Мегаморф, или Возвращение Реликта - Василий Головачев

– Лучше ты ко мне.

– Хорошо, – согласился он.

Истома уселась на седле мотоцикла боком, склонила голову на грудь, закрыла глаза.

Ясен усилием воли перешёл в состояние сатори (это было ещё не полное просветление, но уже близкое к нему), обнаружил рядом светящееся облачко – пси-сферу девушки и дотронулся до неё мысленным лучиком. Вокруг засияли крохотные радуги, образуя вихри «световой мысли». Ясен подстроился к вихрю, одновременно выстраивая его по личной «геометрии», и метнул в скопление «папоротников». Менто звучало: «Мы несём мир, пропустите нас ближе к вашим владениям, мы проедем мимо». Кроме того, передача сопровождалась картинками, как отряд на мотоциклах мчится мимо Горы.

«Папоротники» вскипели «птеродактилями», суматошно поднявшимися в воздух. Птички-пограничники приняли передачу.

Несколько мгновений Ясен боялся, что они кинутся на нарушителей границы, но всё обошлось. Туча «птеродактилей» покружила над ними и осела на холмы. Сопровождалось это мысленным эхом, в котором можно было с некоторым трудом угадать затихающее возбуждение стаи и общую эмоцию: «Проезжайте, проходите, уходите…»

Истома понаблюдала за поведением «птиц», держась за рукоять самострела, повернула голову к спутнику, сказала сердито:

– Ты зачем меня зажал?

– Кто? – не понял он.

– Херувим в пальто! Ты загнал моё менто в какую-то спираль и заставил телепатировать всякие банальности!

Ясен покраснел, сдерживая далеко не мягкий ответ. По сути, Истома была права, он подчинил её пси-поток своему волевому посылу и промодулировал своей лингвемой (термин всплыл в памяти без усилий, сам собой, что говорило о пользе осевших там фреймов).

– Извини.

– Ещё раз позволишь себе командовать – обойдёмся без вас.

– Не обойдётесь.

Истома бросила на него уничтожающий взгляд, рванула мотоцикл с места.

Ясен проводил её беспомощным взглядом, не зная, как устранить возникшие разногласия. При этом неправым он себя не считал.

За два часа объехали Нем-Гору, повстречав ещё три десятка холмов с «папоротниками» и какие-то сооружения в виде ажурных кособоких башен, сверкающих так, будто они были собраны из чистого серебра. Подножие Нем-Горы утопало в папоротниковидных зарослях, – отряд проехал всего в паре километров от ближайшего горного склона, – но ни один житель этой необычной структуры на глаза байкерам не попался. То ли они все сидели внутри своих сооружений, то ли сами представляли собой сооружения.

Ясен всё время ощущал на себе давление пси-фона цивилизации, но он всё же был достаточно мирным. «Пограничные папоротниковые заставы» пропустили отряд, и для остального населения Нем-Горы этого было достаточно.

– Может, ты и прав, – заметила Истома на очередном привале, когда они удалились от Горы на пару сотен километров. – Хорошо бы перевербовать этих живых железяк на нашу сторону. Союзники нам действительно не помешают.

Разговаривала она спокойно, будто между ними и не проходила тень ссоры, поэтому и Ясен не стал возвращаться к прежним обидам.

– Разве вы не устанавливали контакт с «железяками?»

– Может, и устанавливали, хотя у меня такой информации нет. Скажу отцу, что с ними можно договориться.

К вечеру на горизонте сквозь марево атмосферы проступила ещё одна Гора. Это была Чужая, бывшая родина чужан, потомков тартариан, и у Ясена невольно забилось сердце. Он помнил рассказы отца и учителя о дружбе людей с отдельными чужанами, не жалевшими себя ради них.

Дебряне называли остатки планеты Черногоркой, геяне – Блэкмаунтин. Решили остановиться на последнем названии, чтобы не путаться.

– Подъедем ближе, – решила Истома на коротком совещании.

Ясен возражать не стал. Ему почему-то пришло в голову, что дед Ставр именно здесь оставил одну из своих «закладок».

Блэкмаунтин вырос впереди величественным монументом геометрически правильных форм.

Из «Свода истин», оставленного дедом Ставром ещё сыну Владу, то есть отцу Ясена, было известно, что Чужая являлась «куском иной Метавселенной», оторвавшимся от Тартара и сумевшим адаптироваться под физические константы человеческой Метавселенной. Каждая из отдельных глыб и гор Чужой представляла собой объём континуума с колониями потомков тартариан, но чаще – с одним из индивидуумов, использующих этот объём как своеобразный скафандр. Примером этого использования был чужанин Морион, сдружившийся с хомозаврами Греховым и Железовским, а позднее помогавший Ставру и Владу.

Ясен очень надеялся, что найдётся такой чужанин, который пережил Падение и по замыслу деда должен был помочь внуку разблокировать резервацию Великой Равнины, как Морион когда-то помог интраморфам разгерметизировать Космориум. Вот почему Ясен согласился приблизиться к Блэкмаунтину в надежде отыскать схрон деда.

Остановились в километре от чёрного отрога колоссального образования, выкристаллизовавшегося при Падении в скопление правильных геометрических форм – пирамид, кубов и многогранников.

Истома слезла с мотоцикла, прошлась по голой растрескавшейся почве светло-жёлтого цвета; трава вблизи бывшей планеты чужан не росла.

– Странно…

Ясен, также оставивший машину, услышал её голос.

– Что ты имеешь в виду?

– Я чувствую жизнь.

Он подошёл ближе, включив все свои внечувственные рецепторы.

Девушка оглянулась.

– Там что-то светится.

Он покачал головой.

– Чужая давно мертва. Но…

– Что – но? Не тяни.

– Действительно, в глубине что-то светится в инфрадиапазоне.

– Далеко?

– Попробуй определить сама.

Истома фыркнула, но послушалась. Вхождение в поле Сил (можно было уже с уверенностью говорить о частичном подключении) давалось ей труднее, чем Величу, и это бесило дочь Горана.

– Там, – показала она рукой, – за теми пирамидами, километрах в пяти.

– Нет, – качнул он головой, – я чувствую какой-то объект за дальним отрогом, километрах в ста отсюда.

– Но эта штука всё равно левее, – строптиво заметила Истома.

– Левее, – согласился он.

– Проверим.

Обогнули один выступ Блэкмаунтина, напоминавший куриный коготь величиной с горный хребет, потом второй и увидели углубление в чёрных скалах, образующее нечто вроде треугольной бухты. Ясен, возглавлявший группу, притормозил.

– А теперь что видишь?

– Не экзаменуй, – гневно раздула ноздри Истома, – не учитель.

– Да я просто…

– Помолчи.

Он послушно замолчал, уже не испытывая раздражения от поведения геянки.