Реквием по любви. Грехи отцов - Людмила Сладкова

сделал это быстрее обычного. Слишком торопился, не желая тратить почем зря бесценные мгновения.

Лиза к тому моменту успела позаботиться о мелочах: завела двигатель, включила музыку. Словом, сэкономила время, за что Похомов был ей крайне благодарен.

Затем она поспешила освободить для него водительское место.

Сама же проворно проскользнула между креслами, удобно устраиваясь в задней части салона.

Там и притихла, очевидно, ожидая от него дальнейших действий.

«Разумно, Кроха! И весьма предусмотрительно!»

Ведь самоконтроль уже трещал по швам.

Выдержка… от нее не оставалось и следа, когда речь заходила об этой девчонке! Вполне логично, что он мог окончательно слететь с катушек и наброситься на малышку в любой момент.

Даже прямо здесь. И прямо сейчас.

Что само по себе оказалось бы непростительной глупостью!

Невероятно точно оценив их взаимные шансы на «успех», она и отсела. Как говорится, от греха подальше. Ну и дабы не провоцировать его лишний раз.

Исходя из тех же соображений, Дмитрий всячески игнорировал ее присутствие. Зубами скрежетал, внутренне протестуя, ведь так хотелось развернуться. Притянуть ее к себе, грубо схватив за волосы. И поцеловать. Так дико и мучительно, чтобы она вырываться начала, остро чувствуя недостаток кислорода.

Чтобы задыхалась вместе с ним!

Однако… сдерживаясь не иначе как чудом… он запретил себе даже мельком смотреть в зеркало заднего вида.

Нехрен делать. Рано.

Потому что себе не доверял!

Вместо этого сделал глубокий вдох и, резко вывернув руль, вдавил педаль газа в пол. Максимум выжал из верного железного друга, ни капли не щадя. Дико взревел мотор, и автомобиль сорвался с места, оставляя позади себя огромное облако пыли.

Ехали они молча. Не перекинувшись даже парочкой общих фраз. Воцарившуюся тишину разбавляла лишь легкая приглушенная музыка, льющаяся из динамиков, да их дыхание. Дыхание, которое у обоих становилось тяжелее и прерывистее с каждой новой прожитой секундой. Пребывая в некоем подобии транса, Борзый не мог с уверенностью определить, какое расстояние они уже преодолели.

Километр… пятьсот метров. Или, быть может, всего сто. Ориентир давно сбился. Запредельная скорость передвижения не способствовала поиску системы координат. Впрочем, она сама нашлась. Обрела очертания и предстала в образе его Крохи.

А все потому, что в какой-то момент Лиза перешла грань дозволенного. Нарушила их своеобразный молчаливый пакт о «ненападении» и, наплевав на все условности, прикоснулась к нему.

Мягко. Осторожно. Настойчиво.

К виску. К щеке. К напряженному подбородку, мельком задевая краешек губ.

Бл*дь!

Неугомонное сердце готово было вырваться из груди – столь нещадно колотилось о ребра из-за невинной мимолетной ласки!

Сука!

Понимая, что вот-вот сорвется к чертовой матери и попытается трахнуть ее сиюсекундно – ибо каменный стояк диктовал свои собственные условия – Похомов со всей дури ударил по тормозам. Не в силах более справляться с примитивным вожделением, торопливо наружу выскочил, едва машина остановилась.

Благо не был пристегнут.

Даже двигатель не заглушил. Не говоря уже о двери, которую оставил распахнутой.

Лиза последовала его примеру. Замерла всего на миг в паре жалких шагов, окидывая лихорадочным, абсолютно шальным взглядом. А затем…

Выдох. Вдох. И… в пекло все! К черту. К дьяволу.

Не сговариваясь, они ринулись навстречу друг другу. Дмитрий мгновенно сгреб малышку в охапку, совершенно не контролируя свою силу. Свою мощь. Краем уха слышал, как под его натиском захрустели ее нежные косточки, как легкий удивленный стон сорвался с губ Лизы, но остановиться не мог. Не мог! Продолжал сминать ее плоть своими ручищами, нагло шаря по всему податливому телу. Телу, над которым властвовал безраздельно!

Свирепо. Жадно.

Кайфуя от вседозволенности, от собственнических чувств, словно конченый придурок.

Какие там признаки у шизофрении?

Да их писали с него!

— Знаешь, — проскрипел изменившимся до неузнаваемости голосом, стремительно атакуя ее губы… затыкая столь желанный рот своим, да так… чтобы не то что пикнуть – чтобы дышать без его разрешения была не в состоянии, — иногда… мне хочется тебя…убить!

* * *

Ей не нужен был воздух. Нет!

Только он. Дима. Целиком и полностью.

Лиза совершенно обезумела, отвечая на его ласки с тем же голодом… с той же скрытой и явной яростью, насквозь пропитавшей ауру мужа.

Его страстные прикосновения наверняка оставляли отметины на ее теле в виде мелких синяков. Но она жаждала их. Льнула к нему плотнее, требуя очередную порцию.

Его поцелуи, больше напоминающие жалящие укусы, заставляли ее забыть обо всем на свете. Включая собственное имя. И дышать через раз.

А это его… «иногда мне хочется тебя убить»… Боже!

Мурашки табунами атаковали кожу. Внизу живота тянуло, ныло, выкручивало, требуя жесткого и грубого проникновения. И как можно скорее!

Потому что она была уже до бесстыдства влажной и готовой для своего мужчины. Потому что желание причиняло ей боль.

— Убей! — шептала Лиза в перерывах между поцелуями. — Растерзай, если пожелаешь. Давай, уничтожь меня. Только скажи… что любишь!

— Бл*дь, мышонок! — отчаянно взревел Похомов, пристально изучая ее лицо взглядом совершенно неадекватного человека. — Притормози! Ты же… в гроб меня вгонишь такими темпами!

Она не хотела тормозить. Ей требовалось нечто иное. А потому она крепко оплела руками его мощную шею и поцеловала. Сама.

Безудержно. Самозабвенно. Со всей самоотдачей, на которую была способна.

Наградой ей служил отчаянный рык сокрушенного зверя.

В тот же миг Дмитрий подхватил ее на руки и куда-то понес. Вскоре стало ясно, что муж намерен разложить ее прямо на капоте своего автомобиля.

Не самый плохой вариант, стоит заметить. И ничего против она не имела. Правда, до пункта назначения они один черт не добрались. Принялись срывать друг с друга одежду, точно ополоумевшие, гораздо раньше. Причем в отношении ее комбинезона фраза «срывать» использовалась в буквальном смысле слова. Практически сатанея из-за отсутствия доступа к ее телу, Похомов превратил клочок ткани, служивший для него своего рода преградой, в жалкие лохмотья. Теперь она целовалась с ним, будучи полностью обнаженной. Чувствуя, как призывно упирается в живот его внушительная, каменная эрекция. Лицо полыхало. Дышать становилось все сложнее. Сердце зашлось в бешеном ритме, а между ног все горело и пульсировало от предвкушения.

О, да! Она знала, что сейчас ей будет хорошо. ОЧЕНЬ хорошо.

В какой-то момент Дмитрий развернул ее к себе спиной, явно намереваясь поставить на четвереньки и хорошенько, прямо дико отыметь сзади. Но, судя по всему, в последний миг он вспомнил о ее разодранных до крови коленях и резко изменил тактику. В итоге Лизавета оказалась снизу. Под ним.

Странное дело, в такой позиции Дима не спешил переходить