Реликтовая популяция. Книга 1 - Виктор Васильевич Ананишнов

о чем ты тут рассказывал, как раз и похоже на ситуацию, которая рассматривается в этой поговорке. Люди вас породили, а вы теперь их считаете младшими братьями. Честно скажу, впервые такие рассуждения слышу.

– Ты, дурб, с ним зря споришь, что-то доказываешь, даже, вижу, переживаешь, – сказал Ф”ент. – А зря. Что торну втемяшится в его искусственную недоделанную до конца голову, то останется при нём навсегда, даже если он не прав и знает о своей неправоте. Он будет твердить об этом, несмотря на то, что ему придётся из-за этого рассыпаться деталями в прах…

– Естественно, слышишь впервые, – игнорировал замечание Ф”ента Сестерций. – Мы Огарии. И знаем многое, чего не знают другие. И это понятно. Ведь в нашем роду, говорят, были не только торны, но и другие разумные. И люди в том числе.

– Разве такое возможно? – не выдержал К”ньец, в душе поклявшийся не вступать в разговор, поскольку в нём уже участвует Ф”ент. Однако сообщение торна задела его за живое. – Вы же размножаетесь клонированием.

– Не так, – возразил Сестерций. – Клонированием – это только для прославленных, чтобы побольше таких, как они, жило на свете. А другие рождаются от обычных родителей в обычном инкубаторе, как все разумные.

– Да, с мозгами у него дело совсем дрянь, если считает нас тоже инкубаторскими. Он, ведь, если даже что увидит, то и тогда не поверит. Я уже встречался с такими, – гнул своё Ф”ент.

– Где это ты встречал Огариев? – снизошёл, наконец, торн до выродка и посмотрел на него подозрительно.

– Во! Заело у него на Огариях. Деталь на деталь зашла.

– У нас нет деталей. Мы сделаны из лучших органов…

– Как нет, если ты кроме Огариев никого не признаёшь? Мне теперь понятно, почему тебя вначале выгнали из клана, а потом и Хлен был доведён тобой до бешенства, раз решил с тобой расправиться.

– Ты, стехар, похоже, прав. – Свим подумал и сказал со смешком: – А что, Сестерций, ты говорил, что одним их ваших предков был разумный? Да ещё человек? Это был, конечно, он? Хо-хо! А она – торн?

– Торнетта, – важно сказал Сестерций.

– Что?

– Если она, то торнетта.

– Тьфу, на тебя! – рассердился Свим, но лицо его смеялось. – Шуток не понимаешь. Будь в тебе хоть капля от разумных…

– Их было несколько, – приняв царственную осанку, перебил его Сестерций. – Огарии всегда считали делом долга…

– Не-ет! На сегодня, пожалуй, хватит. Всё! Будем лучше спать. Первым дежурю я. Следом за мной – Сестерций, а ближе к утру ты, К”ньюша.

– Собака опять всю ночь продрыхнет?

– А ты доверяешь Ф”енту стоять на часах?

– Да ты что? Паршивой собаке?..

– Я тебя, драная кошка, предупреждал, – рыча, с угрозой напомнил о себе Ф”ент.

– … Никогда, – закончил свою мысль К”ньец.

– Тогда и не пытайся настроить меня против него, – строго сказал Свим.

– А зачем нам, собственно, стоять на часах или, как ты тут выразился, дежурить? Или, как ещё я слышал, стоять на страже?

Свим переглянулся с хопсом. К”ньец фыркнул.

– Нет, правда. – Торн, сидя на земле, и здесь нашел способ гордо выпрямиться и вскинуть голову. – Нам ничто не может угрожать.

– Я не слишком доверяю обещанию Хлена, – деловито напомнил Свим. – И потом…

– Не надо его бояться. Хлен и его вольные разумные сейчас спешат отсюда со скоростью голодных пуриурков.

– Фу, гадость какая, – сказал Ф”ент.

– Да уж, – подтвердил Свим и поморщился. – Но почему они спешат?

