Мир, где тебя нет (СИ) - Дементьева Марина

Неожиданно она улыбнулась — самым краешком губ, но это всё же была улыбка.

— Кто сейчас говорит со мной: Магистр или мужчина?

Он не стал лгать, но и не смог произнести ни словом больше того, что требовала правда.

— Оба.

— Что ж. — Она опустила ресницы с кажущейся беспечностью. — Я приму и такой ответ.

С отчаянием, которого уже не чаял испытать в этой жизни, Демиан поднял её лицо за подбородок, не позволяя разорвать взгляда.

— Не знаю, как, но я стану причиной вашей гибели.

Его глаза теперь могли поведать больше, чем вдруг ставшие пустотелыми, утерявшие силу выражения слова.

Она никак не переменилась. Прежняя улыбка, почти мечтательная, касалась её губ, и сходство этого лица, и улыбки, и мгновения было настолько всеобъемлющим, что ему почти удалось вспомнить.

— Не корите себя. Я всегда это знала.

Одни боги ведают, чего ему стоило не отшатнуться. Слова, сказанные им, не отражали и десятую долю того ужаса непонимания, того яростного отрицания, что он бы мог вложить в них.

Но её ответ был многократно страшнее.

Она смотрела на него глазами жертв с древнейших росписей в гротах Многоликой, гротах, чьи каменные алтари поливались и человеческой кровью. Дар, который он не мог принять. Но знал, что был должен.

— Первоисточник? — Едва сдерживаясь, он поймал её руки, после схватил за плечи. — Что вы видели?

Ощущение близости к истине сделалось нестерпимым. Демиан с проклятьем сжал виски. Голову точно кистенём разбили. Он ломился в запертые двери, воздвигнутые в его собственном разуме. Что бы они ни охраняли, он взломает их, пока от его жизни, от него самого ещё что-то осталось.

— Пров`идение не даёт ответы на все вопросы. Оно лишь указывает путь, — ровно и так знакомо отвечала хранительница. — Исход, к которому д`олжно стремиться.

— Стремиться? — Демиан сжал зубы. — Не избегнуть?

Ведьма словно задумалась. Спокойная лазурь её взгляда потемнела, выстуженно затуманилась.

— Можно попробовать, — последовал медленный ответ. — Но к чему приведёт эта борьба? — Прохладные пальцы коснулись его лица, унимая горячку. — Вы долго решали за меня. Так, как вам виделось лучше. Меньшее зло, не так ли? Оберегать на расстоянии. Но молчание — это ведь тоже ложь. — Диана покачала склонившейся головой. — И я благодарна за правду.

Происходило нечто непоправимое — они оба знали это. Они достигли предела, за которым не останется развилок и перекрёстков, и сама дорога вспять будет разрушена. И тогда останется единственный путь — к близкому краю. А дальше, дальше...

"Нет", — воспротивился кто-то в Демиане. Кто-то, готовый оставить нетронутыми замки на двери, ведущей в тайники его разума. Готовый поступиться истиной и не узнать — никогда. Никогда, пусть так, лишь бы только не подойти к черте невозврата. Продолжить странствие по дороге в никуда — в одиночестве, не с ней.

Нет — пророчеству старухи. Нет — предчувствиям, что никогда его не обманывали. Нет — льстивым нашёптываниям красавицы из "Феи" с волосами как золотая пряжа из Хозяйкиной кудели.

Нет — самой Хозяйке, что бы она ни задумала, если существует.

Диана приложила пальцы к его губам, готовым произнести это.

— С первого дня, с первого мгновения в Пределе меня вели по невидимой, но осязаемой нити. Согласно моему желанию или вопреки ему, но я знала, где моё место. Где и с кем. — Горячие губы касались её пальцев, её ладони, дыхание — запястья. — Сила или слабость в желании отвратить неизбежное? — Его нежность, нечаемая, до боли щемящая нежность обессилила её необоримей, чем весь этот разговор, потребовавший от неё всего данного ей мужества. — Не знаю, какой властью нас связали, но это глубже, дальше всякой привычной привязанности. Это было — прежде симпатии, благодарности, влечения. Что это? — Голос её, почти шепчущий, обрёл требовательную силу. — И неясные предчувствия, и все эти сны, что посылают мне, чтоб тотчас отнять... бессильный голос моего проклятого дара — я достаточно ждала ответов, но они не явились сами. Это я должна взять их в руки, в час, когда осмелюсь. У вас... у вас была война и мирные заботы, и обладание Серебряным престолом, и его проклятие. У меня не осталось ничего кроме вопросов. — Её глаза были совсем близко, властно вопрошающие, готовые увидеть глаза. — Так не может больше продолжаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да, — сказал он, покоряясь её желанию, справедливому желанию обретения истины.

