Современный грузинский рассказ - Нодар Владимирович Думбадзе

Где-то на полпути дорогу им преградило стадо, возвращающееся с пастбища. Шофер долго сигналил, изо всех сил хлопал рукой о дверцу машины, тщетно стараясь пробить себе путь. Пришлось набраться терпения и с черепашьей скоростью ехать следом за низкорослыми коровами местной породы. Поравнявшись со столовой, Важа и шофер вдруг увидели, как оттуда выскочил парень лет двадцати и врезался в самую гущу стада; мгновение спустя в дверях появился второй и бросился вслед, прижимая платок к разбитому носу и ругаясь на чем свет стоит. Собрался народ и загородил дорогу так, что уже и скотине путь был закрыт.

Первый то и дело исчезал среди коров и появлялся в совершенно неожиданном месте, второй кидался за ним, и оба поносили друг друга, заглушаемые ревом встревоженной скотины. Разъяренный преследователь бил коров кулаками, пинал ногами, стараясь нагнать противника, в какой-то миг это ему почти удалось — лишь две коровы отделяли их друг от друга. В руках преследователя блеснул нож, но преследуемый снова исчез, и тот в ярости принялся колотить скотину рукояткой ножа, а коровам уже вовсе двинуться было некуда — в столь плотную кучу сбили стадо люди и машины.

Парень с ножом перелез через спины двух коров, но к тому времени его противник исчез. Мгновение спустя исчез и он сам. Шофер, внимательно наблюдавший за происходящим, оглянулся — Важи в машине не было. Участковый уполномоченный стоял на капоте машины, свистел и лихорадочно выискивал взглядом исчезнувших в стаде парней. Неожиданно в самой середине показалась рослая, фигура Важи. Появление его на миг еще более обострило ситуацию. Люди, ничего не понимая, недоуменно переглядывались, пока рядом с Важей не очутился обезоруженный преследователь. Потом обнаружилось и третье действующее лицо. Стадо начало медленно продвигаться, и автобус тронулся. Шофер что-то взволнованно объяснял стоящему на подножке уполномоченному, то и дело поглядывая на дорогу. Уполномоченный соскочил на землю и торопливо пробился к месту происшествия.

— Привет, Важа! — поздоровался он, издали протягивая руку.

Важа положил отобранный охотничий нож на спину коровы, увлеченной жвачкой, и пожал руку уполномоченному.

— Привет, Бидзо! Ну и ребята! — Он улыбнулся и посмотрел в сторону выбившихся из сил парней, усевшихся на испещренный навозом асфальт.

— С тех пор как площадок для борьбы поубавилось, так и драки участились, да еще с ножом. Нет, ты прямо как из сказки возник, а?! — Уполномоченный взял нож с коровьей спины и спрятал его в карман.

— Время сказок прошло, Бидзо, прошло. — Нотки сожаления зазвучали в голосе Важи.

— Зато охотники до потешных зрелищ размножились. — Уполномоченный кинул взгляд в сторону людей на площади и снова повернулся к Важе: — Ты заходи ко мне, непременно заходи!

— Зайду. Я еще и дома не был. А ты давно в органах?

— Да не очень. Одной звездой любуюсь, как видишь. — Он скосил глаза на погон младшего лейтенанта. — Непременно заходи ко мне. Я напротив сельсовета живу… Пошли! — обернулся уполномоченный к парням и открыл дверь автобуса.

Важа ел лобио. По его левую руку сидела сестра, справа — племянник. Мать стояла подле и вытирала платком заплаканные глаза.

— Такое телеателье отгрохали, а в мастерах у них кузнец ходит. Тебе ли откажут, тебя ли не возьмут?! Руки-то у тебя, все знают, золотые! — говорила Веро, ласково глядя брату в глаза.

— Или АТК, сынок, из Тольятти двоих русских пригласили, — вмешалась мать…

— Не из Тольятти, а из Горького, — поправил Гогия.

— Откуда ни есть, все одно — утопили их в крепленом вине, вот-вот сбегут, — сказала мать и прибавила: — Разве же тебя не возьмут?!

— Из камня воду выжму, мама, дай время, разберусь только…

— На тебя и надеемся, родимый, на одного тебя и надеемся…

Веро украдкой дернула мать за подол платья.

— Да разве я жалуюсь, дочка, но семью без мужчины сжечь надо, а пепел развеять по ветру, — договорила все же старушка.

— Узнают на керамическом о твоем возвращении и там засуетятся, пошлют за тобой… Трансформатор или какая-то чертовщина как-то у нас сгорела, возились-возились, ничего не получилось, пока из Тбилиси мастера не вызвали. Не будет тебе отдыха, золотым твоим рукам, — ворковала сестра.

— Ты ведь разбираешься в моторе «Жигулей», дядя? — неожиданно спросил племянник.

— Двигатели внутреннего сгорания все по одному принципу устроены, парень… А в чем дело?

— Владельцы «Жигулей» все в Гори или Тбилиси ездят ремонтировать. — У мальчика заблестели глаза.

— Сперва дом надо привести в порядок. Немного денег на мелкие расходы я скопил, сменю черепицу, завод тут же, под боком, стропила подновлю и о работе порасспрошу, конечно… К уполномоченному сходить должен. Уполномоченным, оказывается, Бидзину поставили, моего школьного товарища…

— Он часто о тебе спрашивал, родной ты мой. Покамест о нем добрая молва идет.

— Как здесь с материалами? Не трудно достать? Эх, сколько леса сплавили на сторону!

— Об этом пока не думай, сынок, наш завскладом такие цены на лес наложил, погоришь! Сперва за собой присмотри, свои дела приведи в порядок!

— А он сам-то не погорел пока? — спросил Важа, доедая лобио.

— Пока нет, сынок, пока нет, но и это время придет! Одно бревно за тридцать, а то и сорок рублей продает, сгори он совсем, а балки и стропила оценивает во сколько вздумается. Ты послушай меня, сынок, временно крышу толем покроем, а там, бог даст, встанешь на ноги и дом устроишь как должно. У Веро зарплата хорошая, две нормы вырабатывает, иссушила ее, правда, работа на этом заводе, чтобы зять наш так высох, сам-то как сыр в масле катается…

— Все образуется!.. Да и друзья меня не оставят, — сказал Важа и отодвинул миску.

— Друзья твои все при хорошем деле, сынок! Конечно, не оставят! А так, в твое отсутствие тяжелы были на подъем, редко кто о тебе справлялся…

Однако все сложилось иначе, чем предполагал Важа: друзья его, занятые своими делами, никакой значительной помощи оказать ему не сумели. Пригласили раз-другой, скорее из