Демьян Бедный - Ирина Бразуль

Много критиков запомнят слова о сплошной красной краске. Но редко кто обратится к существу этих стихов, в которых поэт в кои-то веки раскрыл чисто лирическую сторону своего таланта.

Верно, что он сросся с маской бодрой. И давно. До победы революции. Ведь еще в 1913 году он писал: «Измытарился я и устал. Но никто этой усталости не заметит. Надо быть бодрым». Теперь это Демьяну несравненно легче. Слова об усталости, вдруг иногда все же являющиеся, звучат совсем иначе. В стихотворении «Товарищу» такие строки:

Морщины новые на лбу —Тяжелой жизни нашей вехи.Товарищ, кончим ли борьбу?Товарищ, сложим ли доспехи?…Товарищ, знаю, ты устал.И я устал. Мы все устали.

Я — не герой. Но ты — герой.И крепок я — твоею силой.

О, как мне хочется поройПрийти к тебе, товарищ милый!…Мы будем биться. И следитьЯ за тобою буду взглядом.С тобой я должен победитьИль умереть с тобою рядом!

К кому обращался поэт? Скорее всего образ товарища собирательный. Однако видно, что речь идет не о рядовом соратнике. Быть может, поэт имел в виду Свердлова? Он еще работал… Неожиданная смерть унесла его весной 1919 года. Потери настигали не только на фронте.

Но как бы ни были жестоки потери, Демьян не позволял себе оплакивать их вслух.

Теперь конец войны близился. В октябре 1920 года подписала мир панская Польша. После разгрома Врангеля Россия освободилась от гражданской войны и интервенции.

…Весело возвращается в Москву Демьян Бедный. Весело встречает новый, 1921 год:

Мы — в новой, мирной полосе……О чем не смели раньше мыслить,То вдруг вошло в программу дня.Приятно всем. И мне приятно,А потому весьма понятно,Что я, прочистив хриплый бас,Готовлюсь к выезду в Донбасс…

Отвоевались. А Демьян Бедный отправляется на… новые фронты! Никем никуда не назначенный, он должен теперь сражаться с ушедшей в подполье контрреволюцией, давшей себя знать кронштадтским мятежом; с голодом, охватившим пострадавшее от засухи Поволжье; с обывательщиной, приспособленчеством, религиозным дурманом, с Лигой наций, наконец! Нет, его фронт кончится еще не скоро.

Глава III

СТРЕЛКА ИСТОРИЧЕСКИХ ЧАСОВ

Едва только Демьян спустится по Троицкому мосту и выйдет из Кремля — до мужика любой губернии рукой подать. Напротив Кутафьей башни — приемная «всероссийского старосты» Калинина. Сюда стекаются ходоки «всей Расеи»; чуть дальше, к Арбату, на Воздвиженке, — редакция «Бедноты». Тут народу не так много, но зато писем — тьма. И люди и письма показывают Демьяну, что мужик в общем доволен: еще бы! После X съезда партии продразверстка заменена продналогом. Положение крестьян облегчено вдвое. Но введение новой экономической политики потянуло за собой новую борьбу, новые вопросы. Но страна утопает в нищете, а газеты выходят с постоянными разделами: «На бескровном фронте». Нет, хотя гражданская война окончена — фронт еще не позади… Единственное, что теперь может урвать Демьян от боевого расписания дня, чем может потешиться в досужий час, — порыться в книгах. Как раз на пути от Михаила Ивановича в «Бедноту» есть хорошая книжная лавка. Удачи ждут не так уж часто. Отбор строг, да и библиотека становится все лучше. В этом деле, как в рыбной ловле: нужно терпение и терпение. Ничего, если находок нет. Зайду завтра! И он двигается дальше.

…До чего же все-таки стар и грязен этот город! Центр — в булыжных мостовых с бесчисленными колдобинами. Извозчики трясутся, колесят, как бог на душу положит, бранясь друг с другом и с прохожими. Автомобилей так мало, что появление их — едва ли не событие. Оживление создают разве только трамваи, да и тех немного; пройдет время — Демьян, активный депутат Московского Совета, подсчитает, сколько прибавилось. Поздравит москвичей с тем, что давка заметно уменьшилась.

…Переполненные вагоны скрежещут тормозами, спускаясь вниз, к Большому театру с Лубянки и Охотному ряду с Тверской, со всех прочих московских холмов и пригорков.

Оглушительно тренькают звонки, сигналя прохожим, снующим вдоль и поперек рельсов. Мальчишки едут, прицепившись к подножкам и буферам, на так называемой «колбасе» — свернутом калачиком рукаве-шланге. Тьма беспризорных. Монахов и монашек. Торговцев вразнос пирожками, открытками, папиросами, семечками, яблоками, ирисками, всякой кустарной мелочью — «чертиками», мячиками, прыгающими на резинках, пятновыводителями, наконец, и книгами. И все кричат: «А вот кому!», «Папиросы «Ира», остались от старого мира!», «Обезьяна Фока танцует без отдыха и срока!», «Что делает жена, когда мужа нема?», «Знаменитый перевод с французского! Давай налетай!», «А кому переводные картинки?»

И все это шумит не где-нибудь на задворках — в самом центре, у самых парадных зданий. Просят нищие в лаптях и сермягах; «благородные» дамы, мужчины; «Офицерик, простясь с эполетами, на углу торгует газетами…» — заметит Демьян, как он примечает все. Еще в кипении гражданской войны уловил взволнованные слухи у Иверской часовни насчет «ликвидации» иконы и спокойно сказал тем, кто «будоражит злые толки»: «Спор вести с детьми за соску взрослым людям не с руки. Измолитесь вы хоть в доску, чудаки!»

Демьян — непримиримый враг религии, но как не понять, что нужно время и осторожность? Нетерпимость тут ничего не сделает. Обличительная агитация — другой разговор.

Особенно много терпения надо Демьяну, чтобы пройти Охотным рядом, где расцвела пышным цветом частная торговля. Горюют поэты, писатели, «контуженные» уступкой частному капиталу. Им «горько… рабочие песни забыть»; им кажется, что «будто не было весны»; даже хорошие поэты горестно восклицают:

Как я стану твоим поэтом,Коммунизма племя,Если крашено рыжим цветом,А не красным, время?

Но Ильич сказал Демьяну: «Не хнычьте! Предоставьте это… поэтам!» — и поэт оценил, что Ленин в данном случае обратился к нему как к большевику. А большевики должны учиться торговать. Что ж, тоже фронт. И эта тема прочно входит в обойму Демьяна. Он досконально будет выяснять, что творится «за советским прилавком»; разговор, конечно, станет достоянием читателей:

Покупатель.Нет ли у вас американских булавок?Приказчик.Идите, гражданин, назад. Мы не выдаем никаких справок.Покупатель.Нечего сказать, встречаете любезно.Приказчик.Так приказал Совнархоз. И спорить бесполезно.Покупатель.Вот так штука!.. Пойти мне куда б?..Приказчик.Идите в Губснаб,Из Губснаба в Губотсрочку,Из Губотсрочки в Губпроволочку,Из Губпроволочки в Губсаботаж…

С досадой расскажет Демьян эту «сказку про белого бычка», — потому что, разумеется, хождения в «Главитог» и «Главстатистику» приведут на тот же склад, и весь разговор начнется снова.