Фэнтези-2011 - Сергей Булыга

Я молчал. Мне тогда было очень обидно. Я не хотел ей признаваться, что я все это наврал. Но и соглашаться с ней мне было страшно. Поэтому я просто смотрел в пол и молчал. Тогда она сама заговорила, и уже не с такой злостью, а вроде даже с добром:

— Маленький гадкий дикарь! Ты хоть представляешь, что из всего этого может выйти? Ведь мой супруг — человек очень открытый и бесхитростный, он привык верить своим собеседникам на слово. И вот он поверил тебе и уже даже разослал приглашения нашим уважаемым соседям. И вот они приедут к нам, мы накроем праздничный стол, будет играть музыка, у всех будет чудесное настроение… А что будет после? Мой супруг прикажет, и введут тебя, и ты начнешь жадно хватать жареные ядовитые грибы. А после упадешь на пол и будешь биться в конвульсиях! Зачем тебе это? Что ты задумал? Отвечай, когда с тобой разговаривает твоя госпожа!

Я очень испугался и ответил:

— Ничего я не задумал. И не буду я на пол падать. И кататься по нему тоже не буду.

— А будешь что?

— Съем я их, вот что! — громко сказал я. — Как дома с ведьмой ел, так и здесь с вами то же самое. Вот так! — и тут я даже облизнулся для наглядности. А на самом деле, это в голове, я очень горько подумал, что никуда мне от этой пани теперь не отвертеться, замучит она меня, закормит ядовитыми грибами! Ну так и я ей хоть так отомщу — весь праздник испорчу! Пусть ее гости до смерти перепугаются! Я, тогда я еще подумал, я нарочно буду визжать и хрипеть изо всех сил! И пеной буду брызгаться! И ногами вот так колотить!..

Но пани Крыся — если я раньше про это не говорил, то скажу хоть сейчас, — но пани Крыся была очень хитрая. Прямо как будто тоже ведьма. Поэтому не успел я тогда этого до конца додумать, как она вдруг вся засветилась от радости и говорит:

— Я так и знала, что ты хочешь подстроить мне гадость. Но ничего у тебя не получится. Я еще два часа назад послала девок в лес сам знаешь за чем. Вот они сейчас вернутся или, может, уже вернулись, и мы тогда тебя сразу испытаем. Чтобы потом, при гостях, не позориться. Или, может, ты уже одумался?

И тут она очень противно усмехнулась. Меня взяла страшная злость, и я очень громко сказал:

— Ничего я не одумался. И одумывать не собираюсь. Я очень люблю жареные мухоморы. А поганки с солью еще больше. Это у меня в лесу, в том ведьмином доме, была самая любимая еда.

И тут как раз в дверь постучали. Пани Крыся велела входить. Вошел их главный повар, забыл, как его звали, и принес полную тарелку жареных мухоморов в сметане. А сбоку, слева, на той же тарелке, еще лежали две сырые поганки, посыпанные крупной солью. Пани Крыся посмотрела на тарелку, потом на меня, а потом очень грозно спросила:

— Ну, что?

— Дайте ложку! — сказал я.

Повар тут же дал мне ложку, то есть просто достал ее из-за уха и дал. Я взял ложку и тарелку, осмотрелся, увидел, что сбоку у них вдоль стены устроена длинная лавка, обитая мягкими подушками, пошел и сел туда. И еще раз посмотрел на тарелку. Пани Крыся облизала губы и сказала:

— Неужели ты и в самом деле собираешься есть эту гадость?! — Я молчал. Тогда она сказала так: — Если ты откажешься их есть, я прикажу тебя простить. И еще дам тебе в награду мягкую белую булочку.

А я подумал: мама-ведьма, если ты про меня не забыла, не дай мне отравиться! После чего зажмурился и начал есть. И было мне тогда так страшно, что я вам теперь ничего не скажу, какого вкуса были те грибы. Я тогда их просто съел — и посмотрел на пани Крысю. Она сидела белая-пребелая. Сперва она молчала, а после тихо сказала:

— Гадкий мальчишка! Зачем ты это сделал?!

А я встал, утерся и спросил, можно ли мне уже идти домой или нужно еще что-нибудь.

— Ничего! — быстро сказала пани Крыся. — Мальвина, проводи его. И чтобы за ним смотрели, ясно?! И мне каждый час докладывали! Идите!

И мы ушли. То есть я ушел домой и там занимался своими деревенскими делами. И так же мои родители, и братья, и сестры. А панские гайдуки по переменке на наш двор ходили, сидели в углу на бревнах и приглядывали за мной. Это они ждали, как я понял, когда меня поганки схватят.

А вот не схватили! Все удивлялись, почему это так, а я точно знал почему, но никому об этом не рассказывал. И так прошло два дня. И все эти два дня, совсем забыл сказать, фонтан бил струей, и струя не кончалась. Пан и паныч Войцеховичи с утра до вечера возле него торчали, дивились, так нам гайдуки рассказывали и при этом весело смеялись. И нам это тоже было смешно.

