Аверс (СИ) - Розга

У Льва сердце в груди перевернулось, стоило увидеть ее измученное лицо и коснуться испачканной землей тонкой руки. Стоило отпереть, он ее подхватил подмышками и вытянул наружу, посадил на край проделанного в полу люка, поднялся сам, притянул ее к себе, крепко обнял.

— Маленькая моя девочка, натерпелась, — безостановочно говорил он. — Ничего, все закончилось, тебе ничего не угрожает.

От него не укрылся след от ремня на левой стороне лица, вспухшая от ожога рука, левая больше пострадала, он догадывался, что еще больше повреждений скрывается под одеждой. Все его существо требовало немедленно отыскать обидчика и разорвать его на куски, но это значило оставить Нику, выпустить ее из рук. Пойти на такую жертву он не мог, девочке нужно в больницу и с подонком Максим, он позаботится, на него можно положиться. Наступив на горло собственному желанию, он погрузил Нику в свой джип, и они помчались в город, в хорошую больницу.

Оперативники потоптались по веранде, они прекрасно понимали, что дальше будут происходить вещи, к которым отношения лучше не иметь. На днях Бояринов непременно раздаст призы, никого не пропустит и не забудет, пока же следовало удалиться на безопасное расстояние от происходящих событий. Они созванивались между собой, отменяя дальнейшие мероприятия, потихоньку устремляясь в город или в ближайшую забегаловку перекусить.

Максим столкнулся с совершенно невообразимым препятствием. Он в немом изумлении смотрел на Аркадия, устроившегося на заднице возле холодильника, куда его приземлил Белый, как только ворвался в дом и добрался до кухни. По-хорошему Аркадия следовало прямо теперь везти в ближайший лесок, прикопать его бездыханное тело и забыть навсегда. Такие проблемы, как он, наиболее эффективно решались летальным способом. Бояринов мог, он не святой и спать хуже не станет.

Только ведь Аркадий нижний.

Максим не ошибался. Человеческий род ему не нравился весь целиком, без разницы старики, дети, женщины или мужчины. Единственное исключение — нижние, неважно какого они пола и возраста, определились со своим статусом или вообще о нем не догадываются, он вычислял их немедленно и никогда не промахивался. У него сердце начинало подтаивать, истекать нежностью. И хотя завладеть он желал далеко не каждой, но помочь, защитить, поддержать всякого.

Нижним вредить нельзя. Убить нижнего — такое в кошмаре только может присниться, в самом страшном, от которого просыпаешься в холодном поту и с безумно колотящимся сердцем. Что бы Аркадий не сделал, Максим способен найти для него оправдание. Люди, склонные к садомазохизму, обычно имеют потребность получать боль и причинять ее одновременно. Важно правильно выбрать свой путь и Аркадий, очевидно, не справился. Поэтому так все плохо сейчас. Надо решать, но у Бояринова язык не поворачивался отдать своим ребятам приказ. В кармане завибрировал телефон, мужчина поморщился, но потянулся к трубке, отодвигая неизбежное хотя бы на разговор. Глянул на экран, принял вызов и удивленно спросил:

— Полковник?

— Я, — подтвердили на том конце. — Чем занимаешься?

— Пока ничем, — уныло признал Максим.

— Тут такая история. Помнишь мы человечка искали? — служитель правопорядка тщательно избегал деталей, выражался предельно туманно. — У меня дел по горло. Со мной связались сослуживцы из Москвы, у них убийство громкое, мужик жену завалил и двух ребятишек, маленьких совсем.

— Да ты что? — поразился Бояринов, искренне переживая за Аркадия.

— Так вот. Отдай, а? Зачем тебе? Ему и так уже все, — очень аккуратно, без малейших приказных интонаций вежливо попросил начальник из убойного.

— Забирай, — думал Максим не долго и испытал стыдное облегчение, ему самому делать ничего не придется.

— Я своих архаровцев к тебе разверну, — обрадовались на другой стороне. — Подожди немного.

— Жду, — рыкнул Бояринов, возвращая смартфон в карман.

Впрочем, бездеятельным он не остался. Он видел не хуже Льва, как прижимает к груди плохо перевязанную невразумительной тряпкой правую руку, пересохшие губы и в целом лихорадочный вид.

— Белый сходи за водой и аптечку принеси, — коротко велел он, присаживаясь рядом с Аркадием на корточки и потянувшись к его перемотанной руке.

