Золотая медаль - Донченко Олесь Васильевич

Все увидели, как Полищук вспыхнула.

— Ты напрасно так иронизируешь над этим! — выразительно промолвила она во внезапной тишине. — Все вы можете быть свидетелями… Я и сейчас не отказываюсь от своих слов! Я предлагаю Мечику дружбу!

— Ты рисуешься, — вдруг воскликнула Нина, — так как… так как это никому не нужная жертва!

Мечик быстро глянул на нее.

— Жертва? — тихо повторил он. — Итак, я такой, что… одним словом…

Он не досказал, как-то безнадежно махнул рукой и тихо сел в уголке, на последней парте.

Марийка укоризненно покачала к Нине головой:

— Обидела Мечика!

— Заступница! — фыркнула Нина. — А он не обижает всех нас? Чем? Своим хвастовством, двойками! А что это за поступок с Лидой Шепель!

— Так знай, — сдерживаясь, сказала Марийка, — что Мечик совсем не такой! Это у него напускное, идет оно от уличного мальчишеского ухарства. Именно, это — ил, накипь! А сердце живое, хорошее!

— Ну, и ковыряйся в иле, — брезгливо искривилась Нина, — а меня уволь, пожалуйста.

— Тебя никто и не просит, — тихо ответила Марийка, чувствуя, как неожиданное раздражение поднимается в груди.

Виктор увел ее в сторону.

— Слушай, Мария, — сказал он, — ты, возможно, имеешь основание, хотя все же, думаю, Гайдай такой, какой он есть. Пока что я не видел его «живого» и «хорошего» сердца. Ну, а ухарство — это справедливо. И накипь осталась еще от времен оккупации. Но сейчас я о другом. Ты поговори с Лидой Шепель. Осторожно, тактично, ты знаешь — как. Надо ее предупредить, расскажи, как здесь собирался Мечик демонстрировать ее влюбленность.

В эту минуту в класс вошла Лида. Галдеж сразу же затих при ее появлении, но девушка этого не заметила. Ее глаза кого-то искали. И вдруг, увидев Мечика, она вспыхнула, зарделась.

— Видишь, что делается, — шепнул Виктор. — Ах, это такая подлость! Как ты можешь говорить про его хорошее сердце! Нет, я сам, сам поговорю с Шепель!

Он отошел, потирая ладонью широкий лоб. Марийка хотела объяснить, почему она считает, что Мечик все же не негодяй, не пропащий для коллектива, что нутро у него здоровое и он в душе добрый, чуткий. Но в самом деле, почему так тяжело это доказать? Какие найти конкретные слова?

«Неужели это только мое субъективное ощущение, интуиция?» — подумала она. И вдруг вспомнила эпизод, который растрогал и вместе с тем удивил ее, так как тогда она тоже не думала, что Мечик способный на хороший поступок.

Это было на большой перемене. Марийка зашла в буфет и вдруг увидела, что Гайдай купил Федьку и Мите завтрак. Он заботливо посадил их за стол, снова метнулся к буфету и поставил перед мальчиками тарелку с двумя пирожными. И в эту минуту неожиданно увидел Марийку, которая некоторое время наблюдала за ним.

Тотчас словно кто-то подменил Мечика. Он засунул руки в карманы и небрежно бросил:

— Жуйте быстрее! Вот еще… пацаны!

Но до конца не выдержал этой напускной роли, передернул плечами и искренне сказал:

— Стояли здесь голодные… Говорят, что потеряли свой завтрак. Только ты же, Марийка, тот… Жуковой ничего не говори.

Жуковой Марийка ничего не сказала, но в тот день увидела в Гайдае то, чего, по ее мнению, никто в нем не замечал: и глаза, которые иногда становилось такими задумчивыми, и тогда в них пряталась грусть и доброта, и то, что он искренне радовался, когда кто-то из одноклассников с блеском отвечал урок.

Виктор весь день искал случая, чтобы наедине поговорить с Шепель. После уроков он подошел к ней:

— Лида, идемте что-то скажу.

Они зашли в соседний класс. Сейчас здесь никого не было. Шепель изумленно посматривала на парня:

— Что за тайна?

— Никакой тайны, Лида, — сказал мрачно Виктор. — Просто неприятная история.

— Что такое? — встревожилась девушка.

— Видишь, в чем дело… Ты за последнее время словно сдружилась с Мечиком?

Лида чуть-чуть покраснела, сняла очки и протерла их носовым платочком.

