Морской волк (сборник) - Джек Лондон

– Как это увлекает! – воскликнула она, останавливаясь в изнеможении. – Я должна присесть.

Я отогнал маленькое стадо, в котором теперь оставалось около двенадцати голов, ярдов на сто дальше. К тому времени, как Мод присоединилась ко мне, я перебил всех котиков и уже начал сдирать с них шкуры. Час спустя мы гордо возвращались по дорожке между гаремами. И дважды еще мы проходили по этой дорожке, нагруженные шкурами, пока я не решил, что у нас довольно для крыши. Я поднял парус и вывел лодку из бухты.

– Мы словно домой приехали, – сказала Мод, когда лодка врезалась в берег.

Ее слова взволновали меня своей милой интимностью, и я сказал:

– Мне кажется, что я всегда жил такой жизнью. Мир книг и книжных людей представляется мне смутно, скорее, как сон, чем как действительность. Как будто я всю жизнь только охотился и дрался. И вы тоже представляетесь мне частью этой жизни. Вы… – я чуть не сказал «моя жена, моя подруга», но быстро изменил конец фразы: – вы отлично переносите все трудности.

Но ее тонкий слух уловил фальшь в моем голосе. Она догадалась, что я не то хотел сказать, и быстро взглянула на меня.

– Вы хотели сказать что-то другое?

– Что вы ведете жизнь дикарки и отлично приспособились к ней, – непринужденно произнес я.

– О! – ответила она, и я мог бы поклясться, что в ее голосе звучало разочарование.

Слова «моя жена, моя подруга» весь этот день и еще много дней не выходили у меня из головы. Но никогда они не звучали громче, чем в этот вечер, когда я наблюдал, как она снимала мох с углей, раздувала огонь и готовила ужин.

Глава XXXI

– Она будет попахивать, – сказал я, – но зато не будет выпускать тепла и защитит нас от дождя и снега.

Мы любовались законченной крышей из котиковых шкур.

– Она неказиста, но достигает цели, а это главное, – продолжал я, в жажде услышать похвалу Мод.

Она захлопала в ладоши и объявила, что крыша ей чрезвычайно нравится.

– Но внутри совсем темно, – добавила она через секунду, и плечи ее невольно вздрогнули.

– Вы могли напомнить об окне, когда стены еще не были готовы, – сказал я. – Хижина строилась для вас, и вы должны были предвидеть необходимость окна.

– Но ведь вы знаете, что как раз самое необходимое я всегда забываю, – засмеялась она. – А кроме того, вы можете в любое время пробить в стене дыру.

– Совершенно верно. Об этом я не подумал, – ответил я глубокомысленно качая головой. – А подумали вы о том, чтобы заказать стекла? Позвоните по телефону и скажите, какой сорт и размер вам нужен.

– То есть… – начала она.

– То есть окон не будет.

Темно и неприглядно было в этой хижине, которая в культурной стране годилась бы только для свиного хлева. Но для нас, скитавшихся по морю в открытой лодке, она была уютным уголком. Вслед за устройством освещения при помощи котикового жира и скрученного из пакли фитиля пришел черед для заготовки впрок мяса и постройки второй хижины. Теперь это не представляло трудностей. Мы выезжали с утра и возвращались к полудню с грузом котиков. Затем, пока я трудился над постройкой хижины, Мод топила жир и коптила мясо. Она нарезала мясо тонкими ломтиками и, вися над огнем, оно отлично прокапчивалось.

Сооружать вторую хижину было легче, так как я пристроил ее к первой, и пришлось возвести только три стены. Но все-таки это была тяжелая работа. Мы с Мод трудились весь день, не щадя сил, и, когда наступала ночь, в изнеможении валились на постели, забываясь тяжелым сном. И все же Мод говорила, что никогда не чувствовала себя здоровее и сильнее. Про себя я мог сказать то же самое. Но она была так хрупка, что я всегда недоумевал, откуда вообще у нее берутся силы.

– Подумайте о долгом зимнем отдыхе, – отвечала она всегда, когда я просил ее не переутомляться. – Мы будем изнывать от недостатка работы.

В тот вечер, когда была закончена крыша моей хижины, мы отпраздновали у меня новоселье. Три дня бушевал шторм. Он начался с юго-востока, но потом повернул и дул теперь с северо-запада прямо на нас. У берегов внешней бухты грохотал прибой, и даже в нашем внутреннем маленьком порту ходили внушительные волны. Скалистый хребет острова не защищал нас от ветра, который так свистел и ревел вокруг нашей хижины, что я боялся за целость стен. Крыша из шкур, натянутая, как мне казалось, достаточно туго, ходила вверх и вниз при каждом порыве ветра. В стенах открылись бесчисленные щели, недостаточно плотно законопаченные мхом. Но в хижине весело горел котиковый жир, и нам было тепло и уютно.

Мы приятно провели вечер. На душе у нас было легко. Мы не только примирились с предстоявшей нам суровой зимой, но и подготовились к ней. Котики могли теперь спокойно отправляться в свое путешествие на юг – нам они больше не были нужны. И бури больше не страшили нас. Нам не только был обеспечен сухой, теплый и укрытый от ветра угол, но мы даже располагали мягкими и вполне удобными матрацами из мха. Их изобрела Мод. Это была первая ночь, которую мне предстояло спать на матраце, и я знал, что буду спать слаще, оттого что он был сделан ее руками.

Собравшись уходить, она повернулась ко мне и, смущенно улыбаясь, сказала:

– Что-то должно случиться. Что-то готовится. Я чувствую это. Что-то приближается сюда, к нам.

– Хорошее или дурное? – спросил я.

Она покачала головой.

– Не знаю, но оно близко.

Она указала на море.

– Это подветренный берег, – рассмеялся я. – И лучше быть на нем, чем приближаться к нему в подобную ночь.

– Вы не боитесь? – спросил я, вставая, чтобы открыть ей дверь.

Она смело посмотрела мне в глаза.

– Вы себя хорошо чувствуете? Совсем хорошо?

– Никогда не чувствовала себя лучше, – ответила она.

Мы поговорили еще немного, и потом она ушла.

– Спокойной ночи, Мод, – сказал я.

– Спокойной ночи, Гэмфри, – ответила она.

Мы совершенно невольно начали называть друг друга по имени. Это было так же непреднамеренно, как и естественно. В этот миг я готов был обнять ее и привлечь к себе. Будь это в другой обстановке, я так и сделал бы. Но здесь я сдержал себя и остался один в своей маленькой хижине, согретый сознанием, что между мной и Мод возникли какие-то новые нити, которых еще недавно не было.

Глава XXXII

Я проснулся, охваченный каким-то странным ощущением. Мне чего-то не хватало в окружавшей меня обстановке. Но это таинственное угнетенное состояние прошло через несколько секунд, когда я убедился, что отсутствующее «нечто» – ветер. Когда я засыпал, нервы у меня были напряжены его постоянными порывами, и поэтому неожиданная тишина так поразила меня.

Это была моя первая за много месяцев ночь под кровлей, и я несколько минут нежился под одеялами – наконец-то не мокрыми от тумана и сырости – и размышлял сначала о впечатлении, произведенном на меня неожиданным затишьем, а потом о радости, которую доставляла мне мысль, что я покоюсь на матраце, сделанном руками Мод. Одевшись и открыв дверь, я услышал шум волн, все еще бившихся о берег и свидетельствовавших о бурной ночи. День был ясный и солнечный. Я проспал и, выйдя из хижины, ощутил внезапный прилив энергии и готовность наверстать упущенное время.