Лучшие страхи года - Эллен Датлоу

Используя игрушку вместо лопатки, девочка копала, пока я не оказался на свободе. Но покуда все, что я мог, — это копошиться в песке, пытаясь вернуть подвижность одеревеневшим рукам и ногам. Если бы двенадцатилетний садист решил вернуться, я бы не смог защитить ни одного из нас.

Пока мы с девочкой пристально всматривались в океан, я попытался выпить и съесть еще немного. Небо над нами было покрыто тучами, но от него исходило блеклое желтоватое свечение. Штормовая погода.

— Ты можешь говорить? — спросил я ее наконец. — Он как-то навредил тебе?

Я совершенно ничего не знал о детях. У девочки мог быть шок, или она просто не умела разговаривать. Волны стали усиливаться, она снова заволновалась и начала внимательно оглядывать пляж и поднимающийся от него склон. Наши глаза встретились, и я тут же понял ее без слов. Надо идти.

Прежде чем покинуть место нашего захоронения, я накрыл голову Элви полотенцем и вооружился зазубренным горлышком разбитой пивной бутылки.

— Я вернусь, Элви, — сказал я самому старому своему другу. — Я не собираюсь оставлять тебя здесь.

Хоть и совершенно изможденный, я был почти что в хорошем настроении. Несколькими минутами раньше смерть, казалось, уже поджидала за углом. А сейчас мне выпал шанс побороться. Мне, без сомнения, придется пуститься в бега: у Роди длинные руки, и если я, живехонький, объявлюсь где бы то ни было, он вряд ли отнесется к этому благосклонно.

Чтобы нас не заметили с пляжа, мы двигались под прикрытием высокой травы, придерживаясь змеившейся среди листвы утоптанной тропки. Я позволил девочке вести нас, изо всех сил стараясь не отставать. То и дело спотыкаясь, я тревожился, не поджидают ли нас на этой тропе сюрпризы.

Хотя девочка выглядела измученной, прыти в ней оказалось на удивление много: чтобы убедиться, что берег пуст, она часто взбегала вверх по дорожке. Если я слишком сильно отставал, она бежала обратно ко мне, цепко хваталась за мой указательный палец и тащила вперед.

Вдруг, в момент, когда девочка была далеко впереди, заросли стали более густыми, непроходимыми. Я свернул на боковую тропку и, не успев понять, что случилось, снова оказался на пляже. Красноречивое гудение бессчетного множества мух наполняло воздух. У воды я увидел три темных холмика, каждый из которых был накрыт густым облаком насекомых.

Я успел опознать только один из трупов: все они были зарыты по шею слишком знакомым способом. Роди можно было сразу узнать по татуировке на шее, изображавшей осьминога. Из его лба торчала бугельная пила[38] — будто кто-то бросил свое страшное дело на полдороге. Другие тела, думаю, принадлежали Торнтону и Суэйну. Кровь была везде, и меня немедленно затошнило.

Но я ничего не сказал, пока не увидел остов «Райского торта». Самый крупный обломок судна воткнулся носом в песок, подобно самолету, не вышедшему из пике. Более мелкие фрагменты, включая наш незаконный груз, были разбросаны по пляжу. Пилюли усеяли песок красными и белыми точками, насколько хватало глаз. Что бы с нами ни случилось, Роди не имел к этому отношения. И у меня появилось чувство, что конкуренты тут тоже ни при чем. Но разумного объяснения не было.

— Все это мне снится, — сказал я себе.

А потом почувствовал, как маленькая рука вцепилась в мою брючину. Широко распахнутые глаза снова умоляли меня, настаивали, что надо двигаться дальше.

Вернувшись назад, под защиту зарослей, мы стали взбираться вверх по круче, не сводя глаз с тропы. Вскоре трава и кусты начали уступать место каменистому склону, попадались валуны размером с автомобиль. Выдохшись, я остановился и повернулся, чтобы бросить взгляд назад. С высоты я увидел, что «побережье» на самом деле было оконечностью либо узкого острова, либо длинного полуострова. Травянистый гребень сбегал вниз с холма, разделяя две полоски пляжа. Я восемь лет ходил матросом вдоль Восточного побережья, но, совершенно точно, эти берега мне не были знакомы.

Девочка теперь двигалась заметно медленнее — через самые большие валуны ей приходилось перелезать. Ветер здесь дул ощутимо сильнее, вихрясь между огромными камнями. Когда мы подошли к последнему нагромождению скал, я услышал отдаленный плач. Сначала я решил, что это чайки. Девочка немедленно сжалась в комок в щели между валунами, жестом велев мне последовать ее примеру. Немного подумав, я решил, что звук слишком низкий для птицы.

