Дорога к неведомому - Дорит Медвед

и абсолютно темно. Я не могла ни кричать, ни двигаться, ни дышать. Я ничего, совсем ничего не видела; кругом стояла всепоглощающая тьма. Мои солнечные глаза не сияли ни на дюйм, и купол огня погас; на палубе не горело ни единого языка пламени. Я даже не была уверена, что вообще все еще нахожусь на «Скарлетт». Я не чувствовала своего тела.

Время остановилось.

Возможно, я все еще стояла на досках палубы, а возможно, тоже плыла в этой черноте или даже падала камнем в глубину. Я ничего не чувствовала.

– Тара.

Это слово, это имя словно встряхнуло меня. Я знала этот голос. Глубокий, мужественный и хрипловатый голос. Он принадлежал Люсиферу.

А потом я начала дышать и чувствовать. Руки мои, ноги и волосы больно тянуло вверх. Было ужасное ощущение в области живота, будто все мои внутренние органы скоро вылетят наружу через горло. Я и вправду падала, но не плыла по воздуху. Под моими ступнями находилось что-то твердое, а что-то холодное обвивало мои лодыжки.

Я стояла на палубе «Скарлетт». Тени Люсифера, привязавшие меня к дереву, удерживали меня от рывка наверх, подальше от него и от корабля. Две сильные руки держали меня за талию, и кто-то снова и снова повторял это имя:

– Тара…

Голос Люсифера был совершенно нейтральным, спокойным, как будто мы не падали в пропасть, дабы разбиться насмерть. А может быть, мы уже мертвы?

Нет. Все вокруг казалось слишком настоящим, слишком живым. Я была жива. Люсифер был жив. Чье-то хныканье сказало мне, что он привязал к кораблю не только меня, но и всю команду. Он смог использовать свой дар. Значит, это смогу сделать и я.

Я поискала внутри себя внутреннее тепло. Поискала свет, уголья в венах и пепел.

Есть! Мерцание, ниточка, которая приведет меня к постоянному свету, к источнику моей силы. Меня ударило волною тепла. Огонь! В ладони моей руки вспыхнуло пламя. Люсифер отпустил меня, когда огонь охватил мои руки и добрался до шеи. Язычки пламени облизывали мне лицо, шипели в волосах. Но они не сжигали меня. Пламя могло пожрать все, но только не свою повелительницу.

Теперь я могла видеть в темноте. Не очень далеко, но достаточно. Я видела, как Люсифер отступает назад, потому что иначе я сожгла бы его. Затем я также заметила в темноте Астру, Леннокса и всех остальных моих друзей.

Их волосы стояли дыбом, и только тени Люсифера не давали им исчезнуть в этой бесконечной тьме. Но они были целыми и невредимыми – испуганными, шокированными, но физически целыми.

Я знала Люсифера. Он был могуч, но и его магия имела свои границы. Он не сможет вечно удерживать нас этими теневыми оковами – и тогда мы умрем. От мачт при этом неудержимом падении особой помощи ждать не приходилось. Я сразу же задалась вопросом, что произойдет, когда сила Люсифера иссякнет.

Додумать эту мысль до конца мне не довелось, потому что в следующий момент что-то хлестнуло по палубе. Рука с когтями, сотканная из клубящейся тьмы и черная, как сама ночь. Рука эта потянулась ко мне, потушив мое пламя. Коготь скользнул по моей щеке, разрывая нежную кожу. Что-то горячее потекло со скулы и закапало на тунику. Рука отдернулась.

Меня охватил гнев, но отнюдь не жаркий, неконтролируемый гнев моих предыдущих вспышек. Этот гнев был другим. Холодным и расчетливым. Властным. Я могла его контролировать, при необходимости притушить – или, наоборот, заставить почти безгранично вырасти.

Ледяной гнев добавился к страху и огню.

Тьма напала на меня, бросила мне вызов. Теперь я нанесу ответный удар.

Я сделала шаг вперед. Теневые оковы Люсифера создавали впечатление, будто я пробираюсь через болото, но мне удалось продвинуться, не улетая при этом наверх. Я смотрела в темноту, вкладывая весь свой огонь в этот пронзительный взгляд. Мои глаза начали болезненно светиться, и два солнца засияли в новом свете. Мне показалось, что чернота встретила мой взгляд, а затем медленно отступила.

