Конгломерат - Поль-Лу Сулицер

— Не совсем, — ответил Лермини. — Но то, что является правдой сегодня, может перестать ею быть уже завтра.

— Вы пришли учить меня жизни? — проскрежетал дон Мельчиорре, слушая, как банкир ходит вокруг да около, оперируя банальностями.

— Хорошо, буду откровенен, — заявил Лермини. — Должен сказать, что в настоящее время, если вы не откажетесь от некоторых приобретений, которые запланировали на ближайшее будущее, ваша группа окончательно утратит свою платежеспособность.

— Что вы мне запели, Лермини? Вы же сами показывали подтверждения о состоянии счетов в многочисленных банках, начиная с вашего и с «Bank of America». Сотни миллионов евро не могли растаять за несколько дней, как снег на солнце!

— Однако это так, мсье. И с сожалением должен сообщить вам, что вы исчерпали свои кредитные возможности. Вам необходимо предпринять рекламную кампанию, которая потребует немалых затрат, но явится для вас дополнительным козырем в глазах инвесторов.

— Рекламная кампания? С какой целью?

— Вам нужно предстать перед людьми, появляться в их гостиных в часы обеда и ужина, чтобы сказать им: «Ешьте спокойно, пейте спокойно. „Verdi“ позаботится о том, чтобы вас вкусно и полезно накормить».

— Люди начнут смеяться и будут правы.

— Вовсе нет. Если мы продублируем эту общественную кампанию среди основных инвесторов, я гарантирую вам, что мы получим солидные суммы, которые позволят вам продолжить осуществление вашего проекта. Иначе…

— Иначе?

Лермини воздел глаза к небу и вздохнул.

— Иначе вы останетесь компанией весьма средних размеров. Вы потратили столько энергии, чтобы теперь рисковать возможностью быть проглоченным группой большей, чем ваша, — «Nestle», «Unilever» или «General Food». Вы столько сделали, чтобы кто-то другой мог этим воспользоваться? Будет очень жаль.

— Это невообразимо! — разозлился дон Мельчиорре. — И кто займется этой рекламной кампанией?

— У моего банка очень хороший рекламный отдел, — сладким голосом произнес Лермини. — Мы уже брались за подобного рода дела для таких компаний, как «Fiat» и «Ferrari», а также «Prada» и «Gucci».

— Понятно, — произнес дон Мельчиорре, внезапно ослабев и опустившись в кресло. — Мне нужно подумать. Сколько это будет стоить?

— По сравнению с предполагаемыми ранее тратами это пустяк, — ответил Лермини. — Если вы запустите новую серию облигаций в Европе и Северной Америке после кампании, направленной на рекламирование ваших продуктов, вам гарантирован джек-пот.

— То же самое вы говорили два месяца назад.

— Действительно. Однако сами посмотрите на истинный список приобретений группы «Verdi». Согласитесь, вы хорошо подготовили почву, не так ли?

— Не сказал бы, особенно если учесть андоррские филиалы. Все эти фирмы обязательно нужно будет внести в мой баланс, иначе что произойдет с моими доходами?

— Всему свое время, — пробовал выиграть время Лермини. — Сначала поработайте над имиджем. Потом посмотрим.

Дон Мельчиорре встал, быстро подошел к своему столу и взял телефон.

— Орнелла? Скажи мне, дорогая, где Грегуар? Уехал? Куда это? A-а, в Милан. Надолго? Ты права, я позвоню ему на мобильный. Целую, дорогая. Пока.

Патрон набрал номер под бесстрастным взглядом Лермини. У Грегуара была включена голосовая почта, поэтому дон Мельчиорре оставил ему краткое сообщение, чтобы он перезвонил, как только сможет.

Банкир удалился, больше ничего не ожидая. Он заставил дона Мельчиорре волноваться. Именно это и было ему сейчас нужно — продать свои рекламные услуги, чтобы получить еще больше комиссионных на выпуске облигаций. Остальное его мало тревожило. Ему больше не хотелось возвращаться в эту семью, понимая, что он очень не нравится Орнелле. Лермини еще покажет им, этим гордым крестьянам, волею судьбы ставшим практически миллиардерами.

Дон Мельчиорре остался в кабинете один. Воздух был пропитан дымом сигары. Пытаясь избавиться от всяких следов присутствия Лермини, старик широко распахнул окна — финансист всегда производил на него неприятное впечатление. Ему казалось, что Лермини пытается самостоятельно решать судьбу компании, а это совсем не нравилось дону Мельчиорре. Но их связывало гораздо большее, чем хотелось бы патрону. Они вместе заключали контракты, оговаривали интересы и размеры комиссионных. Пусть в их отношениях и не было места добрым чувствам, но их судьбы были тесно связаны друг с другом.

