Меч сквозь столетия. Искусство владения оружием - Альфред Хаттон

— Официант! Ячменной воды этому господину! — крикнул гость.

Вне себя от гнева, граф вскочил на ноги:

— Несчастный дурак! Ты знаешь, кто я такой?

— Я хорошо это знаю, — ответил незнакомец. — А тебе теперь придется иметь дело со мной. Эй, официант, где же вода? — Подбежал слуга с полным графином напитка. — Ну вот, — продолжала маска, приставив маленький пистолет к голове графа, — если ты прямо сейчас не выпьешь весь этот графин, твои мозги разлетятся по залу; если выпьешь — я окажу тебе честь драться со мной завтра утром на любом оружии, какое придет тебе в голову. В любом случае я скоро избавлю от тебя мой славный город Бордо.

— Тогда на саблях! — выпалил разъяренный граф.

— На саблях? С удовольствием! — ответил незнакомец, не отнимая пистолета от головы графа. — Но ты пей, красавчик, пей!

И кровожадный забияка глоток за глотком выпил весь графин. Вокруг собралось немало любопытных поглазеть. Незнакомец огляделся, чтобы убедиться в том эффекте, который произвел его поступок, а затем, повернувшись к графу, произнес:

— Итак, на сегодня достаточно; остальное получишь завтра. И имей в виду — я собираюсь убить тебя на том же месте, где от твоей руки пал несчастный купец.

Прибыв на следующее утро на указанное место, Лaрильер увидел высокого энергичного молодого человека лет двадцати пяти в сопровождении двух солдат из соседнего гарнизона. Хладнокровный и решительный настрой противника говорил о том, что поединок будет не из легких. Они встали друг напротив друга, и распорядитель дуэли произнес заветные слова:

— Приступайте, месье!

Ларильер сразу понял, что этот молодой офицер — самый трудный противник за всю его карьеру, потому что его не удавалось даже коснуться, хотя граф перебрал уже все известные ему хитрые приемы. Наконец, потеряв терпение, он воззвал к противнику:

— Вы уже долго затягиваете поединок; скажите уж, когда вы соблаговолите его закончить?

— Прямо сейчас, — ответил офицер и мощным выпадом пробил сердце задиры.

В ту ночь честные жители Бордо спали спокойно.

Поскольку событие, о котором мы сейчас расскажем, произошло в последней четверти века, мы сочли за лучшее не разглашать истинных имен действующих лиц и ограничимся как можно более точным пересказом самого случая.

Итак, служил в итальянской армии молодой офицер, назовем его лейтенант Фоскаро. Этот молодой господин был симпатичен и имел хорошие манеры, что делало его всеобщим любимцем. Как-то раз на прогулке он встретил своего дальнего родственника, синьора Икс с женой. Они радостно поприветствовали друг друга, и, разумеется, лейтенанта представили жене. Дело было в гарнизонном городке, и Фоскаро был в военной форме — иностранные офицеры гораздо чаще ходят в форме, чем наши. Через какое-то время, в увольнении, он снова встретил эту пару и снял шляпу, но ему не ответили. «Должно быть, они меня не узнали в штатском», — подумал Фоскаро и забыл о случившемся. Но такое произошло еще несколько раз, и, наконец, он решил, что его намеренно игнорируют. Как-то раз, встретившись с синьором Икс, Фоскаро задал вопрос:

— Вы с женой несколько раз проигнорировали меня; чем я заслужил подобное обращение?

На что его собеседник отмахнулся:

— Я знать тебя не желаю! — и вдобавок оттолкнул лейтенанта.

После такого оскорбления дуэль была неизбежна, и не до «первой крови».

Дуэль состоялась в одном из римских фехтовальных залов, а в качестве оружия были выбраны столь любимые итальянцами легкие, как перышко, сабли. Правая рука Фоскаро была в тот момент серьезно травмирована, так что ему пришлось бы драться левой, что было для него совершенно непривычно. Поэтому он встал в стойку и просто наставлял острие сабли на противника, когда тот начинал атаку. К счастью для лейтенанта, его противник оказался исключительно плохим фехтовальщиком. Он даже саблю держал неправильно: вместо того чтобы поместить большой палец вдоль ручки на задней ее части и направлять таким образом режущую кромку лезвия, он сжал руку в кулак, в результате чего сабля проворачивалась в его руке всякий раз, когда он пытался нанести рубящий удар. Поэтому Фоскаро, хоть и пропустил несколько серьезных ударов по руке и по плечу, отделался только синяками и ушибами. Бой был яростный, особенно со стороны синьора Икс, и дуэлянтам несколько раз приходилось делать перерыв, чтобы отдышаться. Наконец, Фоскаро получил мощный удар по плечу рядом с шеей; если бы удар был нанесен правильно, схватке пришел бы конец. Распорядитель крикнул:

— Стоп!

Доктора и секунданты осмотрели место удара.

— Ни капли крови!