Я торжествующе улыбнулась. Темнота сделала ошибку, напав на меня. Она представляла опасность для меня и моих друзей. Я не могла такого допустить.

Я думала, что наконец смогу быть счастливой. Я думала, что весь ужас остался позади, но оказалась неправа. И из-за этой неправоты я ощутила безумную злость.

Впервые я не испугалась своего гнева. Он был ужасным, огромным, слишком гигантским для человека. Но я и не была человеком; по крайней мере, не совсем человеком. Я была прямым потомком Богини.

На этот раз я воспользуюсь своим гневом с умом. Чтобы отодвинуть тьму. Чтобы спасти моих друзей. Я была перед ними в долгу.

Я сделала еще один шаг вперед, выпрямилась на пороге темноты, выжала из себя все…

А затем я взорвалась.

† † †

Люсифер никогда раньше не видел ничего подобного. Под этим он имел в виду не бесконечную тьму, в которой они оказались, а Тамару.

Он не знал, насколько она могуча. Он не знал, на что она способна, когда извлечет из себя максимум, когда оставит позади страх и нерешительность – и просто взорвется.

В последнюю секунду он успел воздвигнуть массивный щит из теней, отделивший его и остальную команду от Тамары. Когда ее магическая сила с глухим стуком ударилась в щит, он застонал от усилий. Если бы он не держался одной рукой за мачту, то, вероятно, упал бы на колени.

Люсифер заглянул за щит. Свет, такой ослепительно яркий, что даже ему пришлось прищуриться, заливал тьму. Он врезался в эти кривые, темные руки с когтями, рассекая черноту, словно блестящая коса. Тамара развела руки, выгнула спину под неестественным углом. Свет исходил не из ее рук, а вырывался прямо из ее груди. Все ее тело превратилось в сгорающую дотла звезду.

Люсифер закутался в собственную тьму, в отличие от нападавшего на Тамару темного существа. А затем он вышел за пределы своего щита – и направился к Тамаре, в ее сияющий свет.

Он чуть не согнулся от боли. Свет, пламя – что бы ни производила Тамара, оно, казалось, разъедало его. Его одежда осталась нетронутой, но кожа горела так, будто его жгли на костре. Люсифер не знал, кричал ли он. Он больше ничего не знал, ничего не чувствовал, кроме этой ужасной боли.

Но он кое-что увидел: черные кудри развевались в ослепляющем свете, словно боевое знамя. Тамара!

Стиснув зубы, он шаг за шагом пробивался к ней.

Обещание бороться друг за друга по-прежнему оставалось в силе. Оно останется в силе навсегда. Теперь они были помолвлены. Его долгом было защищать ее от этой тьмы, но прежде всего от нее самой. Если Тамара продолжит так и дальше, то в конце концов сожжет и себя саму.

Их разделяло еще несколько шагов, затем два шага, один – и вот он оказался рядом с ней. Казалось, что пламя проедало его кожу до костей. Он обнял Тамару сзади за талию, притянул к себе – и оказался не в силах сдержать болезненный рев, когда огонь опалил его.

Тамара застыла в аду всепоглощающего пламени, прислушиваясь к его реву.

А затем она отпустила пламя. Отправив в темноту последний всполох огня, словно окончательный защитный выпад, она рухнула на палубный настил, словно мешок с картошкой. Сияние, это сияние не от мира сего исчезло из ее взгляда, и ослепительный свет погас, как по команде.

В следующий момент раздался оглушительный треск, а затем всплеск, словно от брызг. «Скарлетт» страшно затрясло. Она достигла дна этой адской дыры.

† † †

Мои веки задрожали; в еще закрытые глаза ударил золотой свет. Я сражалась на войне, тысячу раз истощала себя в битвах и сражениях – и все же тело мое никогда не болело так сильно, как в этот момент. Мне казалось, что кто-то содрал с меня кожу, вытянул из меня все кишки и сжег меня живьем. Болело все. Каждый мускул, каждая жила.

Я застонала, когда кто-то коснулся моего лица. Рука тут же отдернулась. Через силу открыв веки, я уставилась в черные глаза. Люсифер был бледен, как сама смерть.

Я хотела было спросить его, что же