Алмаз (СИ) - Макарова Елена А.

Можно было бы подумать, что отказавшись от «услуг» Андрей, Костя сменил одного требовательного тирана на другого, но в этот раз музыкант сразу четко разграничил деловые и дружеские отношения. Лёша занимался только юридическими аспектами дела и не касался других сфер, поэтому между друзьями не возникало никаких трений. Например, ему было абсолютно наплевать приедет ли Костя на очередное интервью или нет, потому что эта информация его просто не касалась. Каждый раз, перешагивая порог нашей квартиры, он становился просто другом, и если и принимал участие в решении каких-либо проблем, то неуверенно давал советы, а не указания, требующие беспрекословного выполнения, как в случае с Андреем.

Лёша догнал меня у чертежного стола, где я собиралась закончить проект, и начал нагнетать атмосферу, преувеличивая масштабы проблемы. Костя же, привалившись плечом к дверному косяку, наблюдал за всем издалека, и позволял другу беспрепятственно мешать мне работать.

— Рита, а если бы это была не краска, а что похуже? — предположил Лёша.

Немного напряглась, все-таки тот инцидент где-то глубоко внутри породил страх, что я больше не могу считать себя в полной безопасности, и должна быть готовой к тому, что Костины фанатки в любой момент могут преподнести мне новый неприятный сюрприз.

— Не думаю, что кто-нибудь зашел бы так далеко, — старалась больше убедить себя, чем парня. — Это была безобидная детская выходка, — взяла карандаш, всем своим видом показывая, что занята, и Лёше пора бы тактично удалиться.

— Тебя не переспоришь, — сдался парень. Уверена, за моей спиной он все-таки будет продолжать свое расследование.

Ну прямо адвокат дьявола!

Эта мысль заставила меня улыбнуться. Перемена моего настроения не ускользнула от Лёши, и выражение его лица стало суровым. Он не любил, когда над ним шутили или смеялись. В отличие от человека-праздника — Кости — юрист отличался серьезностью и рационализмом. В этом мы были с ним похожи, и, наверное, поэтому быстро нашли общий язык.

Хотела сказать какую-нибудь остроту по поводу его хмурого взгляда, но телефонная трель отвлекла меня. На экране мигал незнакомый номер, но с тех пор, как я стала помогать Косте и координировать многие его встречи, я перестала пугаться звонков от неизвестных, опасаясь наткнуться на угрозу или оскорбление.

— Здравствуйте, Маргарита, — сразу же послышался торопливый женский голос. — Вас беспокоят из редакции «Звездная жизнь». Приглашаем вас на съемки. Тема выпуска: «Отношения со знаменитостями: обратная сторона славы».

Как же я устала от этих докучливых звонков и нелепых предложений: мы заплатим, а вы выверните свою душу наизнанку перед многомиллионной аудиторией. Эти деньги потом останется только пустить на консультации психолога, после такого-то…стресса.

— Спасибо, — не дала и дальше ей отнимать у себя время, — но я не заинтересована в вашем предложении. До свидания, — и отключилась. Обернувшись, увидела вопрошающие взгляды друзей. — Приглашали на ток-шоу, — пояснила.

— Может, зря ты отказалась? — как-то рассеяно спросил Лёша, будто размышляя о собственных словах.

Если он пытается втянуть меня в Костину светскую жизнь, которую я категорически отвергала, то даже не собиралась поднимать эту тему.

— Ты знаешь мое мнение… — начала было я, но вмешался, Костя.

— Что ты имеешь ввиду? — музыкант уселся стоящее рядом кресло.

— Дайте им то, чего они хотят, — Лёша обосновался напротив друга. Кости уперся локтями в ноги и подался вперед, одним лишь взглядом требуя объяснений. — Они хотят Риту, так пусть получат, — спокойно пояснил Лёша, а я же испортила чертеж кривой линией из-за дрогнувшей руки. Повернулась к властителям моей судьбы, которых, судя по всему, абсолютно не интересовало мое мнение.

Костино кислое лицо, не сомневаюсь, как и мое, заставило Лёшу вдаться в подробности и пояснить суть своей задумки.

