Афган: русские на войне - Родрик Брейтвейт

Брежнев ищет выход

Потребовалось время, чтобы советские лидеры осознали тщетность надежд на быстрый уход войск. В мае 1980 года Брежнев заявил президенту Франции Жискару д”Эстену: он знает, что войска нужно вывести, и лично займется поиском политического решения. На него можно положиться. Месяц спустя Брежнев приказал вывести части, чье присутствие в Афганистане больше не требуется, и велел Андропову обсудить подробности с Кармалем{444}. Зимой 1980/1981 года советский посол в Исламабаде обсуждал с пакистанским президентом Мухаммедом Зия-уль-Хаком возможность переговоров под эгидой ООН. У Устинова, прежде сторонника жесткого курса, теперь появились серьезные сомнения. Он составил для Политбюро записку о том, что военного решения у этой ситуации нет: необходимо искать политический и дипломатический выход{445}. Интерес Андропова к зарубежным авантюрам тоже иссяк. Когда в конце 1980 года разразился кризис в Польше, он заявил, что «квота на интервенции» исчерпана{446}. Осенью 1981 года они с Устиновым поддержали докладную записку МИДа, в которой предлагалось организовать непрямые переговоры между Афганистаном и Пакистаном.

В ноябре 1982 года Андропов сменил Брежнева на посту генерального секретаря ЦК КПСС. На похоронах Брежнева он заверил Зия-уль-Хака в «новой гибкой политике советской стороны и понимании необходимости быстрейшего разрешения кризиса»{447}. Единственным условием было прекращение помощи моджахедам со стороны Пакистана. На тот момент Громыко уже руководил межведомственным совещанием, посвященным планам вывода советских войск.

В феврале 1983 года Андропов весьма твердо заявил Генеральному секретарю ООН, что СССР не имеет намерения сохранять свои войска в Афганистане бессрочно. Эта операция дорого обходилась, Советский Союз столкнулся с серьезными внутренними проблемами, война осложнила отношения СССР с США, странами «третьего мира» и исламскими государствами. Говоря очень медленно и подчеркивая каждое слово, Андропов прибавил, что искренне хочет положить конец этой ситуации. История, по его словам, опровергла аргумент, который в то время был в ходу на Западе — что советские войска так и не ушли ни из одной страны, куда были введены. Но, говорил он, в дела Афганистана вмешиваются другие страны, и поэтому советские войска останутся в Афганистане столько, сколько потребуется, так как этот вопрос затрагивает безопасность южной границы Советского Союза{448}.

Благим намерениям Андропова так и не суждено было осуществиться, отчасти из-за ухудшения его здоровья, отчасти из-за корейского самолета, который советские ВВС сбили 1 сентября 1983 года. Эта «бойня», как ее назвал президент Рейган, вызвала осуждение в адрес Советского Союза во всем мире. Усилия Андропова сошли на нет еще до его смерти в январе 1984 года.

Его преемник Константин Черненко также был серьезно болен и едва ли мог руководить. Он умер 10 марта 1985 года. Теперь высшему советскому руководству было очевидно, что советская система работает отнюдь не так, как нужно. В считанные часы после смерти Черненко его преемником был избран Михаил Горбачев. Молодой и энергичный, он обладал воображением и, как казалось, придерживался ортодоксальных коммунистических взглядов.

Горбачев делает свой ход

Горбачев пришел к власти с твердым намерением добиться решения афганской проблемы. В первую очередь он попросил проанализировать ситуацию Комиссию ЦК КПСС по Афганистану: следовало рассмотреть «последствия, плюсы и минусы вывода войск». После он счел комиссию, состоящую из одних стариков, препятствием на пути прогресса — и распустил ее{449}.

В некоторых западных источниках утверждается, что Горбачев дал генералам год на то, чтобы закончить дело военными средствами, и что в 1985-1986 годах интенсивность боев достигла пика. Крючков (естественно, пристрастный свидетель) утверждал, что сначала Горбачев раскритиковал Минобороны за недостаточно энергичное ведение войны, но вскоре после этого занял диаметрально противоположную позицию{450}. В 1985 году были действительно предприняты несколько крупных операций, прежде всего наступление в долине реки Кунар в мае-июне. В том же 1985 году была создана бригада спецназа: советские войска переходили от масштабных наземных операций к более гибким действиям в поддержку афганской армии, которые в случае необходимости подкреплялись налетами стратегических бомбардировщиков с территории СССР. Но число жертв среди советских военных достигло максимума в тот период, когда Горбачев еще не был у власти, а с мая 1985 года стало снижаться. Это едва ли согласуется с теорией «горбачевского наращивания»[58].

Как бы там ни было, Горбачев принял решение еще до конца года. В октябре 1985 года он вызвал в Москву Бабрака Кармаля и поднял вопрос о выводе советских войск. Кармаля потрясло осознание того, что русские нуждались в нем меньше, чем он в них. Побелев, он сказал: «Если выведете сто тысяч сейчас, в следующий раз придется направить миллион»[59]. Горбачев ответил, что Афганистан должен быть способен защитить себя сам уже к лету 1986 года. Советский Союз больше не станет помогать Афганистану военной силой, но будет и дальше поставлять военную технику. Кармалю следует забыть о социализме, разделить власть с другими политиками, в том числе моджахедами и прочими врагами, восстановить в правах религию и религиозных лидеров.

