Восьмое правило волшебника, или Голая империя - Терри Гудкайнд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– За исключением одного места, – Ричард показал на восток. – Этой расселины в горной цепи, перевала, так?
– Да, – подтвердил Оуэн, устремив взор в сторону своей родины. – Этим путем мы пришли в нашу страну, но также и чужаки могли попасть к нам. Только в этом месте мы были уязвимы. Мы – просвещенные, поднявшиеся над насилием, но в мире хватает диких рас. Поэтому древние хотели, чтобы наша культура выжила и развивалась без всей жестокости этого мира, и они запечатали перевал.
– И твой народ все это время был изолирован от мира – тысячи лет?
– Да. У нас совершенная страна, место, культура которого возвысилась над насилием.
– А как этот перевал, ущелье в горах, был распечатан?
Оуэн посмотрел на Ричарда, испуганный его вопросом. На минуту он задумался.
– Ну... перевал был запечатан. Никто там не мог пройти.
– Потому что они бы погибли, пересекая границу, – констатировал лорд Рал.
Кэлен вдруг обдала холодная волна осознания. Она поняла, что за вещь была печатью на границе к империи.
– Ну, да, – заикаясь, произнес Оуэн. – Но это не позволяло чужакам завоевать нашу империю. Мы исключили все насилие. Так ведут себя непосвященные. За насилием следует насилие, и так дальше, бесконечный круг насилия. Мы – высшая раса, мы выше насилия наших предков. Мы выросли над ними. Но без границы, закрывающей переход, и пока мир не избавится от насилия, народ моей страны может стать жертвой диких варваров.
– А сейчас граница нарушена.
– Да, – прежде чем ответить, Оуэн уставился в землю и сглотнул.
– Когда это произошло?
– Мы не знаем точно. Это опасное место. Никто не живет поблизости, поэтому мы не уверены, но, кажется, два года назад.
Кэлен испытала головокружительное чувство: ее страхи подтвердились.
Когда Оуэн поднял голову, он олицетворял собой само страдание.
– Теперь империя открыта диким варварам.
– После падения границы Имперский Орден часто пересекает перевал? – продолжал расспрашивать Ричард.
– Да.
– Земля за этими снежными горами, империя Бандакар... Обитают ли там чернокрылые птицы? – спросил воин.
– Да, эти ужасные создания, невинные в своей злобе, охотятся на людей. – Оуэн удивился тому, что лорд Рал знает о них. – Ночью, когда они вылетают на охоту, мы не выходим из дома. Но иногда эти страшные создания все-таки хватают людей, особенно детей...
– Почему вы их не убьете? – с негодованием воскликнула Кара. – Не прикончите? Не застрелите из луков? Добрые духи, почему вы просто не запустите им в головы камень, если они нападают на вас?!
Оуэн выглядел потрясенным.
– Я же говорил, мы выше насилия. Было бы очень плохо совершить насилие над этими невинными созданиями. Наш долг – оберегать их, потому что мы пришли в их земли. Мы, люди, виноваты в том, что соблазняем их нападать на нас. Но такова их природа. Мы сохраняем добродетель, принимая все в мире без предубеждения, вызываемого нашими несовершенными чувствами.
Ричард жестом приказал Каре замолчать.
– Все ли в империи такие миролюбивые? – спросил он, отвлекая внимание Оуэна от Кары.
– Да.
– А не бывает ли тех, кто... случайно, ну, ведет себя неправильно? Дети, например. Там, где я родился, дети иногда хулиганили. Дети твоей родины тоже должны шалить.
Парень слегка пожал плечами.
– Ну да. Иногда дети ведут себя неправильно и становятся неуправляемыми.
– И что вы делаете с такими детьми?
Оуэн кашлянул, откровенно стесняясь.
– Ну, их... отлучают на некоторое время от дома.
– Отлучают от дома, – повторил Ричард. Он вопросительно поднял руки. – Насколько я знаю, дети счастливы быть не дома. Они просто начинают играть.
– Мы другие, – убежденно покачал головой Оуэн. – С самого рождения мы не остаемся одни. Все бандакарцы очень связаны. Мы зависим друг от друга, заботимся друг о друге, проводим друг с другом все время. Мы и готовим, и стираем и работаем вместе. Вместе спим в доме. Наша жизнь – жизнь просвещенных, в которой главное – общение между людьми, близость. Нет высшей ценности, кроме как быть вместе.
– Итак, когда кто-то из вас – ребенок – изгоняется, он становится несчастным? – спросил Ричард, притворившись удивленным.
Парень сглотнул, по его щеке катилась слеза.
– Ничего не может быть хуже. Быть отлученным, вдали от остальных – самое страшное, что может произойти с человеком. Быть выброшенным в холодную жестокость мира – это ужасно.
Даже говоря об этом наказании, Оуэн весь принялся дрожать.
– И поэтому иногда птицы хватают таких детей, – произнес Ричард голосом, полным сострадания. – Когда они одиноки и беззащитны.
– Когда ребенка наказывают и должны отлучить, мы принимаем все меры, – Оуэн вытер ладонью слезы. – Мы никогда не выгоняем его ночью, потому что ночью обычно охотятся птицы. Детей наказывают только днем. Но когда мы остаемся одни, мы оказываемся беззащитными перед всеми ужасами и жестокостью этого мира. Остаться одному – ничего не может быть хуже! Мы очень стараемся не наказывать детей. Ребенок, которого один раз наказали, больше никогда не ведет себя неправильно. Нет большей радости для него, чем возвращение к родным и друзьям.
– Значит, для твоего народа изгнание – самое суровое наказание.
Оуэн смотрел вдаль.
– Конечно.
– Там, откуда я родом, мы тоже любим собираться вместе и веселиться. Мы ценим время, проведенное вместе. Когда мы уезжаем надолго, то всегда спрашиваем, как поживают наши знакомые.
– Тогда ты понимаешь, – улыбнулся Оуэн.
Ричард кивнул, вернув парню улыбку.
– Но иногда бывают люди, которые ведут себя неправильно, даже уже будучи взрослыми, – Лорд Рал целеустремленно шел к выяснению истины. – Мы делаем все, что можем, но иногда кто-нибудь совершает что-нибудь неправильное, и такие люди знают, что поступают дурно. Они могут солгать или украсть. Или даже хуже, иногда люди намеренно причиняют боль другим людям – разбойничают, насилуют женщин или убивают других людей.
Оуэн не смотрел на Ричарда. Его взгляд был направлен в землю.
– Когда кто-то совершает нечто подобное в твоей стране, что делает твой народ? – Продолжая говорить, Ричард медленно ходил вокруг Оуэна. – Как просвещенные люди судят преступления, совершенные против людей?
– Мы удаляем корни такого поведения в детстве, – быстро ответил Оуэн. – Мы делим все поровну, поэтому никому не придет в голову красть. Люди воруют, потому что завидуют другим. Мы показываем таким людям, что мы не лучше их, и поэтому у них нет нужды скрывать свои страхи от других. Мы учим их быть просвещенными и отвергать такое поведение.
Ричард невозмутимо повел плечами. Кэлен подумала, что он готов был задушить Оуэна, но он вел себя понимающе и спокойно. Она уже видела его таким. Ее муж был Искателем Истины, названным самим Первым волшебником. Ричард выполнял свой долг Искателя, ища истину. Иногда с помощью меча, иногда с помощью слов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});