— Вас штурмуют журналисты, и для того, чтобы они отстали, нужно не прятать Риту за семью замками, а представить ее миру, тем самым лишить этих гиен возможности эксплуатировать ее имя в качестве скандальных заголовков для своих газетенок и тем телешоу. Они просто потеряют к ней интерес.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Хочешь, чтобы она дала интервью? — Костя смотрел на друга скептически. Он знал, что я не соглашусь, поэтому его вопрос весьма удивил меня, — Думаешь, это сработает?

— Уверен на девяносто девять процентов, — заверил. Видимо, один процент он милостиво оставил в моем распоряжении, чтобы я для приличия смогла чуть взбрыкнуть, а потом все-таки смириться с судьбой. — И это не обязательно должна быть официальная встреча с журналистами, — Лёша искал выход из положения. — Например, скоро музыкальная премия. Ты ведь будешь там? — посмотрел на Костю, тот кивнул. — Вот Рита и составит тебе компанию. — Снова переключил внимание на меня, — Ты всего лишь наденешь красивое вечернее платье, пройдешься с Костей по ковровой дорожке, попозируешь для пары фото, а во время церемонии просто будешь тихонько сидеть рядом.

Мне стало дурно, как только представила себя в окружении камер и фотовспышек.

— Нет! — вспылив, швырнула карандаш на стол, который скатился по наклонной плоскости и грохнулся на пол. Так и оставшись сидеть к парням спиной, поставила локти на чертеж (все равно он был безнадежно испорчен) и уронила голову на руки, запустив пальцы в волосы.

Меня будто заставляли переступить через себя в угоду чужих желаний и удобства. Почему чужих? Костиных. Отношения — это всегда уступки, почему же здесь я не могу заставить себя подыграть?

Не представляю, сколько длилась неловкая пауза, но спустя некоторое время услышала, как кто-то прочистил горло, а потом Лёшин голос:

— Я пойду. У меня скопились кое-какие дела… В общем, пока.

Костя ничего не ответил, и по звуку захлопнувшейся двери я догадалась, что виновник моего угрюмого настроения ушел.

— Силком тебя никто и никуда не потащит, — произнес Костя.

Уже по одному его голосу я поняла, что он расстроен. Расстроен моим отказом. Еще бы!

Я открещивалась от публичности, как будто этот что-то недостойное меня или даже позорное. Словно Костя занимался чем- то аморальным и попадающим под одну из статей уголовного кодекса, а я не желала замараться в его грязи. Наверное, именно так он и думал.

— Знаю, тебе не нравится та жизнь, что я веду за пределами дома…

— Я боюсь, — перебила, вдруг осознав, по какой причине упираюсь. — Боюсь, что всё испорчу; боюсь камер; боюсь, что ляпну или сделаю что-нибудь непутевое и опозорю тебя. — Боже, — взмолилась, — я и на каблуках толком ходить-то не умею!

А еще я боялась до парализующего все внутренние органы и конечности спазма, что наружу всплывет мой секрет. Тот, о котором я так и не решилась рассказать Косте. Правда могла необратимо изменить наши отношения и «королева», какой я была в его глазах, навсегда умрет.

Костя подошёл ко мне и обнял со спины, интимно шепча на ухо:

— Значит, буду носить тебя на руках.

— А если я обзову кого-нибудь дураком? — грустно усмехнулась. — Ты же знаешь, я могу, — накрыла его руки на моей талии своими ладонями.

— Стану с удовольствием наблюдать, как ты своим острым языком распнешь его за глупость, — поцеловал в шею, — и всем и каждому буду гордо заявлять: это моя девушка.

Раньше я не видела от Кости даже намека на желание таскать меня с собой на тусовки, и нас обоих это устраивало: он ходил на подобные мероприятия, подогревая интерес к группе (это был своего рода пиар), а я корпела над чертежами, дожидаясь его дома. Ревность? Я доверяла. Знала, Костя любит меня и вряд ли пара бокалов шампанского и дама в откровенном наряде собьют его с пути.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я подумаю, — дала ему надежду, хотя, как сказал Лёша, на девяносто девять процентов была уверена, что никуда не пойду. Но оставался целый процент того, что я, возможно, передумаю.

— Подумать — это все, что от тебя требуется, — весело отозвался Костя, обрадовавшись. — И чтобы отвлечься на время от этих мыслей и принять решение на свежую голову, сходим в гости к Вике с Тёмкой. У них там какой-то юбилей, — помедлив, добавил, — вроде бы детский. Будем смотреть, как Эля размазывает по столу детское питание — очень увлекательное зрелище.