Анатолий Черняев, партийный чиновник, которого Горбачев в начале года назначил своим советником по внешнеполитическим вопросам, записал в дневнике:

Десять наших парней гибнут каждый день. Народ разочарован и спрашивает — доколе там будут наши войска? И когда же афганцы научатся защищать сами себя? Главное — нет массовой базы. Без этого никакая революция не имеет шансов. Рекомендовано — сделать крутой поворот назад — к свободному капитализму, к афганско-исламским ценностям, к делению реальной власти с оппозиционными и даже ныне враждебными силами… Посоветовал искать компромиссы даже с лидерами мятежников и, уж конечно, с эмиграцией. Пойдет ли на это Кармаль, а главное — способен ли, владеет ли он ситуацией настолько, чтобы пошли ему навстречу нынешние враги?!{451}

Горбачев ясно дал понять Политбюро, что намерен взять быка за рога. Играя на эмоциях слушателей, он зачитал письма, полученные ЦК от родителей погибших солдат. Многие из них были подписаны. Женщины рассказывали как о моральном, так и о физическом ущербе, причиненном их сыновьям{452}. Офицеры и даже один генерал говорили, что уже не могут объяснить подчиненным, зачем они воюют. Солдаты жаловались на газеты, сообщавшие, что боевые действия ведет афганская армия, хотя на самом деле воевали они. «Интернациональный долг?! А во имя чего? Сами-то афганцы хотят, чтобы мы выполняли этот долг? И стоит ли этот долг жизни наших парней, которые не понимают, за что они воюют?.. И что же вы (советское руководство) бросаете молодых новобранцев против профессиональных убийц и гангстеров, обученных лучшими иностранными инструкторами и вооруженных лучшим оружием, способных вести бой вдесятером против целой бригады?! Тогда уж добровольцев, что ли, набирайте». Политбюро согласилось с выводами Горбачева, что задачей советской политики теперь должно быть укрепление афганского государства и уход из Афганистана{453}.

Горбачев выступил на эту тему в феврале 1986 года перед делегатами XXVII съезда КПСС. Он заявил, что советские войска уйдут из Афганистана, как только будет выработано политическое решение, позволяющее этой стране остаться дружественной, независимой и нейтральной и дающее гарантии от внешнего вмешательства в ее дела.

Хотя теперь война была все более непопулярна среди народа и военных, Горбачев, конечно, не мог просто так вывести войска. Перед ним возникала сложная внутриполитическая проблема, которая ставила в тупик и другие страны, оказавшиеся в подобных обстоятельствах. Как вывести армию с достоинством, чтобы это не выглядело паническим бегством, предательством афганских союзников и памяти своих погибших солдат? 40-я армия не потерпела поражения на поле боя. Но как избежать удара по престижу Советского Союза и его армии, который с очевидностью будет нанесен?

Более того, Горбачеву нужно было убедить сотрудничать все стороны конфликта. И склочных моджахедов, желающих прогнать из Кабула коммунистов-безбожников. И пакистанцев, желающих видеть в Кабуле дружественное исламское правительство. И, конечно, американцев, многим из которых хотелось стереть из памяти поражение во Вьетнаме, заставить Советы заплатить максимальную цену, сколько бы это ни стоило русских, а тем более афганских, жизней. Неудивительно, что переговоры заняли гораздо больше времени, чем предполагал Горбачев.

Первым делом требовалось укрепить афганскую власть. Русские потеряли веру в Бабрака Кармаля, видя, что он слаб, нерешителен и все больше увлекается алкоголем. В апреле 1986 года советские лидеры решили, что Кармалю следует уйти. Горбачев нанес ему визит в кремлевской больнице, где Кармаль лечил почки, но не смог договориться об уходе по-тихому. Оскорбленный Кармаль вернулся в Кабул, и 1 мая Крючкова отправили к нему, чтобы попробовать еще раз. Их первую встречу прервала шумная демонстрация в поддержку Кармаля. Крючков сказал, что прекрасно знает, как устраиваются подобные демонстрации, и через пять минут демонстранты исчезли. В тот раз Крючков ничего не добился. Но через несколько дней он вернулся в Кабул, и после двадцати часов уговоров Кармаль, наконец, согласился уйти в отставку{454}. Формально ее причиной стало слабое здоровье, хотя советские врачи, не успевшие получить инструкции, успели объявить Кармаля здоровым{455}. Его заменил более молодой лидер — глава секретной полиции ХАД Наджибулла. Кармаль сидел на президентском посту, не имея реальной власти, до момента избрания Наджибуллы (в ноябре 1986 года). Потом он уехал в Москву — якобы для лечения, но на самом деле в бессрочную ссылку — и умер там десять лет спустя.