Путешествие в страну снега и медведей - Lett Lex
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— На правду не обижаются, смирись. Как семейство?
— Сами не свои.
— Оно и ясно. Большой день, — хмыкнул юноша. — Я обязан тебя предупредить, мы немного просчитались с количеством шампанского. Поэтому, если ты хочешь успеть выпить хорошего, то лучше начинай сейчас, после полуночи в бокалы польётся просто немыслимая бурда.
— К тому моменту всем уже будет все равно.
— Ты не представляешь, как я на это рассчитываю.
Дарья улыбнулась и окинула еще одним взглядом толпу. Брат, вопреки просьбам матери, вместе с двумя своими сверстниками налегал на закуски и преследовал домовика, пытаясь выторговать у него хотя бы один бокал вина. Дядя Алексей снова оброс компанией, с упоением слушавшей его истории. Княгиня болтала с дамами, которым еще не посчастливилось выдать замуж своих дочерей, несомненно, делился с ними своей житейской мудростью, а отец неподвижно, как статуя, стоял у стены и прожигал взглядом Калинцева. Из толпы она выложила цепкий взгляд Трелони, еще секунда, и англичанин двинулся в ее сторону. Дарья повернулась к Паше.
— Послушай, а мистер Грейвз… Я знаю, что он получил приглашение, но не мог бы ты как-то связаться с ним, чтобы убедиться, что все в порядке. Мистер Трелони сказал, что он отравился устрицей на вчерашнем приёме.
— Вот как, — Паша многозначительно улыбнулся и подмигнул подруге. — Не вопрос, я в течении часа напишу ему и еще позвоню в гостиницу.
— Я твоя должница, — они обменялись короткими рукопожатиями, а в следующую секунду перед ними показался дядя Алексей, прося племянницу подарить ему первый танец.
Первый вальс, по традиции, принадлежал незамужним девушкам и неженатым мужчинам, и дядя Алексей, как завидный холостяк, как мог спасался от внимания матушек и тётушек, перенаправляя их в сторону Альберта Трелони. Дарья не сдержала злорадной улыбки, когда британца со всех сторон обступили дамы, подсовывавшие ему своих дочерей. Мужчина старался сохранять спокойствие и дружелюбие, но от Дарьи уже не скрывалось, как нервно дёргается угол его рта.
Дядюшка вывел ее в центр зала и, как только заиграли висевшие в воздухе инструменты, они с Дарьей вцепились друг в друга, как утопающие в этом водовороте вежливости и расшаркиваний. Два бунтаря, которых общество душит ожиданиями и даже не оставляет шанса дать сдачи, они принялись скользить по залу, выписывая размашистые, неидеальные фигуры. Где-то чуть ускорялись, где-то делали крутой поворот, так что перья на дамских причёсках трепетали, когда дядя и племянница проносились мимо. Дарья невольно заулыбалась, в животе щекотало, как после стакана содовой, так что огромных усилий стоило не рассмеяться. Дядя всегда разделял ее шалости, ему и самому доставляло удовольствие бросать в лицо всем: «Пожалуйста! Глядите, что я думаю о ваших приличиях! Глядите, только глаза не уроните!»
Дарье вдруг стало невыносимо стыдно перед ним за все тайны, которыми она себя окружила. Захотелось сразу рассказать ему все, чтобы как раньше он выслушал ее тревоги, а потом вернулся с решением. Но в этот раз дело не в сложных формулах и не в том, что ей что-то запрещают только потому, что она девушка. Как бы он отреагировал, расскажи она ему все о непреложных обетах, палочке и мистере Грейвзе? Смог бы он поддержать ее, как делал всегда?
— Что такое? — поинтересовался дядюшка, заметив перемену в ее лице. — Подумала о том, как будешь по ним скучать?
— Вроде того, — пожала плечами Дарья, стараясь держать спину прямо под грузом навалившихся мыслей.
— Я понимаю, — он аккуратно сжал ее ладонь. — Но не сгущай краски. Я уверен, мы сумеем сохранить связь с теми, кто нам дорог. Даже твоя мать сможет со временем понять тебя.
— А Наташа…? Я так и не…
— Она бы хотела, чтобы ты продолжала жить свою жизнь, — уверенно проговорил Алексей Юрьевич. — Если бы со мной случилось подобное, я пожелал бы своему брату именно этого.
— Кстати о нем…
Музыка стихла. Под вежливые аплодисменты танцоры разбрелись по залу. Паши нигде не было видно, Трелони пытался избавиться от толпы матерей, убеждавших его пригласить благородных девиц на следующие танцы, пока их карточки пусты. Дарья поспешила к отцу. Тот так и не сдвинулся со своего места, взгляд прикипел к Калинцеву, стоявшему с кислой миной. Тот то и дело переговаривался со своим ассистентом, скрывшимся в тени грандиозной рождественской ёлки.
— Все в порядке? — в очередной раз за вечер спросила Дарья.
Отец кивнул и направил на дочь внимательный, изучающий взгляд, словно он видел ее впервые.
— Я в курсе вашего маленького плана, — сказал он вдруг. Дарья похолодела, но отец тут же добавил. — Алексей рассказал. Я могу его понять и, прежде, чем ты что-то скажешь, хочу знать — ты приняла окончательное решение?
— Да.
— Все дело в свадьбе?
— Не только.
— Понятно, — проговорил он и опустил взгляд, будто все нужные слова были рассыпаны мелким бисером у него под ногами. — Раз уж ты все решила, я не стану тебе мешать. И не хочу, чтобы ты держала на меня зла.
— То есть ты не против?
— Терять дочь тяжело. Видеть ее несчастной — еще тяжелее. Знать, что ты причина ее несчастий — хуже всего, — сказал он и улыбнулся уголками рта. — Во многом, что случилось с нашей семьей, есть моя вина. Наташа стала жертвой моих амбиций, и я не хочу потерять и тебя по той же причине. Только маме пока лучше не говорить.
Дарья положила руку на его плечо, из груди вырвался вздох облечения, но горло в ту же секунду стиснул некстати подкатившийся слезы. Отец мягко пожал кончики ее пальцев.
В этот момент их застала княгиня. Ее нетерпение, подогретое шампанским, искрило и не давало ей подолгу поддерживать ни одну беседу. Все ее внимание было сконцентрировано на Калинцеву, так и не подошедшем поздороваться. Еще немного, и она бы приняла это как личное оскорбление. Поэтому она подхватила мужа и дочь под руки и принялась буксировать их в сторону Калинцева, игнорируя все препятствия в виде выстраивавшихся для танца пар.
Дарья хоть и понимала, что все эти приветствия и
