Блэкбёрд - Станислава Рин

задумчиво начал Редженальд, следуя за Кейном. – Может, вам сначала стоит подумать о новом виде маски? Чтобы все лицо закрывала! Как у Гая Фокса, например?

Темноволосый мужчина решительно не замечал широко улыбавшегося дворецкого, что следовал за ним, потому как его английский юмор иногда доводил Гэбриела до полного исступления.

– Ну ладно, мистер Кейн… – дружелюбный седовласый мужчина тяжело вздохнул. – А что передать девушке?

– Девушке передашь это!

Тем временем брюнет легким размеренным шагом подошел к письменному столу и выудил из фамильного блокнота плотный лист картона. Не секунды не раздумывая, мужчина набросал коротенькую записку, пока Редженальд покорно стоял рядом и молча наблюдал за черной ручкой, что царапала дорогой пергамент, сделанный на заказ еще для Дэниела Кейна.

– Вот. Возьми. И упакуй это как-нибудь… поинтереснее, – младший Кейн незамысловато улыбнулся, протянув своему доброму другу и дворецкому желтоватую записку.

Седовласый мужчина украдкой взглянул на тонкие черные буквы и чуть ухмыльнулся:

– Сэр, и как же я должен развлекать вашу даму?

– Расскажи ей пару своих анекдотов или предложи посмотреть дом! – Гэбриел снова улыбнулся, но уже чуть морщась от боли. – И не забудь про гримера. А я пока что пойду в душ…

– Конечно, сэр.

***

Мягкие струйки воды стекали по идеальному, но достаточно сильно израненному телу Гэбриела. Закрыв глаза, он оперся руками на зеленоватую кафельную плитку, позволяя теплым потокам окутывать сладкой негой его голову, плечи и торс. Безусловно, поддаваясь эмоциям, он терял контроль! Как и сейчас. Его мысли становились все более откровенными и сводящими с ума. То, что было не позволено Блэкберду, но все же немного дозволено Гэбриелу – мечты. И, несмотря на все свои предрассудки, боль, безрассудство и горечь, что преследует его уже много лет, он все же хотел счастья. Именно то, о чем все эти годы говорил ему Редженальд. Так странно было понимать это именно сейчас. Ведь в городе снова неспокойно. А чувства эти так не вовремя…

Губы Стеллы он ощущал до сих пор. Сладкие, мягкие, нежные – те, которые позволяли забыться сию минуту. Но в его мыслях сейчас был не этот мимолетный и очень холодный поцелуй, особенно с его стороны, в том холодном холле с лифтами. А тот, первый, у маяка. Когда он, не отдавая отчет своим действиям, поцеловал эту маленькую и робкую девушку, совершенно замерзшую, белокурую, в тоненьком платьице и босиком, с его часами в руке.

Стоя под теплой водой, что смывала кровь с его щеки, Гэбриел словно ощущал на губах этот солоноватый привкус океана, в ушах стоял гул волн, а перед его глазами бала она, быстро перебирающая ногами, что утопали в рассыпчатом песке. Та, которой, по его мнению, так нужна защита. И которой нужен Он. Лишь Он – Блэкберд. Но не Гэбриел… Может они и единое целое, но девушка явно питает больше чувств к таинственному герою, чем к взбалмошному мужчине, растрачивавшему семейное состояние. И тут уже ничего не поделаешь. Но теперь в мыслях у мужчины появилось желание завоевать ее без темной маски ночного спасителя. Показать, что и мистер Гэбриел может быть весьма притягательной персоной, даже получше этого Блэкберда.

Спустя несколько часов Кейн был готов к встрече с нахальными богачами и… с ней. Девушкой, что смогла захватить его сердце, и что не выходила из его головы. Спустя столько лет после того, как его единственная любовь в нем разочаровалась и ушла, выбрав не его. Другого. И, может, израненная душа или самолюбие не позволяли всерьез обратить внимание на кого бы то ни было еще. И Гэбриел просто ушел в себя. Развлекаясь и погружаясь в тайную жизнь Блэкберда, при этом совершенно забывая о потребностях души самого Гэбриела. Но теперь все было иначе. Время бежит и тянет за собой новые события, чувства и эмоции. И в сердце темного спасителя теперь замерцал еле заметный свет. Но на улицах его любимого города снова воцарилась тьма…

Несколько настенных ламп освещали просторную комнату, где стоял опрятно одетый статный мужчина. Темно-синие брюки, белая свежая и идеально выглаженная льняная рубашка и серебристый галстук украшали сильное тело Кейна. Тусклый свет ламп создавал ощущения уюта в просторной комнате, но в душе у мужчины было неспокойно. Сейчас, стоя у зеркала и смотря точно в отражение своих глаз, Гэбриел понимал, что нужны перемены. Что нужно жить дальше. Слова Редженальда уже казались Кейну не пустым звуком, который он игнорировал много лет. Ведь и вправду, нельзя всегда быть одному. Этот огромный дом, его имя. Имя его отца. Это все, что осталось от его родителей. А если он умрет, погибнет, то что останется?! Неужели кто-то вспомнит о нем что-то хорошее? А что сделал он сам? Не надевая маску Блэкберда? Спалил свой дом, сделал ремонт, потом снова спалил, снова починил, купил ресторан?! А потом еще один и еще… Гулял с разными актрисами. И, кажется, ничего более значительнее этого он и не делал. Хотя нет. Благотворительные фонды явно пополнились, благодаря его щедрости. Но ведь нельзя было слишком привлекать к себе внимание. Привлекать внимание своей добротой. Ведь все должны были думать, что Гэбриел Кейн бездушный… Так что очень странно, что прилежная мисс Брукс так надолго задержалась с ним. Наверное, и впрямь стоило начинать жить дальше. Не только в память о сестре и родителях. Но и чтобы дальнейшая его жизнь сложилась иначе… Хотя бы для того, чтобы Редженальд не подвел их – не чувствовал в итоге себя виноватым. И чтобы он не плакал над могилой Гэбриела, как когда-то он сам плакал над могилой родителей. Ведь Редженальд и так похоронил слишком много Кейнов.

Не отрываясь от своего взгляда в зеркале, мужчина думал о будущем. Пожалуй, впервые за долгое время. Ведь раньше он ничего не планировал… лишь спасение Нью-Йорка, словно наваждение, которое возникло после смерти его семьи. Детская травма, что не отпускала его до этого самого момента. А сейчас в мыслях была лишь Стелла. Но, несмотря на все нахлынувшие на него чувства, Гэбриел обдумывал то, что еще ему предстояло закончить на данном этапе жизни. Ванесса Ли. Ограбление банков. Гиллионы. Все это было идеально замешано в его красиво уложенной и отлично загримированной голове. И сейчас он стоял в одиночестве в огромной спальне. Которая за последнее время стала ему совершенно чужой. Она уже давно не принадлежала ни его родителям, и уже ни ему самому, так как он крайне редко появлялся в ней. Блэкберд отнимал все то драгоценное время для сна, которое он