Восьмое правило волшебника, или Голая империя - Терри Гудкайнд

Тот спрятал лицо в ладонях, уткнулся головой в колени и громко зарыдал.

24

Ричард мягко заговорил с парнем, держа руку на его плече.

– Расскажи мне, что произошло, Оуэн. Скажи так, как ты чувствуешь.

Кэлен поразилась, что после всего рассказанного бандакарцем он сам оказался изгнанником. Она увидела, что Дженнсен приоткрыла рот. Кара изогнула бровь.

Кэлен заметила, что Ричард поглаживает Оуэна по плечу. Тот наконец разогнулся и отер слезы. Вытер нос рукавом.

– Я должен рассказать всю историю? Все до конца? – Оуэн посмотрел на Ричарда.

– Да. Я хочу услышать все с самого начала.

Кэлен удивилась поразительному сходству в этот момент Ричарда с его дедом, Зеддом. Когда Первый волшебник говорил кому-то, что хочет знать все, он был так же спокоен и мягок в своем величии, и ему тоже было невозможно отказать.

– Я был счастлив среди моего народа, когда они окружали меня. Наши люди прижимали меня к груди, когда я был мал. Я всегда мог найти спасение в их теплых объятиях. Я знал, что другие дети становились неуправляемыми и их наказывали, но сам никогда не вел себя неправильно. Я жаждал быть таким же, как мой народ. Они учили меня просвещению. Я служил своему народу, меня назвали Мудрым. – Когда Оуэн углубился в воспоминания детства, лицо его просветлело. – Позже, когда люди увидели, насколько я просвещен и как о них забочусь, они выбрали меня Говорящим нашего города. Я путешествовал в ближние города и произносил слова, в которые мои люди верили – все, как один. Я бывал и в маленьких, и в больших городах. О, это было счастливое время, потому что везде меня окружали самые близкие люди. Я влюбился в девушку из моего города. Ее звали Мэрили.

Оуэн погрузился в прошлое. Ричард не торопил его, терпеливо ожидая, когда он продолжит.

– Была весна, чуть меньше двух лет назад, когда мы полюбили друг друга. Мы с Мэрили проводили время, разговаривая, держась за руки и сидя рядом друг с другом. Когда мы были среди людей, я не отводил глаз от Мэрили, а она от меня... Даже когда мы были с другими людьми, мы были одни в целом мире, Мэрили и я, и мир принадлежал только нам, только мы видели его потаенную красоту. Это неправильно – думать так. Быть только друг с другом и не помнить о других людях, значит, быть эгоистами, а думать, что наши глаза видят больше – греховная гордость, но мы ничего не могли с собой поделать. Деревья цвели только для нас. Вода в ручьях звенела только нам. Луна выходила на небо только для нас двоих. – Оуэн медленно покачал головой. – Вам не понять, как это... что мы чувствовали.

– Я понимаю тебя, – тихим голосом заверил его Ричард.

Оуэн взглянул на него. Потом перевел взгляд на Кэлен. Она кивком подтвердила слова мужа. Брови парня удивленно изогнулись. Он виновато, как показалось Кэлен, отвел глаза.

– Я был Говорящим в своем городе – тем, кто говорит правду, – вернулся Оуэн к своему рассказу. – Иногда я помогал людям решать, как верно поступить, исходя из принципов нашей высокой культуры. – Оуэн неловко выбросил вперед руки. – Я уже говорил вам, меня назвали Мудрым, поэтому люди верили мне.

Ричард только кивнул, не прерывая, хотя Кэлен догадалась, что он не понимает некоторых деталей истории Оуэна. Но суть ее была Ричарду понятна.

– Я спросил Мэрили, выйдет ли она за меня замуж, станет ли она моей женой. Она ответила, что это будет самый счастливый день в ее жизни, когда я скажу, что не хочу никого, кроме нее. Это был самый счастливый день в моей жизни, когда она сказала, что станет моей женой... Все были рады за нас. Люди любили нас обоих и долго обнимали, показывая свою радость. Мы сели и говорили о том, как справим свадьбу, и как все будут рады, когда мы станем мужем и женой и родим детей нашему народу.

Оуэн застывшим взглядом смотрел вперед. Казалось, он ушел в себя и совсем не замечал, что прервал рассказ.

– Свадьба была большая? – спросил Ричард.

Оуэн также смотрел вперед.

– Пришли люди Ордена. Тогда мы впервые узнали, что границы больше нет. Больше не было барьера, защищавшего нас. Наша империя лежала обнаженной перед варварами.

Кэлен знала, что это она нарушила границу, и стала виной тому, что эти люди оказались беззащитны. У нее не было выбора, но это не облегчало тяжесть, рухнувшую камнем на ее душу.

– Они пришли в наш город. Вокруг нашего города, как и везде, стоят стены. Те, кто дал нам имя Бандакар, завещали строить города именно так. Это было очень мудро с их стороны. Стены защищали нас от диких животных. Мы были в безопасности и не причиняли зла живым созданиям.

Люди Ордена разбили лагерь у наших стен. Разместить их в городе не было возможности – их было слишком много, а у нас никогда не бывало так много гостей из других городов. Я боялся того, что они будут спать с нами под одной крышей. Это неправильно, это моя вина, не их, но я чувствовал страх. Поскольку я был Говорящим, мне пришлось отправиться в их лагерь с едой и добрыми пожеланиями. Я был наполнен неправедными страхами и боялся пришельцев. Они были огромны. Некоторые с длинными темными сальными волосами, другие – лысые, многие носили грязные бороды – среди них не было никого со светлыми волосами, цвета солнечного золота, как у моего народа. Ужасно было видеть, что они носят одежду из звериных кож, железные цепи и кожаные полосы, утыканные острыми лезвиями. К их поясам были подвешены жутко выглядевшие инструменты, которых я никогда в своей жизни не видел. Только потом я узнал, что это оружие. Я пригласил их разделить то, что мы имели, сказав, что это будет честью для нас. Я пригласил их посидеть с нами и разделить беседу.

Все замерли в тишине, не силах сказать что-нибудь. По щекам Оуэна бежали слезы и стекали с подбородка.

– Люди Ордена отказались посидеть с нами. И не разделили нашей беседы. Пока я говорил с ними, они обращались со мной, как с недостойным внимания, кто-то скалился на меня так, словно собирался съесть.

Я подумал, может, они испытывают страх и постарался их успокоить, уверяя в том, что мы – мирный народ и не причиним им зла. Я обещал, мы сделаем все возможное, чтобы им у нас понравилось... Их Говорящий, командир, как он себя назвал, обратился ко мне, сказав, что его зовут Лучан. Его плечи были шире моих в два раза, хотя он был не выше меня. Лучан сказал, что не верит мне, и мои люди причинят им вред. Как он подозревает, мы собираемся убить его людей. Меня потрясло, что он так подумал о нас, особенно после того, как я от всего сердца пригласил их погостить. Я не понял, почему он думает, что мы собираемся убить его людей, и стал уверять этого человека в наших мирных намерениях.

Лучан улыбался, но не доброй улыбкой, а такой, которой я еще никогда не видел. Он сказал, они снесут наш город и убьют всех, и только тогда будут уверены, что мы не нападем на них во время сна. Я заклинал его не делать этого, а просто поговорить с нами и избавиться от своих страхов. А мы рассеем его сомнения и покажем ему свою любовь.