— А ты что, — снизала она плечами, — усматриваешь в этом что-то такое… не комсомольское? Мечик не такой уж плохой парень, каким его привыкли считать. А то, что он не комсомолец…

— Не в этом дело, — с досадой поморщился Виктор. — Может, он и «не такой уже плохой», но и не такой хороший. Я хочу тебя предупредить, Лида, что он болтает в классе… Одним словом, похваляется, что влюбит тебя в себя и… все такое. Мы, конечно, дали ему отпор, обругали. Но сделали вывод, что его ухаживание за тобой неискреннее. Вообще — подлость…

Лида пристально смотрела на товарища, словно старалась убедиться, что слова Виктора — правда, и вместе с тем ждала, что сейчас он улыбнется и скажет: «Извини, я пошутил».

Но Виктор отвел глаза в сторону:

— Итак, имей в виду. На твоем месте я б… А впрочем, твое дело. Только… мы не допустим, чтобы он смеялся над тобой!

Лида будто проснулась и тронула его руки.

— Спасибо тебе, — промолвила так тихо, что Виктор не услышал, а лишь догадался, что именно она сказала. — Я никогда не думала… И… иди, Виктор…

Виктор вышел из класса и тихо притворил за собой дверь.

На воскресенье была назначена прогулка на лыжах.

С шутками и смехом десятиклассники вышли из трамвайного вагона на окраину города и длинной шеренгой потянулись через поле к лесу. Первым шел Виктор Перегуда, за ним — Мечик Гайдай, Юля Жукова и Марийка, а дальше остальные ученики. Мороз немного пощипывал щеки. С неба вместо снега падали сухие снеговые звездочки, которые долго не таяли. Марийка шла легко — казалось, что она почти не отталкивается бамбуковыми палками, а плывет среди белого моря снега. Спортивный костюм не мешал; из-под шерстяной шапочки выбились волосы. Дышалось легко, привольно.

Сзади шла Лида Шепель. Марийка все время слышала ее дыхание и восклицания:

— Нет, глянь, я ни на шаг не отстаю! А ты видишь, где Коробейник?

Марийка на ходу оглянулась, увидела за собой растянутую цепь лыжников и в хвосте узнала приземистую фигуру Нины. Она старательно работала палками, но с каждой минутой отставала все больше и больше.

Мечик вдруг разогнался, опередил Виктора и пошел целиной, поднимая снежную пыль. Потом он оглянулся и помахал Виктору рукой.

Лида была рада, что идет наравне с другими. Правда, чтобы не отстать, ей приходилось прикладывать много усилий, она часто делала лишние неуклюжие движения, но девушку радовало, что она до сих пор ни разу не упала и идет вслед за такой лыжницей, как Марийка.

Лес быстро приближался. Издалека он казался синим, а теперь стал сизым, с желтыми пятнами сухой листвы, оставшейся на дубах.

Виктор наддал ходу, быстрее пошла вслед за ним и Жукова. Она оглянулась, крикнула к Марийке:

— Кто первый до леса?

«Ну, я теперь отстану», — подумала Лида и в ту же минуту увидела, как Марийка круто завернула лыжи в сторону.

— Ты что? — спросила Лида.

— Нина же сама останется, — ответила Марийка и помчалась назад, где далеко-далеко в поле чернела одинокая фигурка.

Пока Лида смотрела вслед, ее перегнали Вова Мороз, Софа Базилевская, Юра Карпенко и еще несколько учеников. Тогда Шепель снова энергично тронулась дальше, стараясь не отставать.

Она видела, как метров за триста до опушки вспыхнуло упорное соревнование между Мечиком и Виктором. Мечик несся впереди, но его настигал Виктор. Неожиданно наддала ходу и Жукова и стала приближаться к Виктору. Перегуда оглянулся, увидел нового «соперника» и со всех сил помчался дальше.

Метров за сто до леса ему посчастливилось на миг сравняться с Мечиком, но тот снова рванулся, сделал последнее усилие и выскочил на два-три шага вперед. Так длилось не дольше минуты. Перед самой опушкой Виктор вдруг взмахнул палкой, в воздухе мелькнула его фигура, снялась снежная пыль — Лида увидела, что Мечик остановился, вытирая рукавом лоб, а Виктор уже мелькал дальше между стволами деревьев.

Кто-то из лыжников зааплодировал. Мечик громко говорил:

— Через такую канаву прыгнул! Классический прыжок! Если бы не эта канава, я пришел бы первым!