Грозовой фронт - Вячеслав Шалыгин

В сознании будто бы переключились какие-то контакты, и до Сухова дошло. Механик! Все называли этого человека Механиком. А кто все? А все, кто находился в бункере Апостола. В настоящем бункере! В том, из которого Сухова снова едва не вынесли ногами вперёд.

Воображаемые контакты пощелкали ещё немного, и Сухов вспомнил все пройденные этапы игры. Лейтенант по-прежнему не понимал, в чём заключался её смысл и почему после трёх тренировок игра пошла совершенно по другим правилам. Но зато он понимал другое: всё закончилось. Хорошо? Конечно, хорошо, хотя…

Сухов вдруг поймал себя ещё на одном странном воспоминании. Павлу вспомнилось, о чем он думал перед тем, как Механик погрузил его в стасис. Лейтенант вспомнил, как в душе у него зародилась странная надежда, что завтра начнётся новый этап игры, что он не вернётся в реальность и вновь очнётся где-нибудь в Зоне, под дождём, взвинченный и усталый, но полный решимости выполнить задание неведомого программиста, создавшего мир «пространственно-временной петли». Почему эта мысль вдруг посетила Сухова? Вчера он не успел до конца сформулировать ответ на этот вопрос. Зато сегодня Павел точно знал ответ.

Сухову понравилось быть непобедимым виртуальным героем, вот и весь ответ. Ведь кем он был в реальности? Серым пятном, штатной единицей, безликой фигурой в строю, неотличимым от других патроном в обойме. А ещё Сухов всегда был неудачником. Павлу снова вспомнился эпизод из событий в мартовской Припяти. Тот самый, когда его выбросило взрывом из окопа и биомехи прошили Сухова длинной очередью. Типичный конец типичного неудачника, иллюстрация — ярче не придумаешь. Если бы поблизости не бродил бородатый лекарь, который погрузил Сухова в стасис… а позже повторил эту процедуру, но уже в Копачах…

«Вспомнил! Начало и конец стасиса! Круг замкнулся, — осенило Сухова и он тут же забыл о своих переживаниях по поводу вечного невезения и о фантазиях насчёт того, что было бы здорово остаться супергероем, пусть и в странном мире «петли». — Мне всё приснилось, пока я лежал в стасисе! Все эти приключения в «петле», все персонажи, подвиги. Всё это было сном! Теперь всё понятно!»

— Что тебе понятно? — Посетитель усмехнулся и пригладил бороду. — Ничего ты пока не знаешь, лейтенант, так что не спеши с выводами. Пока ты верно мыслишь только в одном направлении: лучше в реальности быть серым пятном, чем непонятно где быть героем.

— Ты читаешь мысли? — Сухов поднял взгляд и уставился бородачу в глаза.

— Читаю, есть такой грех. — Гость и не подумал устыдиться и отвести взгляд. — И эмоции твои улавливаю.

— Это…

— Нет, это не телепатия, — опередил Сухова посетитель. — Импланты информацией обмениваются. Я твой слегка доработал, пока лечил тебя… ещё в первый раз. Они теперь у нас с тобой локальную сеть образуют.

— Почему же я не вижу твоих мыслей?

— Это правильный вопрос, — Механик улыбнулся и похлопал Сухова по плечу. — Соображаешь, значит, идёшь на поправку. Обратная связь со мной заблокирована, чтобы ты не отвлекался.

— Интересно, — Павел на миг зажмурился, а затем несколько раз подряд моргнул. — Люди в стасисе всегда видят такие героические и натуральные сны? В том пространстве… непонятно где, как ты выразился, я жил почти нормально, как в реальности.

— Только не съел ничего за трое суток и не оправился ни разу, извини за подробность.

— Действительно, — Сухов хмыкнул. — Неувязочка. Но я и без этой подсказки быстро всё понял. А это правда, что сейчас ноябрь, или мне так во сне захотелось?

— Эх, Сухов, — гость вздохнул. — Опять ты спешишь с выводами, человече.

— А что? Я не прав? Ты вынес меня с поля боя, это случилось в марте, в Припяти, и погрузил с помощью «плети» в стасис. Пока ты меня лечил, я спал. И видел сны…

— «Быть может», — закончил гость вместо Сухова искаженную цитату. — Первая часть твоей версии правильная, зато вторая никуда не годится. Подумай ещё. Задам наводящий вопрос: зачем я объединил наши с тобой импланты в сеть?

— Наши с тобой… — Сухов сел в койке, немного помедлил, анализируя ощущения, и спустил ноги на пол. — В этой локальной сети нас только двое?

— Вот! Ты возвращаешься на верную логическую тропу, это снова правильный вопрос, — Механик хмыкнул с явным одобрением и даже с непонятным облегчением. — Я приглашу остальных, ты не против?

— Остальных из сети?

— Нет, не из сети. Они твоих мыслей не читают. Но без них мы ситуацию не проясним.