А потом, на третий день, к нашим панам приехали гости, очень много, между прочим, и меня опять позвали к ним в палац. Зачем, нетрудно догадаться. А день тогда уже шел к вечеру, даже уже начинало темнеть. Господа паны сидели за столом уже достаточно долго, поэтому все они были крепко выпившие, говорили все разом и громко. И когда меня туда ввели, это еще тоже продолжалось. И даже когда наш средний, а на самом деле главный пан, пан Крепкий Пень поднялся и стал про меня говорить, они еще не сразу успокоились. А когда уже и успокоились, то тоже еще не сразу взяли в толк, о чем это он им говорит. Пан Сабантуевский, наш самый ближайший сосед, так тогда прямо и сказал:

— Чего это ты, Лех, заладил! Ну и грибы! Ну и что?!

А Лех, то есть наш пан, это у него такое имя, а Лех Войцехович ему:

— Так ведь это мухоморы, Юрек! И поганки! А он, — и тут наш пан указал на меня, — а он их сейчас съест, прямо при нас, и даже не икнет!

— Ну! — сказал Сабантуевский. — А дальше?

— Так ведь поганки, Юрек! — гневно повторил наш пан. — Ядовитое блюдо! Понятно? — и тут же повернулся, приказал: — А ну их сюда!

И их, то есть грибы, мухоморы с поганками, внесли. И поднесли ко мне. На серебряной тарелке, между прочим. Паны молчат и ждут, что будет дальше. И их жены, пани, тоже молча смотрят. И наша пани Крыся с ними. Но только она одна спокойная и даже как бы равнодушная. Она же уже видела, как я это запросто ем. А чтобы пронять остальных, наш повар — это ему пан так кивнул — повар выставил тарелку на вытянутых руках и пронес ее вдоль стола, чтобы все это как следует увидели. И опять поднес ко мне. А я стою и жду. Тихо стало, торжественно. Тогда наш пан громко откашлялся, это чтобы все опять на него посмотрели, и очень важным голосом сказал:

— Вот, панове, глядите, это мальчик Ясь. Он сейчас прямо на ваших глазах все это съест…

— И я! И я! — вдруг очень громко сказал один пан, который сидел с самого краю. Тут он даже вскочил и опять: — И я! И я!

Это он был очень пьяный. Все засмеялись. А те, которые сидели рядом с ним, тоже вскочили и стали его обратно усаживать. Наш пан сказал:

— Не сомневаюсь, пан Тарас, съедите. А потом что с вами будет? А вот с ним ничего. Вот, смотрите!

Тут он опять повернулся ко мне и еще даже пальцем на меня показал. Повар сразу сунул мне тарелку, поваренок ложку, и я уже было зачерпнул…

Как вдруг все пани, кроме нашей пани Крыси, вдруг как завизжат! И как поднимут еще всякий другой шум! И еще как они стали просить, чтобы пан Лех, то есть наш хозяин, остановил эту, как они выразились, гадость. Наш пан на это очень, конечно, рассердился, но все-таки махнул рукой, и у меня отобрали тарелку. И вот я стою, уже один, без ничего, перед их полным столом. Там у них тогда этих панов просто кишело, может, их там было двадцать или даже тридцать, у меня просто глаза разбегались, да я тогда и считать до стольких не умел. И вообще я тогда был очень сильно растерян. Это же, не забывайте, все было в их самом богатом покое — в гостиной, а там чего только не было, блестело и сверкало все кругом, и золотилось, и паркетилось, а я кто такой? Я дикий человек из леса. И еще даже босой. А они на меня смотрят с большим любопытством. После одна пани осторожно спрашивает:

— Так это и есть ваш тот мальчик, которого аист принес?

— Э, пани Ядвига! — гордо отвечает наш пан Лех. — Если бы это так просто: аист. А то ведь сама ведьма.

— Ах! — говорит пани Ядвига. — Как ужасно.

А наш пан Лех:

— А вот, извините, как раз нет. А очень даже любопытно, между прочим.

Это он так говорил, потому что видел, что на него (а еще больше на меня) все смотрели вот такими вот глазами! И он тогда мне говорит:

— Откуда ты, Ясь, к нам попал?

— Из леса, — говорю. — От ведьмы. Я у нее старшим подмастерьем был, летал на ступе, метлой загребал.

— А после?

— Засмотрелся вниз и свалился. А там было болото. Ведьма подумала, что я в нем утопился, и полетела дальше. А я шел, шел — и к вам пришел.

— А чем тебя ведьма кормила?

— Ясное дело, — говорю, — поганками и мухоморами. И еще мы варенье из волчьих ягод варили. А когда к нам леший приходил, мы с ним пили водку и играли в карты.

— О! — сказал пан Сабантуевский. — С лешим! Так он, наверное, шулер!

— Не знаю, что такое шулер, — сказал я, — но меня тоже не обдуришь. Я всех насквозь вижу. Вот вы, ясновельможный пан, сейчас храбро смеетесь, а сами дулю в левом кармане держите. А сегодня утром черной кошки у себя на крыльце испугались.