Бой решено было возобновить, но тут один из секундантов взглянул и на второго бойца:

— А с вами что?

Синьор Икс побледнел, зашатался и упал. В своем яростном наскоке он сам нарвался на саблю Фоскаро.

Как повторяется история! Случай, о котором мы хотим рассказать, произошел лет десять назад, но он во всех отношениях схож с давнишним эпизодом с участием Роба Роя и Макнейла из Барры. В обоих случаях пострадавшие сами навлекли на себя беду, по собственной глупости затеяв поединок на боевом оружии с людьми, с которыми у них не было никакой ссоры, ради нелепого желания выяснить, кто из двоих лучше фехтует, хотя то же самое можно было бы узнать гораздо менее кровавым способом. Более того, что любопытно, оба были наказаны практически одинаково. Макнейл, как мы помним, получил травму правой руки, которая на три месяца приковала его к постели, а что случилось с героем из XIX столетия, мы сейчас увидим. Имена действующих лиц мы опустим, как и в предыдущем случае.

Некий мистер С., личный друг автора этих строк, отдыхал на водах в Швейцарии, где обычно собирается цвет итальянского общества. Среди прочих посетителей в гостинице остановился и некий джентльмен из Северной Италии, назовем его граф Алессандро. У графа была одна особенность: его правая рука была покалечена и практически бездействовала. Англичанина это заинтересовало, и он с любопытством поглядывал на увечье. Заметив это, граф мрачным взглядом окинул свою руку, повернулся к мистеру С. и сказал:

— Я вижу, вы смотрите на мою руку. Наверное, надо рассказать, как она пришла в такое состояние, чтобы никто не повторял тех глупостей, что совершил в свое время я. До того как это произошло, я страстно увлекался фехтованием на шпагах и саблях. Я ходил фехтовать во все школы, и мне везде сопутствовал успех, я провел несколько дуэлей на саблях и изо всех вышел победителем. Я казался себе непобедимым, и вот услышал как-то раз, на свою беду, об одном господине из Австрии, чьи способности описывали как не уступающие моим, если не превосходящие их. С тех пор я не мог успокоиться, пока не скрещу с ним клинки. Если бы мне было достаточно товарищеского поединка с тренировочным оружием в фехтовальной школе, эта проба клинка обошлась бы мне без последствий; но мне было этого мало, я хотел сразиться на боевом оружии.

Встретив австрийца, я нарочито поссорился с ним, так что ему ничего не оставалось, кроме как вызвать меня на дуэль. Оружием выбрали конечно же сабли. Мы бились несколько раундов, достаточно долго, и, наконец, он нанес мне рубящий удар по внутренней стороне запястья, что полностью вывело меня из строя. Присутствовавший при этом врач перевязал мою рану, и ему стоило большого труда спасти мою руку от ампутации. Наконец, рана зажила, но поврежденные нервы и сухожилия так и не срослись. Рука высохла, и моя карьера фехтовальщика закончилась навсегда.

Месье Асселан, кажется, не был благородным дворянином в полном смысле этого слова. Однако он обладал всеми задатками, необходимыми для того, чтобы стать чистой воды джентльменом. Это был большой, сильный человек двадцати семи лет, достаточно привлекательной внешности; у него было полно денег; делать ему было нечего, а времени в его распоряжении было навалом. Часть этого времени он тратил на выполнение обязанностей «лейтенанта де ла люветри» — хозяина гончих [54]. Но к этим своим обязанностям от относился спустя рукава и в итоге приобрел репутацию задиры, пьяницы и никчемного человека. Кажется, в его биографии уже были темные пятна, поскольку на суде, последовавшем за дуэлью, о которой мы сейчас расскажем, председатель напомнил ему, что тот уже дважды был объявлен виновным в браконьерстве, причем один раз даже был закован за это в наручники. Представьте только, чтобы английский хозяин гончих позволил хотя бы заподозрить себя в таком проступке! Кроме того, после дуэли с неким журналистом он потом хвастался по всей округе и выражал сожаление о том, что не добил побежденного, — в общем-то несколько странное поведение после дуэли.

Месье де Сен-Виктор, отставной офицер и джентльмен, был женат, и у него была дочка двенадцати лет. Этот абсолютно мирный человек заслуженно пользовался всеобщей симпатией. Правда, с деньгами у него было не очень хорошо, так что ради заработка ему пришлось наняться управляющим к маркизу де Макмаону. У месье Асселана возникли какие-то проблемы с маркизом, которому он написал столь оскорбительное письмо, что тот, считая ниже своего достоинства отвечать лично, поручил это дело своему управляющему. В результате Асселан затаил обиду на Сен-Виктора, который был управляющим также и у графини де Талейран, а в ее владениях Асселан пользовался всеми привилегиями хозяина гончих. Однажды он счел возможным собрать своих людей, чтобы поохотиться на кабана во владениях графини, не поставив в известность о своих намерениях ни ее самое, ни ее людей. В результате его просто выдворили из поместья.