— Что это? — спросил я девочку, упав на колени.

Она прижала к моим губам грязную ладошку. Девочку трясло, она не могла сдвинуться ни на дюйм, но указала мне на расширяющийся конец щели. Я пополз вперед на четвереньках, все еще не понимая, от чего прячусь.

С новой точки обзора я наконец сумел определить, что мы на острове. Склон резко понижался, переходя в усыпанный валунами пляж. Местность была здесь гораздо более суровая, чем та, где мы с Элви и Микки оказались в плену. Вопли стали куда громче.

Я присмотрелся более внимательно — и вдруг понял, что пляж буквально усеян человеческими головами. Меня осенило, когда я заметил волосы — у некоторых на океанском ветру мотались длинные пряди. Одни пленники раззявили рты в постоянном крике, другие либо спали, либо были мертвы.

— Боже, — выдохнул я, ошеломленный открывшимся зрелищем. А затем увидел мальчика.

Он ходил между рядами голов у кромки прибоя. В руках он сжимал сломанное весло, которым с отсутствующим видом лупил по тем несчастным, что оказывались у него на пути. Следуя за ним, волны вздымались вдвое выше, захлестывая некоторые из вопящих лиц.

Я с трудом поднялся на ноги и сжал ослабевшие пальцы в кулаки. Девочка немедленно схватила меня за руку и потянула назад в укрытие. Далеко внизу, на краю пляжа, мальчик взмыл в воздух, держась линии прибоя.

Сначала он плыл в нескольких футах над поверхностью песка, отбросив весло и раскинув руки. Не обращая внимания на ветер, он поднимался все выше, а стоны становились все громче. Волны бушевали все яростнее, и многие из пленников скрылись под водой.

Мальчик теперь был высоко над нами, он почти касался облаков, но нас, похоже, не замечал. Вместо этого он обратил взгляд к океану. Там, почти потерявшись в бушующих волнах, болтался рыбацкий кораблик, ненамного больше «Райского торта». Его мотало, крутило в водоворотах и несло все ближе к зубцам полузатопленных скал.

— Не могу на это смотреть, — сказал я девочке, но обнаружил, что отвернуться тоже не в состоянии.

Блуждающий курс баркаса наводил на мысль, что вся команда уснула — возможно, как в свое время команда «Райского торта». Но даже если на борту и увидели бы скалы, они уже не смогли бы предотвратить кошмарное столкновение.

На какое-то время мальчик замер, выжидая, как хищная птица. Затем стремительно понесся к воде и взмыл вверх, держа в каждой руке по обмякшему телу. Тем временем шторм утих так же быстро, как начался. Когда волны улеглись, на поверхность всплыли обломки нескольких лодок. Среди раскисших от воды досок, одежды и багажа я заметил неповрежденный хребет перевернутой спасательной шлюпки.

Времени было немного. Когда мальчишка улетел за следующей партией жертв, я сполз по каменистому откосу, с такой силой волоча за собой девочку, что думал, ее рука оторвется и останется в моей. К счастью, малышка следовала за мной без особых возражений, таща свое пластиковое ведерко за сломанную ручку. Пока мы бежали по пляжу, я слышал множество голосов. Одни умоляли, другие сыпали угрозами, третьи в отчаянии вопили. Я наплевал на все.

После небольшой борьбы со шлюпкой мне удалось ее перевернуть. Дальше по берегу мальчик уже собрал порядочную груду жертв. Некоторые рыбаки вяло ползли по песку. Не упустить бы удобный момент!

На секунду я потерял девочку: она присела возле головы пожилой женщины, которая каким-то чудом была еще жива. Девочка неистово разгребала песок руками. Может, она и была малявкой, но сладить с ней, пока я тащил ее к шлюпке, оказалось не так-то просто. Я старался не смотреть в глаза старухе. Чувство вины иногда подступало, но, как и во многие другие моменты моей жизни, мне удавалось тут же отогнать его. Словно повернуть выключатель.

— Нет времени, малыш, — сказал я девочке, все еще молотившей по мне кулачками, когда я втаскивал ее в лодку вместе с ведерком. — Прости.

Я толкал лодку, пока вода не дошла мне до пояса. Затем перевалился через борт и бросил прощальный взгляд на пляж. Один из рыбаков пытался бороться. После короткой схватки мальчик снова взмыл в воздух, стиснув шею бедолаги.

— Греби, — сказал я девочке, достал одно из небольших весел и вручил ей.

Мальчик почти скрылся в облаках и только тогда швырнул рыбака навстречу смерти. Я отвернулся раньше, чем тело упало на пляж, и принялся грести изо всех сил. Вода теперь была как стекло, как фотография мертвого океана.