Неудачливый похититель постарался отодвинуться от него, отталкивая левой рукой, с ходу заработав крепкий профилактический удар в челюсть. В голове вспыхнуло маленькое солнце и погасло, настолько впечатляющим оказался.

— Отвяжись от меня, пижон, — сопротивлялся Аркадий.

— Еще раз огрызнешься, зубами подавишься, — пришпилил его к земле голосом и взглядом Максим, словно коллекционную бабочку английской булавкой к бархатной подушке.

Аркадий вдруг утратил всю борзость, она вытекла из него газом из воздушного шарика, он обмяк и больше не трепыхался. Максим завладел его рукой, развязал и осмотрел рану, казалась страшнее чем есть, кожа содрана, в одном месте глубоко. Залил перекисью, постаравшись промокнуть потеки засохшей крови, перебинтовал практически профессионально. Заставил напиться воды из принесенной бутылки. Аркадий сделал пару глотков и отставил ее рядом с собой.

— Допей до конца, — настаивал Бояринов, глядя на него с беспокойством. Он прекрасно знал систему и понимал, что в ближайшие сутки, а то и двое Аркадий будет лишен элементарных человеческих условий: воды, еды, туалета, возможности поспать, умыться.

Аркадий его послушался, выхлебал до конца.

— Теперь ты будешь меня убивать? — спросил, скривив бледные губы в подобии жалкой улыбки, поднимая на поднявшегося во весь рост Бояринова воспаленные глаза.

— Не буду, — твердо пообещал мужчина, снова переживая волну облегчения.

Лекций он Аркадию не читал, не высказывал свое отношение к его поступкам, не считал нужным. Жизнь Аркадия сильно изменится, навсегда, парень вполне обойдется без его ценного мнения. Прибывшие оперативники первым делом одели на Аркадия наручники и поволокли его на улицу. Максим с охраной вышел следом, видел, как Аркадию поставили подножку, и он упал, сильно приложившись поврежденной рукой. Натура рванула вперед, на выручку. Максим остался на месте, прикрывая глаза. Он прекрасно понимал, что Аркадий заслужил, его несчастья лишь начинаются. Но знать умом и чувствовать совершенно разные понятия, совсем отключить эмоции ему не под силу.

В свою машину сел на заднее сиденье, предпочитал рулить, но не теперь. Длинный день, он гнал Аркадия, как борзая лисицу на охоте по свежему следу. Догнал, глупая оказалась лиса, непредусмотрительная, а он нигде не ошибся, сильно устал, нужно домой, под контрастный душ и в кровать.

Глава 25. Вина

Ника не осталась в больнице, она цеплялась за Льва, позволив себя осмотреть врачам после долгих уговоров и с условием, что он останется в кабинете. Она повторяла снова и снова, что хочет домой, не останется, жалобно просила себя не бросать. Ее повреждения требовали внимания и ухода, но не госпитализации. Ей вкололи успокоительное, врач все же собирался придержать ее на несколько дней, но под давлением Льва признал: можно лечиться дома. Выписал кучу лекарств, тут же доставленных из аптеки.

Смело и хитро защищающаяся от Аркадия девушка в присутствии Льва превратилась в полноводный ручей, даже три ручья, плакала, не останавливаясь, и жалась к нему. Начала затихать, когда добрались до квартиры. От врача Лев знал, что Нике чудом удалось избежать самого страшного — изнасилования. Ему интересно откуда вообще взялся Аркадий в их жизни, спрашивать с нее сейчас слишком жестоко. Ника постоянно просила и жадно пила воду, на вопрос про еду, отрицательно мотала головой, желудок сжался в камень и принимать пищу не способен. Слабое успокоительное постепенно теряло действие. И пережитый кошмар поднимался во весь рост, нависал над ней, распахивал кожистые крылья, заполоняя собой мир вокруг. Находящийся при ней неотлучно Лев не знал, чем помочь. Ника сильно испачкалась в багажнике и потом в подвале, одежда превратилась в грязные, порванные тряпки. Он боялся ее раздевать, боялся отвести в ванну и выкупать. Поймал себя на том, что сопереживание к девушке скорее вредит ей, чем помогает. Встряхнулся и решительно начал приводить ее в порядок, малышке так станет легче, нечего медлить.