Фальшивомонетчики Третьего рейха. Операция «Бернхард» - Вальтер Хаген

Но даже и ему пришлось познакомиться, правда кратковременно, всего в течение трех недель, с тюрьмой немецкой государственной полиции. Дело в том, что в Белграде был арестован представитель руководителя четников, генерала Дражи Михайловича, у которого была обнаружена довольно внушительная денежная сумма в долларах. По полученным полицией сведениям, деньги эти могли исходить только от Ковацевича, что свидетельствовало несомненно о «запрещенных связях» между ним и лидером повстанцев. Вот он и угодил из-за этого за решетку. Однако к тому времени ситуация в Сербии резко изменилась. Наряду с националистически настроенными и оставшимися верными королю четниками появилась новая сила — коммунистическое партизанское движение, с неминуемым ростом которого приходилось считаться. Немецкое руководство пришло к выводу, что коммунистические партизаны представляют собой большую опасность и что следует всячески использовать вражду их с четниками. Таким образом, генерал Михайлович все в большей степени подходил для роли естественного союзника немцев против коммунистов. Вследствие этого, боевые столкновения немецких войск с четниками были прекращены. Вот почему «дело» Ковацевича было закрыто, и он был выпущен без излишнего шума. Как потом оказалось, к тактичному решению этой проблемы руку свою приложил также Швенд, который уже давно положил глаз на Ковацевича, рассматривая его как фигуру, могущую быть успешно использованной в «операции Бернхард». Уже через непродолжительное время после его освобождения, Ковацевич был привлечен к деятельности сбытовой организации Швенда. Полного доверия к нему Швенд, однако, не испытывал, зная, что для этого человека понятия «политической надежности» не существовало. Но ведь в данном случае речь шла не о каких-то секретных заданиях, а о сбыте фальшивых банкнот по приемлемым ценам. А эту задачу Ковацевич понимал превосходно, используя свои деловые связи, достигавшие даже Ближнего Востока, где у него было много друзей и знакомых, относившихся к тому же типу людей, как и он сам.

Вскоре Ковацсвичу даже удалось установить контакты с руководством коммунистического партизанского движения. Он не собирался скрывать это от Швенда, а даже, наоборот, был первым, кто обратил внимание Швенда на возможность использования фальшивой валюты и в этой области, чем, как мы знаем, Швенд не преминул воспользоваться. Безусловно, Ковацевич проворачивал с партизанами Тито кое-какие дела, о которых своего партнера в известность не ставил. Впоследствии Швенд установил, что титовские партизаны имели на руках фальшивые фунты, полученные не от него. Так что Ковацевич представлял собой образец балканского «внепартийного» предпринимателя: он был своим человеком у Тито, Михайловича, Недича и в немецком гестапо, всегда готовый что-то им предложить.

Неудивительно, что Ковацевич, обладавший такими способностями, принадлежал к числу немногих агентов «операции Бернхард», для которых крах Германии не означал еще конца их деятельности с фальшивыми фунтами стерлингов. Положительную роль сыграло и то обстоятельство, что у него были хорошие отношения с целым рядом руководителей коммунистического партизанского движения, некоторые из которых даже находились в определенной зависимости от него, поскольку он ухитрился привлечь их к своим прибыльным сделкам. Поэтому установление титовского режима не означало для него катастрофу. Одним из его друзей в новых правительственных кругах был Ранкович, ставший министром внутренних дел. Он охотно пользовался услугами изворотливого Ковацевича при строительстве роскошной виллы в стиле тех, которыми владели столь ненавистные им западные плутократы. Ранкович был всегда ярым врагом Великобритании, так что Кова-цевичу было не слишком трудно привлечь этого принципиального титовского коммуниста к афере с фальшивой валютой, поскольку ведь она наносила ущерб Англии, пытавшейся до самого последнего времени лишить Тито плодов его победы. Ранкович обеспечивал его документами, с помощью которых он ездил в Италию, где в то время в римском правительстве сидел Тольятти. В Италии Ковацевич успешно собирал в больших количествах залежавшийся «белый товар» и переправлял его в Белград, откуда затем в течение довольно длительного периода времени пускал в дело.

Другим высоким покровителем Ковацевича в правительстве был министр промышленности и председатель югославской плановой комиссии Андрий Хеб-ранг. Тот относился к числу ортодоксальных коммунистов и считался доверенным лицом Кремля в Белграде. Хебранг стремился перестроить югославскую экономику по советскому образцу и ориентировать ее на поставки продукции, требующейся Советскому Союзу.

Однако длительная дружба с Хебрангом оказалась для Ковацевича роковой, так как он оказался в числе жертв ссоры Тито с Москвой. Когда вследствие разрыва Югославии с Коминформом дело дошло до схватки не на жизнь, а на смерть между Ранковичем и Хебрангом, Ранкович обвинил своего соперника в том, что он будто бы был агентом гестапо, используя в качестве связника Ковацевича. Ковацевич попытался бороться с таким опасным обвинением, но лишенный покровительства Хебранга, попал в тюрьму. Возвратившийся из Югославии немецкий военнопленный рассказан, что еще в 1948 году Ковацевич скончался от «сердечного приступа». А ведь тот был здоровым как бык человеком, пережившим не одну передрягу и никогда не жаловавшимся на сердце. Если по старому криминалистическому принципу задаться вопросом: «кому это было выгодно?», то сразу же напрашивается ответ, что в смерти Ковацевича больше других был заинтересован министр внутренних дел Ранкович. Ведь ему следовало опасаться, что Хебранг мог для своего оправдания раскрыть его, Ранковича, участие в аферах с фальшивыми фунтами стерлингов, и единственным свидетелем, который мог подтвердить подобные обвинения Хебран-га, был Ковацевич.

Пример слишком деятельного Ковацевича доказывает снова, что деловому человеку не следует вовлекать представителей власть имущих, в особенности в условиях диктатуры, в свои торговые и иные операции, так как это никогда хорошим не кончается.

Глава 14

Операция «Цицерон»

«…Если зашел разговор о получении документов исторического значения за чрезвычайно высокую плату — триста тысяч фунтов стерлингов, следует остановиться на этом несколько подробнее.

Необычная история Цицерона[71], получившего за свою опасную деятельность громадную сумму денег, соответствующую более чем одному миллиону долларов, выходит далеко за рамки всех до сих пор известных случаев шпионажа. Так можно утверждать независимо от ценности полученных немцами документов и результатов, к которым они привели. Я же хочу лишь остановиться на вышеназванной сумме, с которой связана определенная загадка.