— Тогда приглашай, — Сухов кивнул и окинул себя взглядом. — Нет, погоди!

Для встречи с «остальными», кем бы они ни были, он выглядел не слишком презентабельно. Одет Павел был только в чистое офицерское термобельё. Конечно, пациенту лазарета такой вид простителен, но…

Угадав (или прочитав), в чем суть сомнений лейтенанта, гость встал, заглянул за ближайшую ширму и выудил оттуда комплект повседневной униформы. Тоже свежий, возможно даже «с нуля». Сухов молча принял одежду и начал одеваться.

— Ты не спеши, болезный, — посоветовал гость. — Теперь времени у нас полно.

— У тебя его, наверное, всегда полно, — пробормотал Сухов, натягивая штаны.

— В смысле?

— Ты ведь Механик, верно?

— Он самый.

— Я слышал, ты лучший метаморф и лекарь в Зоне. И «Плеть» у тебя имеется. С таким арсеналом ты можешь жить вечно. Когда надо — ушел в метаморфное укрытие, когда надо — подлечил себя, а то и вовсе лёг в стасис на годик, а потом дальше броди по Зоне…

— Слишком уж бытовые у тебя представления, мил человек, — Механик ухмыльнулся. — В метаморфном укрытии время не останавливается. Любое укрытие — это только иллюзия. Да и «Плеть» на целый год в стасис не погружает. На сутки максимум. Оделся? Приглашаю гостей?

— Так точно, — Сухов одернул китель и сел на койку.

Как и предполагал Сухов, «остальными» оказались трое спасателей: Лера, Найдёнов и Копейкин. Они вошли, поздоровались каждый на свой манер и по-свойски расположились, где кому было удобно. Лера села на ещё один раскладной стульчик слева и чуть позади Механика, Найдёнов уселся на свободную койку, а Иван решил вовсе не садиться, а принялся расхаживать по палате, изучая интерьер и заглядывая во все уголки. Механик некоторое время наблюдал за Копейкиным, но, когда понял, что проще остановить вращение Земли, чем маятниковые перемещения Копейкина, откашлялся и начал «беседовать беседу».

— Ну вот, все в сборе.

— А… ещё один? — спросила Лера.

— Он нас слышит, — заверил Механик, — и скоро присоединится, не переживай. Ну что ж, ребятки, перво-наперво всем спасибо. Каждый выполнил свою часть общей задачи на отлично. Я доволен.

— Какая честь, — проронил Копейкин. — Раньше ты никогда не говорил, что доволен.

— Раньше и задачи были попроще, — парировал Механик. — Да и вы не блистали. Только поблёскивали. Но теперь в полной мере свою огранку показали, брильянты мои.

— И почём? — Иван потёр руки. — Всегда хотел получить зарплату бриллиантами. Как будешь нас одаривать, карат на килограмм массы тела?

— Массы мозга, — пробурчал Найдёнов. — Тебе и полкарата не перепадёт.

— Будет вам вознаграждение, — сказал Механик. — Щедрое, не сомневайтесь. Но вы ведь не за мзду старались.

— Но и не за голую идею!

— Копейкин, уймись! — потребовала Лера. — Мы мир спасли, можно сказать, а ты о деньгах!

— А мир только на них и держится. И спасать его приходит не сказочное бескорыстное добро, а добро, которое работает за бабло. Так что вчера у нас получилась победа бабла над злом.

— Ой, утомил! — Лера поморщилась. — Дай нормально поговорить!

— Правда глаза колет? — Копейкин махнул рукой. — Ладно, говорите, буду молчать как рыба.

— Вот спасибо, мил человек, — Механик усмехнулся. — Итак, обращаться буду к Сухову, Павлу Петровичу, ибо только он пока не в курсе, что ж мы сотворили на самом деле.

— Я слышал, — негромко сказал Павел. — Мир спасли. Как в американском кино.

— Ну зачем же так упрощать? Мир спасли, это верно. Но кино тут ни при чём. У нас нестандартный сценарий был. Никто из голливудских продюсё́ров в него денег не вложил бы.

— Ну почему, с драматургией был почти порядок, — возразил Сухов. — Последний акт лишний, а так…

— Вот о чём я и толкую, — вставил реплику Механик. — Не было последнего акта, Сухов. Поспешил ты с выводами. И принимая эти ложные выводы за истину, весь день вчера геройствовал. Представляешь, по какому острому лезвию ходил?

— Нет.

— Вот сел бы на это лезвие задницей, представил бы, — не удержался от комментария Копейкин.

— Ты, Сухов вчера решил, что по-прежнему находишься в петле-ловушке, только на новом уровне, так?

— Уровни! — фыркнул Копейкин. — Уже сто лет никто таких игр не делает, с уровнями. Ты в детстве не играл ни во что, да? И чем вместо уроков занимался, пока родители не видят, неужели книжки читал?