Современный грузинский рассказ - Нодар Владимирович Думбадзе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все обрели свою дорогу в жизни, все нашли общий язык с окружающими, и ни у кого не оставалось времени разбираться в запятнанной, запутанной и в общем-то поздно начавшейся жизни Важи Хриокашвили.
Чаще других заходил Бидзина. Ему, собственно, и должностью вменялось в обязанность навещать бывшего заключенного, да и память о детской дружбе жила еще в сердце, но и Бидзине никак не удавалось пристроить друга. Несколько подысканных наспех дел ни материально, ни морально не удовлетворяли Важу…
Порой вполне добропорядочному и честному человеку трудно найти свое место в жизни, и что было удивительного в том, что дважды судимый за кражу коров сорокалетний мужчина, пусть и с золотыми руками, все еще оставался не у дел…
В придачу ко всему, довольно слабые, правда, отголоски весьма ощутимых в жизни перемен достигли села Квашави: иных освободили от занимаемой должности, иных перевели на другую работу. Новое должностное лицо избегало смотреть в глаза своему предшественнику, а если где и остался старый руководитель, и тот переродился, как ни странно, в эдакий эталон принципиальности.
Где тут найти место коровьему вору?! И хотя в свое время не было ему равных в умении разбираться в технике и куда хуже его мастера продолжали работать в мастерских и на заводах, никому не хотелось взваливать на себя лишние хлопоты — мало ли какие?! — ни директору керамического комбината, ни начальнику АТК, ни заведующему автопрофилакторием. Тем более что работа у них была отлично налажена. А о животноводческой ферме и говорить не приходится — у них корова чуть ли не сама доилась, масло само взбивалось, сыры сами заквашивались, и все это изобилие вывозилось в сверкающих белизной специальных автомашинах. Но это еще не все! Тысячи обязательств были взяты руководителями предприятий, уважаемыми людьми села, и они выполняли их исключительно за счет бессонных ночей и неустанного труда. При таком положении дел, естественно, никто не мог принять близко к сердцу вопрос о трудоустройстве Важи Хриокашвили, и от настырного участкового уполномоченного, без конца твердившего об этом, попросту отмахивались.
— У меня и так у ворот комбината человек с ружьем стоит. Ты хочешь, чтобы я еще и пушку выставил? — бесцеремонно ответил Бидзине директор керамического комбината.
— Не совсем так обстоят дела, Морис-батоно. Я Важу хорошо знаю, вышел он уже из того возраста, колония отличную характеристику ему дала. Я за него ручаюсь, в конце концов.
— Мастером смены я его не назначу, даже если буду знать, что он на двести процентов план мне выполнять будет… Подсобным приму, раз уж так пристали…
— Мастер он, руки у него золотые, в его руках железо, как тесто, податливо…
— Вот и отлично, в Рустави таких днем с огнем ищут…
— Он домой вернулся, поймите, к матери, к сестре, к своим, в свою деревню… Он здесь хочет жить…
— Когда нас, грузин, это устраивает, дом наш от Каспия до Понта, почему же сейчас конкретизировать… Один небольшой ручеек в нашей деревне, и тот к концу мая высыхает, жара летом такая, хоть на солнце глину выжигай. Не понимаю!..
Начальник АТК тоже без энтузиазма встретил предложение Бидзины принять Важу мотористом во вверенное ему учреждение.
— Есть у меня один старый самосвал на списание, пускай отремонтирует, я его шофером на эту же машину возьму. И то из уважения к тебе, дорогой Бидзина. Между нами говоря, мне и этого не хочется.
— Но разве такой моторист у вас в АТК найдется?!
— Не могу, дружище!.. Сам знаешь, какие у меня запчасти и снабжение какое, а если он последнее перетаскает… Вот взгляни на мои планы… Взгляни, а потом обвиняй…
И отсюда ни с чем ушел участковый уполномоченный, ушел и поставил вопрос о трудоустройстве Важи Хриокашвили перед директором животноводческой фермы.
— Ты смеешься надо мной, а, Бидзина! Издеваешься?!
— Как это издеваюсь? При чем тут смех?! Важа и твой одноклассник, об этом ли тебе напоминать?!
— Ну и что?
— Ну и то! Этот твой завод комбикормов то и дело простаивает, такой мастер, как Важа, мигом бы все наладил!
— Эх, брат, что иголку украсть, что верблюда — все одно, говаривал один умный человек и помнить завещал. Разве же эти слова только про верблюда? Нет, и про корову. Работнику органов лучше других должно быть это известно!
— Работнику органов многое известно, коли речь зашла о знаниях, — обиделся Бидзина. — Я к тебе пришел как к товарищу, чтобы помочь другому нашему товарищу, однокласснику… Его судьба одинаково касается нас обоих…
— Не бей, говорят, лежачего, но я и не бью. Важа у меня коровы не украдет, это точно, но пойдет деревня чесать языками, да еще наши острословы! В управлении, в министерстве — повсюду узнают… Привел, скажут, на ферму коровьего вора, выставят на посмешище и меня, и Важу. И про тебя начнут лясы точить.
— Лжешь!
— Возможно.
— В том-то и дело…
— Но и это не исключено…
— Воровство?
— Хотя бы! А ты знаешь, откуда мы коров везли и какие деньги за них платили? За две такие коровы одну машину купить можно или десять наших худосочных коров, если по рыночным ценам судить…
— Перестань ты, наконец, — Бидзина сел на мотоцикл.
— Да! Да! Неделю назад новорожденный теленок ногу сломал на бревенчатом настиле, так в присутствии пяти специалистов акт составили, даже из управления представитель приехал.
Мотоцикл окутал пылью стоявшего у входа на завод комбикормов директора животноводческой фермы.
Важа как-то уже не спешил устраивать свою жизнь, и
