Опасная бритва Оккама - Сергей Переслегин

Движение информации (как директивной, так и индикативной) происходит в иерархической системе только последовательно — от одного структурного этажа к другому. Это обусловливает значительное информационное сопротивление системы: ее коэффициент усиления, как правило, значительно меньше единицы.

Альтернативой иерархической является сетевая система управления, в которой разрешены информационные транзакции внутри одного структурного этажа (Проше говоря, можно позвонить в соседний отдел, вместо того чтобы подавать официальный запрос через общего руководителя обоих отделов.) В сетевой управленческой системе положение Владельца является неопределенным: при определенных условиях каждый ее элемент оказывается в позиции глобального Владельца. Возможен даже совершенно фантасмагорический с точки зрения иерархической системы случай, когда элемент среды управления выступает как глобальный Владелец, одновременно подвергаясь управлению со стороны одного или нескольких (!) локальных Владельцев.

Опыт показывает, что чисто сетевые структуры работают либо при очень малом числе элементов в контуре управления (до четырех–пяти), либо при очень слабых связях между элементами (управление без управления). В остальных случаях такая система требует наличия внешней рамки (административного протокола очень высокого уровня), которую индустриальная фаза не разработала и, по–видимому, не способна поддерживать.

В реальной жизни сетевая структура управления выступает обычно как «тень», «бессознательное» иерархической системы. Так, наличие скрытого сетевого управления ответственно за «рефлекторные реакции» управленческих систем, а равным образом за коррупцию в управлении[247].

В последние десятилетия предпринимаются попытки создать смешанную (гетерархическую) систему управления. Эти попытки не будут иметь успеха, поскольку движение информации в иерархической и сетевой системах подчиняется разным законам и базовой процесс для одной из таких систем является паразитным для другой.

2

Современные (индустриальные) системы управления обязаны своим происхождением Великой французской революции и в своих наиболее общих чертах, если не проявлениях, сложились в первую половину XIX столетия. В принципе, эти системы отличаются от соответствующих институтов западной Римской империи, Византии, Римско–католической церкви лишь наличием демократической рамки, подразумевающей, в частности:

• Равенство граждан перед законом

• Разделение властей

• Подотчетность исполнительной власти законодательной

• Выборность законодательной власти

В применении к чиновнику–управленцу это означает некоторое снижение социального статуса по сравнению традиционной фазой, где, как правило, «служебное сословие» выделяется де–юре. С другой стороны, социальная защищенность чиновника повысилась, поскольку в индустриальной фазе его ответственность за принятые им решения ограничена[248].

Переход к современной «посттоталитарной демократии» сопровождался резким увеличением плотности административного поля. Вообще говоря, в любой бюрократической системе «пространство возможностей» каждого чиновника ограничено интересами его коллег. Вследствие этого механизм принятия решения приобретает все черты антагонистической игры, которая обычно рассматривается как борьба за власть. В действительности же речь идет о сугубо рефлекторной гомеостатической реакции людей, предположивших, что их интересы могут быть прямо или косвенно нарушены этим решением. Понятно, что чем решение необычнее, острее, конкретнее, тем большее беспокойство оно вызывает. Это приводит к подавлению инициативности, «инаковости», неординарности, то есть собственно бюрократию делает бюрократией. Необходимо вместе с тем иметь в виду, что в классической административной системе не все решения нарушают сложившийся административный баланс и вызывают системное противодействие.

Характерной особенностью современных управленческих структур является полное вырождение «пространства возможностей». Плотность административного поля высока настолько, что любое решение нарушает чьи–то интересы, точнее говоря, воспринимается как нарушившее чьи–то интересы. Это обстоятельство значительно повышает сопротивление в канале управления (в иерархических системах и без того очень высокое).

Речь идет, по сути, о резком смешении баланса административного и гомеостатического начал в управленческой системе. В посттоталитарной демократии практически невозможны какие–либо базовые процессы, кроме гомеостатических[249].

Я интерпретирую посттоталитарную блокировку управления как признак приближения глобальной социосистемы (Человечества) к постиндустриальному фазовому барьеру. Необходимо подчеркнуть, что суть происходящего — не в злой воле тех или иных чиновников и даже не в характерном для демократических режимов стремлении системы к состоянию полного гомеостаза. Причиной блокировки управления является возрастание сложности управленческих задач и их взаимной обусловленности. Стремление управленческих систем разрешить возникающие проблемы апробированными методами — ростом системы, шлифовкой рамок, распределением полномочий и оптимизацией информационных потоков — сопровождалось естественным ростом плотности административного поля, что и привело к потере управления.

Необходимо иметь в виду, что попытка М. Горбачева преодолеть системное сопротивление и обеспечить преобладание административного процесса над гомеостатическим привела к государственной катастрофе (и сопровождалась многими техническими катастрофами). После столь негативного опыта ни один владелец не возьмет на себя ответственность за необратимое управленческое решение и ни одна бюрократическая система не реализует такое решение.

Таким образом, вблизи постиндустриального барьера существующие ныне управленческие структуры способны, по сути, только к гомеостатическим решениям. Однако именно в окрестностях барьера социосистемы подвергаются сильнейшим потрясениям и не могут находиться в равновесии. Мы должны, следовательно, диагностировать высокую вероятность управленческой катастрофы как одной из форм первичного упрощения[250] социосистемы, не сумевшей совершить фазовый переход.

Альтернативой является переформатирование управления и придание ему структуры, адекватной задачам когнитивной фазы развития[251]. Для этого надо, прежде всего, проанализировать «проблемное поле» современной посттоталитарной демократии.

К наиболее серьезным недостаткам современных бюрократических систем следует отнести:

• Отчужденность управляемого объекта от системы управления

• Низкую эффективность управленческих механизмов как информационных усилителей

• Недостаточную пропускную способность информационных каналов

• Неадекватность рамочных ограничений, наложенных на пространство управления

Рассмотрим эти проблемы подробнее.

Отчужденность административной надстройки (Владелец + система управления) от управляемой социосистемы приводит, прежде всего, к резкому нарастанию сопротивления в выходном канале директивного /входном канале индикативного управления. В конечном счете бюрократическая система оказывается полностью изолированной от реальности: она живет в вымышленном мире и управляет воображаемой социосистемой.

Даже если столь полного отчуждения не происходит, антагонизм между «верхами» и «низами» уменьшает эффективность социосистемы. (В Древнем Китае это называлось «потерей Пути» и считалось самой опасной болезнью общества.) Как правило, первоначально система управления теряет связь с интеллигенцией, которая формирует оппозицию Владельцу[252]. Тем самым, во–первых, часть ресурсов социосистемы будет расходоваться на внутреннюю борьбу, во–вторых, вследствие возникновения теневой системы управления (оппозиция Владельцу — это всегда позиция альтернативного Владельца) в системе начинают циркулировать паразитные информационные потоки. Наконец, система управления, оппозиционная интеллектуальному сообществу, не может использовать его ресурсную базу — качество элементов системы управления падает.

Дополнительные проблемы создает глобализация. Исторически противоречие между управляющей системой и наиболее пассионарными элементами социума решались оттеснением «аутсайдеров» на географическую периферию. Сейчас фронтир отсутствует. Соответственно общество либо «перегревается» (пассионарность расходуется на рост преступности), либо теряет перспективу (пассионарные элементы уходят во внутреннюю эмиграцию — наркотики, виртуальность и т. п.).