След лисицы - Марианна Красовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ингвар, что насчёт охоты?
— Согласен! Наран-гуай, а рыба в речке есть?
— Сколько угодно. Пойдём на мелководье, там руками ловить можно.
— Ингвар, это плохая идея, — вмешалась Лисяна. — Я не разрешаю.
— Я буду осторожен, матушка, — обаятельно улыбнулся отрок. — Не волнуйся.
Но, судя по тому, что вернулись мужчины мокрыми с головы до ног, осторожны они не были. Ингвар хохотал, мотая головой и разбрызгивая капли воды с кудрей, а Наран был обнажён до пояса, а в рубахе своей нёс несколько крупных рыбин.
Но испуганная Лисяна даже не обратила на это внимания, хотя ещё днём раньше разглядела бы во всех подробностях. Теперь же ее просто начало трясти.
— Я же запретила заходить в воду, Ингвар, — тихо и спокойно начала она.
— Да ну, со мной все хорошо, матушка, — отмахнулся мальчик. — Наран-гуай учил меня плавать. О, ты не поверишь, река такая… сначала мелко-мелко и вода тёплая, а потом — омут и холодные ключи! Наран меня в омут столкнул, так я сразу сообразил, что нужно делать. Мама, я немного научился плавать!
Лисяна восторгов сына не разделяла. Побелев как снег, она взглянула на Нарана и приказала тоном, не терпящим отказа:
— Тысячник, на пару слов. Давай в сторонку отойдём.
Они ушли за кусты, и Лисяна, вихрем развернувшись, ткнула пальцем в обнаженную грудь мужчины:
— Ты, учитель! Я тебе запрещаю, слышишь, запрещаю Ингвара затаскивать в воду!
— Мужчина должен уметь плавать. Мало ли что в жизни случится.
— Мне плевать! Мой сын никому ничего не должен! Я…
— Это и мой сын тоже.
Негромкий спокойный голос должен был отрезвить степнячку, но вышло наоборот.
— Ты ничего о нем не знаешь, тысячник! Какой из тебя отец? Это не ты не спал ночами, не ты сидел у постели, когда сын болел, не ты учил его ходить и разговаривать!
— В этом нет моей вины, верно? Только твоя. Ты забрала моего сына, женщина. Ты обманула меня, обокрала…
— Да я…
— Мама, это правда? — голос Ингвара вдруг сломался, пустил петуха. — Он — мой отец? Не Матвей Всеславович?
Что было ответить на этот крик? Ох, не так она хотела рассказать!
— Правда.
— И… все так и было? Я не наследник? Никто? Выродок? А ты — убийца? Блудница, обманувшая весь Лисгород?
— Не смей так разговаривать с матерью.
— Ингвар, послушай!
— Не хочу ничего слушать, — закричал подросток. — Ты лгунья! Вся моя жизнь была обманом! Не хочу больше тебя видеть!
И случилось странное: мальчик вдруг съёжился весь, сжался в комок… и пропал. Только рыжая тень мелькнула в траве, взмахнув длинным хвостом.
— Ингвар, сынок! — Лисяна, отчаянно взвыв, бросилась за ним, но поди найди лисицу в высокой весенней траве! Все бесполезно!
И тогда ее страх и боль обратились против того, кто и сам был жертвой.
— Это ты виноват! — завизжала она, бросаясь на Нарана с кулаками. — Ты во всем виноват!
Он схватил ее, изо всех сил прижимая к себе, не позволяя даже пошевелиться. Она билась, царапалась, рыдала и тряслась, даже укусила его за предплечье, а он тихо шептал что-то ей в волосы, не отпуская. Наран отлично умел управляться с женскими истериками.
Конечно, он знал ещё один безотказный способ успокоить даже самую разъярённую тигрицу, но, как бы ни хотелось — не время думать о радостях плоти. Не так он ее возьмёт, не сейчас. Время ещё не пришло.
Наконец, она затихла, обмякла в его руках, только крупно вздрагивала и всхлипывала.
— Мы его найдём, хуухэд. Я следопыт, я степь как свои пять пальцев знаю. Все будет хорошо.
— Прости меня, ты не виноват.
— Прощаю. И ты меня прости. Что-то было в прошлом? Он уже тонул? Ты поэтому так испугалась?
— Да…
Он не без сожаления выпустил Листян из объятий, отвёл к костру, посадил на одеяло и сунул ей в руки чашку с травяным чаем. Одеваться, подумав, не стал: пусть рассмотрит его. Он ведь не зря рубаху снял. Хотел покрасоваться перед ней. Другие женщины им восхищались, говорили, что он отменно сложен, вот Нарану и захотелось, чтобы Листян его разглядывала.
— Расскажи мне, я хочу знать.
— Ингвар тонул дважды, — тихо начала женщина. Пальцы у неё все ещё дрожали. — Первый раз был совсем малыш, едва научился ходить. Жарко было, лето. Мы с девками пошли к реке, они — за сластуникой, это ягода такая в светлых рощах растёт, а я с сыном возле воды их ждала. Не знаю, как вышло, но только я отвернулась, а он уже под воду ушёл и течением его уносит. Я ведь плавать совсем не умею, Наран. Но тут бросилась в воду не раздумывая. Не знаю, не помню как вытащила. Ингвар ревел, я ревела, мокрые оба… Матвей потом так орал… курицей меня называл безголовой,
