Ветчина бедняков - Ирина Лобусова

— Привет! — глаза молодой женщины расширились от удивления, — что-то вас давно не было видно!

— Я была в отъезде. Вернулась только вчера.

— А мы уже думали, что еще одна квартира продается…

— Еще одна?

— на пятом этаже сейчас хорошую трехкомнатную продают.

— А сын Аллы Павловны свою квартиру уже продал?

— Нет, он передумал. Вдруг прекратил продавать и остался в ней жить. Это выглядело очень странно. Можно подумать, у него одна квартира!

— Вот как? Разве их несколько?

— Конечно. Он сам мне рассказывал, что у него квартиры почти во всех районах Южногорска. И что он с ними делает — сам черт не разберет! Похоже, сдает их в наем, на то и живет.

— Понятно. Сейчас так многие делают. А я вас хотела спросить про одну вещь…

Терьер остановился на детской плоадке, начал принюхиваться, занимаясь исключительно своими делами. В воздухе чувствовался холод, но соседка, одетая в легкую спортивную майку, наверняка привыкла к нему. Постепенно их разговор принял доброжелательный характер: неожиданная встреча разнообразила скучную «собачью» прогулку, и соседка не могла упустить возможность поболтать.

— Конечно, спрашивайте! Я тут уже все знаю. Освоилась.

— Я все время езжу по городу и встречаю надписи про завод Олега Телаева. Рекламу…. А теперь вот фургон за окном.

— А, это фургон Витьки, он на складе телаевском рабоатет, как и все тут.

— Как и все?

— А вы разве не знаете? Это же дома телаевского завода! Он их строил для своих работников, и только меньшую часть квартир пустил на продажу. У нас тут весь район с телаевского завода живет! Все на нем работают. И мой муж. И муж Аллы Павловны. И даже ее сын, только сына потом уволили. Так что это Телаев построил наши дома.

— А что за завод?

— Кожевенный. Производит изделия из кожи и занимается выделкой кожевенной продукции. Самое крупное предприятие на всю область. Единственный действующий заводской комплекс. На самом деле это целая сеть мелких заводов, на которых работает несколько тысяч человек. Они все объеденены в один. Очень многие работой обеспечены, и зарплаты хорошие. А главное, платят вовремя.

— Кто же такой этот Олег Телаев?

— бывший партийный бонза, который лихо шагнул в новый век! Был здесь в советское время крупным партийным начальником, потом, во время развала, хапнул всю казну партии в валюте. Всю казну области! Прикупил по дешевке завод и стал деньги наваривать. Наварил так, что ого — го… Но он молодец мужик! Стольким людям работу дал. И квартиры. В этом жилмассиве все его работники квартиры получили. А раньше мыкались по развалюхам, по трущобам и общагам. Завод его процветает, и люди обеспечены. Это хорошо. Он жилмассив наш за свои средства построил, чтобы люди не хотели уезжать из Южногорска и бросать работу на заводе. Он так здорово сумел все поставить, что у него текучести кадров почти нет.

— Он старый?

— Да после пятидесяти, уж точно. Я его видела только на фотографии в газете.

— И такой богатый человек живет в Южногорске?

— За Южногорском. Говорят, у него где-то за городом вилла, возле моря, и несколько гектаров полей. Говорят, его поместье стоит несколько миллионов долларов!

— Что же он выращивает на полях?

— А черт его знает! Может, пшеницу, а потом продает. Может, овощи какие. А может, просто скачет по ним на лошади, и радуется, что всего у него так много!

— На лошади?

— Ага. Говорят, он у себя в поместье разводит лошадей. Просто так, для удовольствия.

Когда она вернулась к своему подъезду, ни грузовичка, ни жигуленка уже не было. Так же оказалось закрытым и окно на первом этаже, из которого высовывалась чья-то разъяренная жена. Почти бегом поднялась в квартиру, захлопнула дверь. Ее спортивный костюме был насквозь мокрым. Можно было выжимать. Несмотря на то, что прошла всю прогулку пешком, очень медленным шагом. Или… не таким уж медленным, ведь не все зависит от физической скорости. Она схватила те исписанные листки, над которыми так страдала вечером и ночью. Теперь исчерканные словами и цифрами, они приобретали новый смысл. И что-то новое открылось ее глазам. Заново… Она смотрела на них ЗАНОВО. Во всем теперь появился новый смысл. Она решительно сжала свои драгоценности (исчерканные листки) в руке. Ее руки навсегда прекратили дрожать.

Пожилая уборщица шваркала по плиточному полу тряпкой, неаккуратно разбрызгивая грязные брызги по сторонам. Мокрый пол в грязных разводах вонял хлоркой и еще каким-то дезинфицирующим средством. Увидев злобное измученное лицо старухи, передумала приставать к ней с расспросами. «Сама знаю» — и, перешагнув через грязную лужу, бодро направилась вперед.

