Брат-зверь - Игорь Дроздов

— Держись! — попытался сказать Каширцев, но вместо слов изо рта вырвался рык. Странно. Все это становилось очень странным.

До второй веревки дотянулся легко. Рядом оказался бархатный пуфик. Пусть поработает стремянкой. Конечно, не так благородно, но думаю, не обидится.

Человек сполз на пол, растянулся раскинув руки, словно они у него так привыкли и по другому уже не хотели, и поджав ноги к животу. Каширцев перевернул его на спину.

Сам втянул воздух. Ага, сбоку еще одна дверь. За ней длинный коридор. Он пустой, но Алексей снова ощутил запах того неизвестного человека. Что-то наследил он здесь сильно. Как будто хозяин. А может? Нет, Алексей не знал, откуда, но был уверен на сто процентов, что человек этот хозяином здесь не был.

Коридор вел к выходу.

Теперь Алексей действовал осторожнее. Створку сразу подцепил когтями, потянул на себя. Со скрипом дверь открылась. В образовавшуюся щель упал голубой отсвет фосфора. Алексей прижмурился от яркого света. Вернулся обратно в комнату и застыл.

Что-то говорило ему, что выпускать человека нельзя. Нельзя. НЕЛЬЗЯ. Он должен охранять его, что бы он не сбежал. И ни в коем случае не умер. Потому что он служит для кого-то… пищей?

Взрыкнув, Алексей схватил человека за шиворот зубами и потащил его к двери.

Как только голубой свет от стен упал на его лицо, мужчина тихо застонал. Каширцев крепче стиснул челюсти и, упираясь руками и ногами в пол поволок его дальше по коридору. Чуял он в этом человеке что-то важное для себя. Что-то очень знакомое.

Знакомое? Алексей вспомнил, что он очень долго находился с этим человеком. В этой комнате. Он вспомнил, что был приставлен к нему, чтобы ухаживать за ним. Кормить. Вспомнил, как в кромешной тьме он жевал сырое мясо, а потом изо рта в рот передавал узнику.

Нет, было еще что-то знаковое. Что-то гораздо более важное.

Стоп. Как это? Почему он тащит человека, держа его за шиворот зубами? Почему упирается руками и ногами? Что здесь происходит? И вообще, по идее если он ползет, то по бокам должно мелькать что-то такое длинное, безволосое с растопыренными пальцами на концах. А мелькает, да длинное, в первом сошлось. Но дальше, заросшее короткой, жесткой шерстью, светло серого цвета. С короткими пальцами, но вот с такенными когтями. Почти а-ля Крюгер.

Да он еще и ушами шевелить научился?

Постепенно в коридоре становилось все светлее. Алексей тащил и тащил, пока не уперся задом в следующую дверь. Пришлось оттаскивать человека немного назад. Потом поддевать дверь когтями и открывать. Дверь немного заела, заставила потрудиться. Так и казалось, что сейчас новоприобретенные коготки посыпятся на пол, как листья осенью.

Стены в коридоре за дверью ярко светились голубым фосфоресцирующим сиянием. Каширцев зажмурился, начал тереть глаза.

Мужчина пробормотал что-то непонятное, зашевелился. Алексей прорычал ему успокаивающе. Схватил человека за шиворот и выволок на освещенную часть. Подтащил к стене и опустил там. После этого решил заглянуть ему в лицо. Было интересно, как же выглядит человек, с которым он провел так много времени. Или не провел? Алексей был уже ни в чем не уверен. В сознании возникали картины воспоминаний, о которых он знал, что с ним этого не происходило. Но это были воспоминания.

В этот миг на шее слева резко зачесалось. Блоха, мелькнула мысль. Мерзкое насекомое было таким докучливым, что он больше не о чем не мог думать. Он начал ожесточенно чесаться и почти сразу обнаружил на шее посторонний предмет. Подрав когтями зудящее место еще пару минут, при этом, завывая от удовольствия, он занялся находкой вплотную. То, что чесался он задней ногой, Алексей даже не заметил.

Поддев под находку когти он сильно дернул. Потом дернул еще раз. Неожиданно когти застряли. Зарычав, Алексей закружился на месте пытаясь высвободиться. Это удалось ему нескоро. Наконец что-то щелкнуло. Когти освободились, а на пол упал тускло блеснувший предмет. В нем отразилось голубое свечение. Алексей наклонился к предмету, внимательно рассмотрел.

Это была цепочка из блестящего железа. Каждое колечко в ней толщиной в средний гвоздь. Также на цепочке находилось ушко, показывающее, что там что-то должно висеть, сейчас сорванное с корнем. Алексей коснулся носом цепочки. Металл был прохладен. Каширцев втянул воздух.

Почти сразу перед ним предстал некто великий и обладающий огромной силой. Это он дал ему цепочку. А в цепочку положил смерть. Рядом есть еще кто-то. Почему-то он не может разглядеть, но понимает, что этот неизвестный очень близок ему. Его можно назвать братом. Сразу вспомнилось, что братьев у него очень много. Сорок девять. Вспомнилось, как ночами они собирались вместе. Их стая мчалась по лесу, наводя страх и ужас. Алексей вспомнил вкус свежей крови. Кто бы ни был жертвой, несчастный олень или вопящий от ужаса человек, его настигали и безжалостно разрывали на части. С рычанием дрались за лучшие куски мяса. Какие это были хорошие времена! Как он любил своих братьев и как он ненавидел этого великого, обладающего силой.

А потом Алексей вспомнил, что все его братья умерли. Тоска сжала сердце. Он остался один, совершенно один. Ему захотелось взвыть в полный голос. Но так с братьями они выли на луну, и Алексею стало еще муторнее. Зачем он не умер как все? Зачем он сорвал медальон.

В тот миг, когда он почувствовал на шее дыхание смерти, он катался по полу, грыз цепочку, рвал ее когтями. Он был далеко от братьев в тот миг, когда они умирали. А главное, далеко от великого. Это он умирал, но своей злобной силой старался увести с собой многих. Алексей был на другом конце замка. Глубоко под землей. И сигнал смерти туда пробился не сразу. Да, хороший замок построил лорд.

Наконец он сорвал медальон. При этом в отчаянии искорежил цепочку, чьи звенья словно из гвоздей гнули, так, что она держалась только на честном слове. Медальон отлетел в угол. Полежал несколько секунд, и взорвался, выбросив смертоносный серебряный осколок. Так он, Алексей Каширцев, выжил.

От воспоминаний голова вспыхнула болью, словно один кусочек серебра в него все же попал. Он затряс головой. Прижал морду к полу, с силой потер уши.

Человек за спиной зашевелился. Цепляясь слабыми пальцами за стены, он кое-как сел. Когда Алексей повернулся, они уставили взглядами друг на друга.

— Джон! — чуть не взвыл Каширцев. — Джон.

Заскулив, он бросился ему на грудь, при этом снова сбил на пол, начал вылизывать лицо.

— Джон! — попытался сказать он, но вырвалось только урчание. — Я думал ты умер. Я думал, что великий, обладающий силой убил тебя. Это он использовал тебя как пищу. Но я тебя спас. Я освободил тебя.