Вид торна стал ещё значительнее, хотя и до того было уже, казалось, некуда.

– Во-первых, – произнёс он размеренно, – как ты уже знаешь, у них дела. О них я говорить не буду. Я знаю закон. Да уж, здесь меня никто не упрекнёт… Так вот, но гонят их не только дела, но и то, что во-вторых. А во-вторых, я думаю, заключается вот в чём. В отряде Хлена много разумных, для которых эти места противопоказаны. Здесь в последнее время откуда-то объявились калубы. Калубы, как вы все, надеюсь, знаете, имеют несколько прескверных привычек…

– Как?… К-ка-лубы?! – Ф”ент вскочил так, будто получил хороший пинок под ребра. – Вы тут как хотите, а я побежал. И вам советую.

Он засуетился, его некрасивый бугристый хвост мелко задрожал и полез между ног, язык вывалился, и он его с всхлипыванием возвратил на место.

– Стой! Не мельтеши! – схватил его за загривок Свим. – Калубы – это же разумные птицы?

Выродок вздрогнул, закрыл глаза и безвольно повис в руке человека.

– Да, разумные птицы, как многие утверждают, в чём я сомневаюсь, – за выродка ответил торн.

– Тогда отчего такой переполох?

– Калубы терпеть не могут путров, особенно из собак паршивых. – Сестерций быстро перенимал лексикон К”ньеца. – Их у Хлена много, вот они и бегут.

– К”ньюша, а ты что о калубах знаешь? И об их отношении к путрам?

– Да, калубы всеядны. Но они нас, хиков, не трогают. Как-то рядом с нами гнездился гурт калубов. И мы с ними уживалась мирно, хотя и говорят о них всякое.

– Что ж, одной заботой меньше. Будем надеяться, что они хотя бы К”ньюшу не тронут, а на людей они не бросаются, это точно. Торнов… Сестерций, они могут напасть на тебя?

– Если бы могли, я бы поостерегся, но мы им, как говорят люди, не по зубам.

– У них есть и зубы? – поинтересовался Свим.

– Нет, конечно, но так почему-то говорят люди.

– Я так и подумал, откуда у птицы зубы? – Свим помедлил. – О калубах и вправду рассказывают небылицы. Если нам они не страшны, то остается только Ф”ент… Но… Знаете, не верится как-то, что разумные поедают разумных.

– Они не разумные, – слабым голосом вставил стехар. – Им всё равно, что есть.

– Потому-то я верю вам и вот ему, – Свим встряхнул приходящим в себя выродком. – Тогда… Ну-ка, К”ньюша, вытряхни все из моего мешка.

– Зачем это?

– Давай, давай, вытряхивай!

Хопс без охоты взялся за увесистый заплечный мешок Свима, набитый продуктами и кое-какой мелочью, необходимой в дороге.

– Куда же это всё? – засомневался он.

– Вытряхивай на траву.

Из мешка посыпались пакеты, коробки, свертки.

– О! – удивился торн. – У вас с едой дела обстоят хорошо.

– Неплохо, – согласился Свим, – а что?

– У Хлена это всегда было плохим делом.

– Изголодался, что ли? А что не попросил добавки, когда ужинали?

– Я скромный.

– Ха! Скромняга. Еда пока есть, так что не скромничай.

– Учту. Но вы так плохо обращаетесь с едой. Прямо на землю всё вытряхнули.

– А что ей будет? Мешок всё приведёт в порядок. А ночью съедобной оболочке ничего не будет. Потерпит… Ладно, не до того. Давай сюда, – Свим протянул руку за мешком, приподнял выше безвольного от перепуга выродка и сунул его, с хвоста, в опустошенную ёмкость. – Пусть там посидит. За одно и почистится. Ни одна калуба его не тронет… Стойте! Что вы мне голову морочите? Калубы же питаются падалью. Фу-у на вас!..

– Нет, человек, – дав несколько секунд Свиму на передышку, сказал торн. – Тобой двигает недоразумение. Калуба пожирает всё, что ей подворачивается. И попадись ей