И тогда тишина, невозможно долго длящаяся тишина была уничтожена призывом телларионских колоколов. Клич прокатился от края до края Белого города, всем понятный и памятный. Сигнал о нападении, о сборе. Но как бы ни надрывались, ни захлёбывались криком колокола, они не могла отменить совершённого.

Недоснившиеся сны Дианы витали у её век; невзломанные замки ждали, когда Демиан толкнёт заветную дверь и останется один на один с тайниками собственной души. Дорога без развилок и поворотов легла им под ноги — не сойти, куда бы она ни привела их.

***

Усталость опустошения, как всегда после обращения к первоисточнику, смеживала веки. Но предвкушение того, что должно случиться, не подпускало сон, проясняло взор, очищало мысли. Йолль ушла ночевать к мужу, и одиночество в пустых покоях с непривычки ощущалось особенно остро. С ней постоянно был кто-то рядом: Шерпа, Дила, Иленгар, Йолль...

Диана лежала поверх покрывала, опустив ладонь на грудь. Сердце билось ровно. Теперь, когда привычное уже ожидание разрешилось, ни к чему сомнения и метания. Она возьмёт то, чего желает. То, на что имеет право.

Эфир доносил неясные звуки, слишком отдалённые, чтобы они могли потревожить. Ко всему привычный город был устойчив к потрясениям. Как единый организм, Телларион засыпал, отдыхая после боя.

Глубь неба отражала зарево над городом. По потолку и стенам грузно проползали тени облачных громад. Распахнутыми глазами Диана прослеживала их перемещения, и разбросанную лунную мозаику, а потом повернула голову и увидела Демиана.

Появился ли он в предшествующее мгновенье или уже долго смотрел на неё, невидимый? Диана безмолвно посторонилась, освобождая для него половину постели. Вспыхнула и погасла неуместная в своей незначительности мысль: на его монашеской кровати им удалось бы устроиться вместе разве что сидя.

Так же ни слова не говоря, Магистр лёг рядом; Диана не почувствовала ни движения. Где-то далеко сменялась ночная стража.

Оба как взведённые луки, они не соприкасались даже краями рукавов. Диана смутно видела неподвижное лицо Демиана, маску с тёмнотой, гнездящейся в глазницах.

— Что, если это беспамятство — благо, лучшее, что было нам дано от этой жизни? — облёк он в слова сокровенное. — Что, если правда окажется больше, чем можно вынести?

— Даже если так, выбор неизменен. Мы не станем самими собой, пока в нас недостаёт изъятой части. Я хочу знать, что отнято у нас и кем. И возвратить, если сумею. Разве вы желаете иного?

Не полагаясь на зрение, она ловила его ответное слово, движение, вхдох. По струнам её восприятия, по нитям, которыми она улавливала колебания извне, оттенки чувств тех, с кем соприкоснулась, точно проводили лезвием. Диана ощущала рядом с собой не человека, но нечто концентрированное.

— За себя я не боюсь, — наконец, ответил он и не договорил. — Как... как мы узнаем?

Диана пожала плечами, зная, что своим зрением он увидит этот ответ.

— Полагаю, мы оба должны этого хотеть.

Она вспомнила день, когда сумела проникнуть в воспоминания Демиана. Тогда он пребывал на грани и не имел сил защитить себя. Это было посягательством, вторжением, и Диана не стала смотреть глубоко. Но то, что они искали теперь, пролегало глубже, неизмеримо глубже тех его воспоминаний. Теперь они дожны были довериться друг другу настолько полно, насколько это вообще возможно. Совершенное взаимопроникновение, близость, которой не достигнешь в постели.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Они оба знали, что подспудно думали об этой возможности: использовать физическую близость как путь к откровенности. Но также понимали и несвоевременность такого решения; это было бы словно свадьба прежде сговора. Словно предлагать что-то, не зная себя и друг друга. И потому для Дианы явилось неожиданностью, когда Демиан сел в постели и принялся стягивать с плеч дублет.