Собрание сочинений в 4 томах. Том 2 - Николай Погодин

Проходят пассажиры разных состояний и сословий.

Голоса. Все будем на ниве мертвых…

— И царство слепое и царь кривой…

— О Россия, Россия… Одни караблекрушения.

Проходят рабочие.

Голоса. Первой забастовала Казанская, за ней Николаевская дорога.

— И когда Трепов приказал «патронов не жалеть»?[97]

— Тут же…

— Нет, это уже в середине октября…

— Вот ему и показывают, как не жалеть…

— Пожалеет.

Снова проходит Акафистов и следом за ним — Тася. Среди проходящих Бородин и Калязин.

Калязин. А где товарищ Костромин?

Бородин. Должно быть, дружинников успокаивает.

Калязин. А что их успокаивать! Народ отборный, полированный. Смотри-ка, Бородин, за этим телеграфистом неотступно следит младая дева.

Бородин. Ну и глаз у тебя! Я тоже видел, но внимания не обратил. (Глядя в сторону.) А то что за пара? Таких в иллюзионе и то не увидишь.

Калязин. Князь Скудин-Волынский со своей наложницей. В Париж собрались потешиться и в башкирской степи застряли. Миллионер.

Проходят князь и Ласка. Идут они медленно и самозавороженно. Среди фабричных оживление.

Один из спутников. Егор, ударь «Барыню».

Парень с балалайкой (поет).

«А барыня угорела,Много сахару поела.Барыня, барыня,Сударыня-барыня.А барыня с переборомНочевала под забором».

Бородин. Озорует Русь-матушка. Кровь по жилам заходила.

Калязин. А князь и виду не подал… самостоятельный.

Бородин. Всех ты понимаешь, а машиниста раскусить не можешь.

Калязин. Его сам царь Соломон[98] не раскусил бы.

Оба уходят. Проходят и задерживаются, увлеченные беседой, купец и адвокат.

Адвокат. Это хищно с вашей стороны. Вы хотите погреть руки на забастовках.

Купец. Истинно. Хочу. А почему мне этого не хотеть? Раз фабриканты не выполнили контрактов по поставкам, пусть платят. Я из них душу выну.

Адвокат. И много думаете загрести?

Купец. Загребу, не выпущу. Наше дело какое? Хищное дело.

Оба проходят. Идет морской офицер со своими слушателями.

Морской офицер. Страшная драма нашего флота состояла в том, что наши потонувшие корабли имели броню толщиной в семь с половиной дюймов. Их пробивал любой японский снаряд.

Голоса. И до сих пор ту же броню делают.

— Какой ужас, когда великой страной управляют хищники и кретины.

Проходят. Идут корнет и барышня.

Корнет. Эти цветы — наша фамильная гордость. Мой папа ежегодно возит черные розы в Лондон в подарок королевскому двору.

Барышня. Как вы должны быть богаты, господин корнет.

Корнет. Богат… не знаю. Я все на свете презираю, кроме красоты.

Проходят. Идет Акафистов, за ним — Тася, останавливает его.

Тася. Что мечешься, Прокофий?

Акафистов. Этот поезд… будь он проклят… Он прямо-таки поперек моей жизни стал.

Тася. А ты отправь его. Отправишь?

Акафистов. Отправлю.

Тася. Что-то очень легко соглашаешься.

Акафистов. С каких пор, барышня, вы такой недоверчивой сделались?

Тася. Но ведь поезд отправить — дело очень не простое?

Акафистов. Очень не простое.

Тася. А соглашаешься легко.

Акафистов. Боюсь я этого поезда, говорю вам. Горя с ним не оберешься. Скажите Костромину, чтоб пришел ко мне.

Тася. Да, я скажу. Он придет.

Оба уходят. Идут Юлай с красным флагом и Черемухин.

Черемухин (неуверенно, подыскивая слова). Господа и граждане проезжающие пассажиры, мы, здешний и прилегающий к нашей станции пролетариат, приглашаем вас на братский митинг, дабы поднять свой смелый голос за великую свободу…

В буфете первого класса. Днем. Костромин, Акафистов.