Кабинет рыжей Сони находился в самом конце коридора и возле белой двери не было никого. Вообще в поликлинике с утра было очень мало людей, и она даже поразилась этому непривычному безлюдью. Пройдя длинный коридор, она не встретила на своем пути никого. Конечно, если не считать уборщицы. Она вежливо постучала в дверь, не услышала никакого ответа и вошла внутрь. Рыжая Соня ругалась по телефону. Ее лицо было красным, а волосы — взъерошенными.

— Это последний раз, когда я позволю, чтобы этому козлу все сошло с рук! Потому, что он не врач, а придурок! Да, именно это я и хотела сказать! То, что ты слышал! Один этот идиот делает ошибок больше, чем вся поликлиника с дежурными и уборщицами! Это просто отвратительно! — увидев ее, рыжая Соня приветливо махнула рукой, приглашая сесть, — но ты же знаешь мои обстоятельсвта! Нет смысла их повторять, правда? Я бы с радостью его уволила, если б имела хоть малейшую возможность. Но ты сам прекрасно понимаешь, что такой возможности у меня нет! Да… да… как всегда… я об этом и говорю… Можешь все так и передать! Дословно. Надеюсь. Конечно, как договорились. Да никаких проблем! Хорошо… именно… все, у меня люди. Звони.

Рыжая Соня яростно швырнула трубку (телефон жалобно звякнул) и обернулась к ней:

— С утра мучаюсь! Не понимаю, какого черта я не уйду отсюда? Зачем повесила себе на голову все эти проблемы? Сидела бы спокойно дома, спала, как все нормальные женщины, так нет…

— У тебя неприятности?

— Еще какие! Есть у меня один урод. Травматолог так называемый! Он нагадил, а мне расхлебывать! И так постоянно!

— Уволь его — и проблеме конец!

— не могу! В том и проблема, что не могу его уволить! Уже сто раз бы выгнала, будь моя воля! Этот придурок имеет страшные связи и давит на меня. У него крутые связи с властьимущими и с бандитами, и я вынуждена плясать под его дудку! Его мне навязали, и я обязана его терпеть! А что поделаешь? Жизнь — тяжелая штука. При определенных обстоятельствах и посудомойка может играть главную роль! А тут — именно такие обстоятельства. А… не хочу грузить тебя своими проблемами. Давай лучше поговорим о твоих.

— Слишком долго и печально, наверное.

— А почему ты считаешь, что короче и проще говорить о моих? Знаешь, после того, как семь шкур снимут на этой проклятой работе, забываешь, на каком ты свете! И сколько раз заявление пыталась написать — не отпускают! Некем заменить!

Внезапно в глазах подруги проскользнуло что-то быстрое и колючее. Это было так быстро и так неуловимо, что не заметил бы, наверное, никто, кроме нее. Но у нее вся жизнь в последние дни состояла из таких мелочей. Абсолютно вся. И даже больше, чем жизнь: видимость той дороги, по которой она шла (если честно, очертания были видны в двух шагах). Иногда она вообще думала о том, что никакой дороги у нее нет. Есть только пропасть, обрыв… И все к черту! Быстрым, неуловимым в глазах подруги было самодовольствие. Некая надменность, полное довольство собой и никак не подобрать других слов. Это было так заметно вначале, что она вдруг испугалась, словно на какое-то мгновение они поменялись местами, и она взглянула на себя со стороны глазами рыжей Сони. Увидела однокурсницу, с которой вместе училась, получавшую лучшие отметки, тайный предмет зависти и внутренних уколов в кресле для посетителей кабинета главврача хоть районной, но все-таки большой поликлиники, в роли безработной оборванки с дикими, сумасшедшими идеями, которых вполне хватает, чтобы лет на 10 отправиться в местный сумасшедший дом. Рыжая Соня видела ее унижение. Вернее, рыжей Соне казалось, что вдруг она упала с высоты. Заслуженно или нет — уже другой вопрос. Про себя усмехнулась: хочешь иметь кучу друзей и доброжелателей — стань неудачником! Как только кто-то из твоих знакомых увидит, что у тебя нет чего-то, что есть у них, сразу распахнутся все двери. И какая разница, если все понятия успеха и неудачи давным — давно перепутались в твоей голове и не имеют абсолютно никакого значения, словно живешь в другом мире. Все понятия этого мещанского общества (деньги, связи, положения, успехи, неудачи) давно испарились, как дым, утекли сквозь пальцы, словно не нужная грязь. Осталась только собственная совесть. И лицо Бога. И дорога (одна — единственная дорога), которую любой ценой нужно пройти до конца.