Восьмой смертный грех - Антон Леонтьев

– Это все? – спросила Николетта, чувствуя, что Дюрстер чего-то не договаривает. Тот улыбнулся и ответил:

– Почти все. Дело в том, что новые родители не знали: каждый из детишек, побывавших в лабораториях, был особым образом запрограммирован. Понимаете, человек – это машина, а его мозг – компьютер. В мозг каждого из детей закладывалась особая ключевая фраза, которая помогала обрести контроль над его волей и действиями. Если затем сообщить эту фразу ребенку, даже уже превратившемуся во взрослого, то он станет игрушкой в ваших руках, вы сможете диктовать ему свою волю!

Профессор потер руки:

– Магнусу это и требовалось. Потому-то он и снабжал сильных мира сего детьми. И не ради денег, хотя это оплачивалась миллионными суммами, а для того, чтобы в дальнейшем иметь неограниченную власть. Представьте себе, все эти девочки и мальчики станут когда-то наследниками звучных фамилий, огромных состояний, придут к власти. Кто-то, вполне возможно, займет крупный пост. А у Магнуса будет секретный ключ к каждому из них. Применив всего лишь несколько слов и цифр, он сможет диктовать им свою волю, и те будут подчиняться! Безграничная власть – вот о чем мечтал Магнус! Этому эксперименту уже больше двадцати лет, за это время технология упростилась и усовершенствовалась. Некоторые из первых детишек уже стали взрослыми, мечты Магнуса сбылись!

– Значит, таким образом он надеется поставить под свой контроль этих людей, их деньги и мысли? – прошептала Николетта.

– Он уже это сделал, – сказал чванливо профессор Дюрстер. – Как вы думаете, каким образом ему удалось добиться слияния «Хаммерштейна» с концерном «Омега»? Дело в том, что несколько человек в правлении «Омеги» – те самые дети, один из первых наших экспериментов. Хаммерштейн использовал кодовые слова, заставил сделать так, чтобы они приняли проект слияния на его условиях. Причем эти люди ничего не заподозрят, они даже не поймут, что Хаммерштейн ими управляет, для них новые мысли и желания как будто исходят от них самих. Правда, гениально?

Николетта так не считала. Более всего эксперименты Дюрстера и Хаммерштейна походили на опыты нацистов, такие же безжалостные и унижающие человеческое достоинство.

– И это только начало, пройдет еще лет десять, и Магнус сможет заправлять делами в десятках крупнейших мировых компаний, банках, корпорациях. И самое важное – он будет иметь влияние на принятие решений политиками и военными. Он добьется власти!

– Ваш Хаммерштейн – безумец с комплексом Наполеона, – произнесла Николетта.

– Возможно, – согласился профессор. – Но я получал свою часть прибыли, а все остальное мне совершенно безразлично. Мне сказать больше нечего. Я поведал вам историю Хаммерштейна, а в обмен на это вы обещали забыть историю с Себастьяном.

– Идите прочь, профессор, – сказала Николетта. – Можете быть спокойны, о гибели вашего брата никто не узнает.

– И не думайте, дорогая, что вам удастся побороть Хаммерштейна. Вы же сами видели, эти люди готовы на все. Потому что ставка в игре чрезвычайно высока. Представьте себе, человек, подконтрольный Магнусу, станет президентом США. Или России. Или владельцем компьютерного гиганта. Или будет управлять смертоносными ракетами. Или еще чем-то подобным. Магнус давно мечтал стать на одну ступень с Создателем, и ему это удалось!

Вольфганг Дюрстер поднялся из-за стола:

– Вы заплатите за мое пиво? Мне доставило большое удовольствие рассказать вам обо всем. Давно хотелось поделиться моим гениальным открытием с кем-нибудь. А теперь я исчезаю.

Профессор удалился, оставив Николетту в полутьме бара. Она напряженно думала. Теперь она знает, из-за чего погиб ее брат Макс. Дюрстер несомненно прав, сейчас, когда Хаммерштейн начал получать отдачу от своего коварного замысла, он не даст так легко низвергнуть себя и обнародовать махинации с детьми. Но это не значит, что нужно отступать. Именно сейчас необходимо действовать, и как можно быстрее. Она знает очень многое и не имеет права погибнуть до того, как разоблачит Хаммерштейна.

Нико заплатила по счету и вышла на улицу. Дюрстер исчез. Что же, он начнет где-то новую жизнь, полную удовольствий. Ну ничего, до него еще доберутся, не она, так люди Хаммерштейна. Сейчас важно связаться с Адамом. Он поможет ей.

Николетта не знала, что несколькими днями раньше, после торжественного слияния концерна «Хаммерштейн» с «Омегой» и избрания Магнуса главой объединенного гиганта, между отцом и сыном Хаммерштейнами состоялся очень серьезный разговор. Магнус, крайне довольный сделкой века, был в великолепном настроении. Его сын, напротив, был погружен в раздумья. Зайдя в кабинет Магнуса в чикагском особняке, он плотно закрыл дверь и сказал:

– Отец, нам надо поговорить.