Как дон Мельчиорре и сказал Лермини, реклама его не интересовала. И то, что банкир так и не назвал стоимость кампании, очень его разочаровало. Для патрона цена была ценой. Разве мог он, например, не говорить своим потенциальным клиентам, сколько будут стоить его продукты?

Он снова набрал номер Грегуара. Тот все еще был недоступен. Старик воздержался от того, чтобы послать новое сообщение. Молодой человек ему обязательно перезвонит. Дон Мельчиорре охотно поделился бы своими переживаниями с Орнеллой, но она очень изменилась с тех пор, как начала общаться с Грегуаром. Она стала меньше разговаривать с отцом. Это было вполне объяснимо, но все же не очень нравилось дону Мельчиорре, хоть он и испытывал практически отцовские чувства к молодому французу.

Впервые за долгое время старик почувствовал себя одиноким. Даже его верный шофер Джузеппе Альбони ничего не мог для него сделать. Если бы он знал, что является президентом тридцати компаний и что его имя служит подставным для тайных финансовых операций группы «Verdi» в Андорре! В глубине души дон Мельчиорре не очень-то гордился этими поступками, понимая, что если все плохо обернется, то его старому другу, практически брату, грозят неприятности и, может быть, даже тюрьма…

Патрон переваривал все эти мрачные мысли, ожидая, что позвонит Грегуар. Так он просидел до самого обеда, затем сообщил, что будет есть в своем кабинете. Мажордом принес ему холодную куриную ножку с овощами и фрукты. Пришла Орнелла, чтобы поцеловать его, но он решил ее не задерживать, предпочитая снова погрузиться в тщательное изучение своих счетов, не зная, что Лермини без конца подделывает их.

Около часа дня наконец позвонил Грегуар.

— Вы хотели поговорить со мной? — спросил он.

— Да, приедь ко мне, так будет удобней. К тому же мне нужно кое-что тебе показать.

— Хорошо, я буду самое большее через полчаса.

— Отлично. Жду тебя в своем кабинете.

— У вас ничего не случилось? — обеспокоенно спросил молодой человек.

— Не знаю. Приезжай.

Как Грегуар и обещал, не прошло и получаса, как он появился в кабинете. Дон Мельчиорре составил от руки написанный список, длина которого впечатляла.

— Что это такое? — задал вопрос Грег, бросив взгляд на этот странный документ, практически бесконечный список каких-то названий.

— Это владения группы «Verdi» по всему миру.

— Вы шутите?

— А разве похоже?

Грегуар наклонился и внимательно прочитал. Там фигурировало около трехсот названий — аргентинских и чилийских, австралийских и американских, французских и британских, немецких, норвежских, испанских…

— Это безумие… — прошептал Грегуар.

— Да, — ответил дон Мельчиорре, — я так и думал. Ты понимаешь, я мечтал создать мировую компанию, в каком-то роде конгломерат, семейный конгломерат.

— Как вы смогли профинансировать все эти проекты так быстро? И какими деньгами? — взволнованно спросил Грегуар.

— Я прибег к креативному финансированию, — пророкотал дон Мельчиорре.

— Понятно, — произнес Грегуар. — Но к чему такая спешка, такой риск?

Дон Мельчиорре помолчал несколько секунд. Затем он решил довериться молодому французу.

— Спустя много лет работы в бизнесе я понял, что деятельность предпринимателя не может всегда оставаться законной и пассивной по отношению к ненасытному государству, которое готово съесть тебя заживо. Я создавал богатство, мальчик мой, с тех самых пор, как начал работать, то есть с пятнадцати лет. Огромную часть этого состояния без зазрения совести проглотили мерзкие чиновники, лжецы и паразиты. Но мне это надоело. Ты дал мне отличные советы относительно приобретений, и я просто ускорил темп, чтобы от меня не ускользнуло то лучшее, что есть на рынке. Ради всего этого я воспользовался услугами мошенника Лермини. Но это не значит, что я ему абсолютно доверяю. Я знаю, что он невероятно обогащается за мой счет, печатая облигации группы «Verdi», которые я, может быть, выпустил слишком быстро и в слишком большом объеме. Мне все равно. Каким бы жадным ни был, он не возьмет столько, сколько способно проглотить государство. И в таких условиях я предпочитаю скорее Лермини, чем ненасытное и безликое государство. По крайней мере, я могу плюнуть Лермини в лицо, могу унизить его и утопить в его грязных деньгах, как щенка, которого тычут в его же дерьмо. Понимаешь, Грег?