Море имен - Ольга Онойко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Шпротами?
– Сука ты! – Эн уже визжал, насколько позволяло птичье горло. – Ненавижу вас всех! Гады, гады! Алей, ты же гад и подонок! Ты у Осени даже прощения не попросил! А она тебя любит. Она на тебя обиделась. А ты ее не любишь, тебе все равно, ты о ней даже не вспомнил. Ты ее не заслуживаешь. Ее даже Вася не заслуживает. Демиург в масштабе административного округа!..
«Ого, – подумал Алей. – Интересно. Это, похоже, правда. Кто же тогда над Васей? Админ столицы?»
Подвески люстры позванивали. Эн быстро запыхался летать и сел на спинку Алеева кресла. Крылья его нервно дрожали.
– А ты, – отрубил он, – а ты мелок. И жалок.
– Ты хочешь об этом поговорить?
– Да, я хочу об этом поговорить! – выдохнул Эн.
– Хочешь надо мной посмеяться?
– Ты смешон!
– И жалок?
– Жалок!
– По сравнению с тобой?
– По сравнению со мно… – начал демон и осекся.
– Тоннель, – быстро сказал Алей, – провешен из Старого Пухова, улица Ленина, дом сорок, квартира восемь, в параллель к целой, негоревшей даче семьи Обережь, на платформу «Девяносто первый километр».
Повисло молчание.
Алей пристально смотрел на Эна.
Тот прятал глаза.
Алей выжидающе склонил голову к плечу.
– Провешен тоннель? – беспомощно переспросил наконец попугай. – Провешен? Провешен? Прове… ве-ве… Ах ты ж мать твою налево!..
Он перелетел со спинки кресла на стол и начал нарезать круги по нему. «Крылья тебя не особо держат», – подумал Алей, улыбаясь, и пальцем поставил Эну подножку. Эн споткнулся, но на врага даже не посмотрел. Взъерошенный и растревоженный, попугай бешено прыгал по полкам с дисками и монитору, оттоптался по модему и в конце концов с протяжным писком перелетел на самый верх, на левую аудиоколонку. Алей проводил его насмешливым взглядом.
Попугай определил его нецензурно и помолчал. Потом уныло спросил:
– Доволен?
– Чем? – Алей на всякий случай выдержал линию.
– Провешен твой тоннель. Вот прямо туда и провешен. Сволочь.
«Попался! – торжествующе повторил Алей про себя. – Так я и знал. Этот метод мы запомним».
На самом деле толкового предварительного плана у него не имелось. Заранее Алей знал одно: ни в коем случае нельзя становиться в позицию обороны. И еще он помнил, что сервис-программу только развлекают попытки говорить с ней серьезно и по-человечески. Но стоило пару раз ответить демону в духе демона же, как Алея понесло. Более или менее осмысленные остроты посыпались с языка сами, и неожиданно оказалось, что для Эна этого вполне достаточно. «Блик! Стародубцев прав, – с этого часа Алей уважал Ягуара еще больше, чем прежде. – Прокси хорошо осведомлен, но мозгов у него не так много… Что же, попугай – он попугай и есть».
Тревожило Алея другое: он все еще не знал, как воспользоваться провешенным тоннелем.
Но у Эна он спрашивать не собирался.
* * *– В металл, – без лишних слов велел он, шмыгнул на кухню и бросил статуэтку в сумку. Потом стал торопливо одеваться в дорогу. «Тоннель провешен, – гудело в голове, – провешен». Материальный тоннель – это значит, что где-то появилась еще одна точка соприкосновения миров, еще один прокол в пузыре Вселенной… Тут Алей осекся. Так говорил о тоннелях Ворон Вежин, но Вася Полохов говорил иначе. А Вася знал лучше. Он все это держал в руках.
Проксидемон создает дополнительную Вселенную, служебное пространство. Во время перехода человек попадает в его полную власть. «Это значит, – задался вопросом Алей, – что демон может растянуть время перехода? На сколько? Или не может, время ему неподвластно? Блик! Мне оно точно неподвластно, а я его тяну без толку! Мне к Иньке нужно, и быстро. Прямо сейчас».
Запустить предельный поиск.
Чужое пространство, иная параллель. Впервые о параллелях рассказал Алею Ворон Вежин. Что он рассказал?
Он начал с безымянного парня, оболтуса-игромана, который познакомился в Интернете с девушкой и отправился на свидание.
Девушки, бывает, опаздывают на свидания…
Осень никогда никуда не опаздывает.
Алей нахмурил брови: ассоциативный поток прервался. Но смысла в его случайной ошибке не нашлось, и Алей вернулся в поиск, логически выстроив, что парень-оболтус на то свидание не опоздал.
Он не опоздал. Он даже не заметил, как миновал случайно возникший тоннель. Это значило, во-первых, что соседняя параллель до идентичности походила на эту, возможно, парень угодил в тот самый мир, куда направлялся сейчас Алей Обережь… А во-вторых это значило, что переход был мгновенен.
«Обнадеживает», – подумал Алей.
Уже в уличной обуви он стоял над кухонным столом, упершись в столешницу кулаками. На него смотрела темным нутром раскрытая сумка, полупустая: что может понадобиться в ином мире? Одно дело, если удастся уйти и вернуться, а если придется подзадержаться? Если нужно будет ждать, искать, спрашивать? Алей додумался взять зонтик и плащ, деньги и паспорт были при нем всегда, а больше ничего в голову не приходило. Вон Эн-попугай валяется между паспортом и кошельком… «Ладно, – решил Алей. – В крайнем случае вернусь».
А где находится собственно точка перехода, он уже знал.
Он не прерывал поиска, тот шел в фоновом режиме. Как только понадобилось, Алей понял, почему в его мысли так неотступно возвращалась Старица.
«С этими переходами все как в Старице, – думал он. – Можно войти в нее вместе с кем-то, но нельзя – если тебя видит посторонний. И уйти из нее нельзя, пока кто-то за тобой наблюдает. Но достаточно скрыться с глаз, спрятаться в зарослях, завернуть за угол…» Вход в служебное пространство окажется там, где Алей этого пожелает. За ближайшим углом, скрытым от чужих глаз.
Алей улыбнулся.
В квартире он был один.
Он обогнул полуотворенную дверь кухни и шагнул в коридор.
* * *Ветер ударил ему в лицо.
Электричка уходила. С платформы виднелся ее толстый обрубленный хвост. Но никто в этом поезде не смотрел назад, а может, платформу оттуда было уже не различить. «Вечер четверга, – подумал Алей, – это завтра здесь будет полно народу». Из переполненных дачных электричек посыплются люди с корзинами и рюкзаками, лопатами и саженцами, граблями и прочим садовым инвентарем… здесь, в чужом мире, точно так же, как в мире покинутом. Зимы и лета, будни и выходные, срубы, вагонка, грузовики… «Интересно, – пришло Алею в голову, – тут папа успел обшить дом вагонкой? Он собирался. И покрасить собирался – в синий цвет. Еще про духовность шутил: синий, говорил, цвет духовности, и будет у нас духовная дача. А потом он погиб, дача его сгорела… И все не так».
Асфальт платформы был темным от влаги, в ложбинах и выбоинах блестели лужи. Должно быть, Алей угодил в недолгое «окно», пару часов или пару минут между двумя дождями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});