– Ну конечно, – ответил Хаммерштейн. – Ты хочешь узнать, какой пост отводится тебе в нашем новом концерне? Думаю, пост вице-президента тебя устроит?

Эдуард внимательно посмотрел на лучащегося радостью Магнуса и ответил:

– Отец, мне надо знать, какими аферами ты занимаешься и для чего похищаешь детей! Зачем ты втянул во все это маму? Говори, я жду! Мне все известно!

Хаммерштейн-старший опустился в старинное кресло, сцепил руки и встревоженно произнес:

– О чем ты говоришь, Эдуард, я тебя не понимаю!

Хаммерштейн-младший, не веря изумленному тону отца, продолжал:

– Это правда, спрашиваю я тебя? Я не могу поверить, что ты превратил нашу компанию в преступную организацию. Как же это низко… Низко и подло!

– Эдуард, повторяю, я не понимаю, что ты имеешь в виду? – сказал тихо Хаммерштейн. – О какой преступной организации ты ведешь речь?

Эдуард положил перед Магнусом кипу документов. Тот пролистал их, сын видел, как лицо отца заливает краска гнева и возмущения.

– Ты думаешь, Эдуард, что я на такое способен? – воскликнул Хаммерштейн, вставая во весь рост. – Ты подозревал меня, своего родного отца, в гнусных злодеяниях? Разве я заслужил это?

Он горестно покачал головой, Эдуард почувствовал облегчение. Тем временем Хаммерштейн-старший, усевшись в кресло, произнес:

– Но я, кажется, знаю, кто стоит за всем этим.

– Мама? – одними губами произнес Эдуард. Он гнал от себя эту мысль, несмотря на многочисленные улики.

Магнус, пряча взгляд, ответил:

– Именно так, Эдуард. Грегуара, моя жена и твоя мать. И я уверен, что ей кто-то помогает. У нее есть тайные счета, ты сам принес мне документы, на этих счетах – многие миллионы!

– Кто ей может помогать? – задал вопрос Эдуард.

Магнус, кашлянув, ответил:

– Тот, с кем у нее была когда-то любовная связь. Я застал их в самый неподходящий момент. Несколько лет назад. Грегуару и Цезаря Кролла.

Эдуард вспомнил: именно о любовной связи Грегуары и начальника отдела безопасности Кролла вела речь Николетта. Он ей не поверил, думал, что это ошибка, его мать не может изменять отцу с таким ничтожеством, как Цезарь Кролл. А теперь получается… Получается, что Грегуара и Кролл действовали за спиной отца, обстряпывая грязные делишки, занимаясь похищениями детей и зарабатывая миллионы.

– Они не знали, что я в курсе их отношений, – говорил Хаммерштейн. – Я любил твою мать, люблю и сейчас. Поэтому решил закрыть на все глаза, мне не хотелось тягостного развода и скандала в газетах. Я уверен, Кролл управляет волей твоей матери, он очень опасен и хитер. Сознаюсь, я сам немного боюсь этого типа, поэтому и не решился уволить его.

Эдуард сжал кулаки и произнес:

– Отец, но преступлениям, за которыми стоят Кролл и мама, надо положить конец как можно быстрее. И спасти концерн! Единственный выход – предать все огласке. Только так можно обезопасить себя от контрходов безумца Кролла. И мамы… Мы должны действовать немедленно!

– Ну что ж, сын мой, – с непонятной усмешкой произнес Магнус Хаммерштейн. – Ты прав, но дай мне три дня. Уверяю тебя, за это время произойдет очень много интересных событий. А затем, клянусь, мы разоблачим Кролла и Грегуару и их махинации. Кроме того, Эдуард, обещаю, ты получишь бразды правления в концерне. Я все равно собирался уходить. Момент настал, происходит смена поколений, концерну требуются новые силы. А теперь оставь меня одного. И не смей раньше времени поднимать панику! Ты обещаешь мне, Эдуард?

– Да, отец, – медленно произнес младший Хаммерштейн. – Я обещаю. Три дня!

Он вышел из кабинета Хаммерштейна, оставив того в одиночестве. Миллиардер еще какое-то время продолжал сидеть за столом со сцепленными в замок руками, о чем-то думая. Затем поднял трубку телефона, набрал номер и сказал:

– Цезарь, немедленно ко мне! Это очень и очень важно!

Не прошло и двух минут, как в дверь кабинета постучали, Хаммерштейн велел войти. Появился Кролл, его правая рука. Глава службы безопасности никогда не выказывал удивления, однако в этот раз он переспросил хозяина:

– Мистер Хаммерштейн, я правильно вас понял, вы хотите, чтобы я… Чтобы я…