Акафистов (после паузы). А я все думал, с какими же вопросами хочет прийти ко мне господин Костромин… Опасная история, голубчик. Но ничего не скажешь, вы революционер.

Костромин. Прежде всего, Акафистов, если помогать, то искренне, иначе я советую вам устраниться, умыть руки и замолчать.

Акафистов. Грозите?

Костромин. Да.

Акафистов. Удивительное дело, я собираюсь вам помочь, а вы мне грозите.

Костромин. Теперь мы вместе отвечаем за судьбу уральцев, которые должны проникнуть в город не позднее утра завтрашнего дня.

Акафистов. Кто же я, по-вашему?

Костромин. У меня не было времени познакомиться с вами. Я болел.

Акафистов. А о партии, к которой я примыкаю, вы забываете?

Костромин. Партия ваша ни то ни се, хоть из нее вышли отважные одиночки. Но к делу, Акафистов, к делу!

Акафистов. Клянусь вам, что я честный и не такой уж слабый человек.

Костромин. Вы обещали поезд двинуть. Как вы его двинете?

Акафистов. Погодите, скажу… Предварительно у меня есть несколько слов. Вот уж не знаю, как вам это выразить…

Костромин. Что именно?

Акафистов (вытягивая из себя)….не то что благодарность мне нужна, нет. Желательно мне, чтоб где-то кто-то знал… Это ведь редкая услуга — во время всеобщей забастовки рискнуть отправить поезд. И как отправить!.. Шито-крыто… Пойди узнай, кто как настроен… Одни поймут, другие могут осудить… Кому откроешься? И как же вы хотите, даром?

Костромин. Не понимаю… деньги платить?

Акафистов. А вы не горячитесь. Мне желательно, чтоб среди ваших людей моя услуга не оказалась незамеченной и неоцененной.

Костромин. Прокофий Карпович, не беспокойтесь, я не присвою вашего геройства.

Акафистов. Ох, как легко вы смотрите на вещи.

Костромин. Не тяните душу, прошу вас. Что вы предприняли?

Акафистов. Прощупал поездную прислугу. Она, как оказалось, вся пойдет за машинистом.

Костромин. Это я тоже знаю. Но вам легче говорить с машинистом, чем мне. Он ведь знает давно вас.

Акафистов. Это вам кажется, что легко… Вы ведь пробовали говорить с ним.

Костромин. Пробовал.

Акафистов. И что же… а?

Костромин. Он видит меня впервые в жизни.

Акафистов. Ну так знайте, что этот старый черт без депеши из комитета с места не двинется. Ваш…

Костромин. Как?!

Акафистов. Ваш, ваш…

Костромин. Вы в этом уверены?

Акафистов. Это вы здесь гость, а мне на нашей линии все машинисты известны. Фетисыч — человек премудрый, тонкий, но мне давно известно, чем он тайно занимается. Попробуйте его поколебать.

Костромин. А вы ему ничего не сказали о дружинниках?

Акафистов. За кого вы меня принимаете, господин Костромин? Хоть я и знаю, что он вашей партии, но как же можно рисковать.

Костромин. Тогда что же делать?

Акафистов. Составлю ложную депешу, дам ему прочесть, он и отправит поезд. А там уж будет поздно разбираться. Вы довольны?

Костромин. Вполне доволен.

Акафистов. И благословляете?

Костромин. Так у вас остроумно… Отчего же не благословить.

Акафистов. Приступать к делу?

Костромин. О чем раздумывать! Конечно, приступайте.

Акафистов. Но вы меня не торопите. Тут надо шито-крыто. (Уходит.)

Костромин. Наш… Куда же я смотрел! Конечно, механик наш. Только бы этот болван не догадался, что мы уедем без его помощи. (Торопливо уходит, встречается с Андроном.)

За стойкой появляется Лукерья.

Андрон. Какого же перцу я задал этому стрекулисту… Боится. (Лукерье). Здравия желаю, мадам Помпадур[99]. В рассуждении дальнейшего знакомства рекомендуюсь: управитель и личный наперсник его сиятельства князя Скудин-Волынского. Разрешите наперсточек горного дубнячку. (Выпил.) Итак, мадам, чем будем князя кормить?