Морской волк (сборник) - Джек Лондон

Вот краткое описание, какого только и заслуживает «Остров Усилий». Сырой и скалистый, открытый морю и ветрам, потрясаемый ревом двухсот тысяч морских животных, он представлял собой жалкое и унылое место для пребывания. Мод, которая сама подготовила меня к разочарованию и весь день не теряла веселости, теперь упала духом. Она храбро старалась скрыть это от меня, но, раздувая костер, я слышал, как она всхлипывала, завернувшись в одеяла в своей палатке. Настал мой черед быть веселым. Я по мере сил разыгрывал свою роль и так успешно, что даже заставил ее смеяться и спеть мне перед сном. Я в первый раз слышал ее пение и, лежа у огня, восхищенно прислушивался к нему. Во всем, что бы она ни делала, сказывалась ее художественная натура. И голос ее, хотя и не сильный, был удивительно нежен и выразителен.

Я все еще спал в лодке, и в эту ночь долго лежал, глядя на первые звезды, которые я видел с тех пор, как мы покинули «Призрак». Я думал о создавшемся положении. Ответственность подобного рода была для меня совершенно нова. Вольф Ларсен был прав: я не умел стоять на своих ногах. Мои поверенные или агенты управляли за меня моим состоянием, я же не знал никакой ответственности. Позже, на «Призраке», я научился нести ответственность за самого себя. А теперь, впервые в жизни, я оказался ответственным еще за кого-то другого. И это была самая тяжкая ответственность, так как со мной была единственная для меня в мире женщина – моя единственная маленькая женщина, как я любил думать о ней.

Глава XXX

Не напрасно мы назвали наш остров «Островом Усилий». Целых две недели мы трудились над постройкой хижины. Мод непременно хотела помогать, и мне до слез было жаль ее исцарапанных в кровь рук. Но зато я гордился ею. Эта утонченно воспитанная женщина проявляла, несомненно, героизм, безропотно перенося все лишения и своими слабыми силами исполняя самую грубую работу. Многие из камней, использованные мною для возведения стен хижины, были принесены ею. Она и слышать не хотела, когда я просил ее меньше утруждать себя. В конце концов она согласилась взять на себя более легкую работу и ограничилась стряпней и собиранием щепок и мха в запас на зиму.

Стены хижины росли без затруднений, и все шло гладко, пока предо мной не встал вопрос о сооружении крыши. Что за польза была от четырех стен без крыши! Но с другой стороны, из чего бы мы могли ее сделать? Правда, у нас были запасные весла. Они могли послужить стропилами. Но чем было мне прикрыть их? Мох не годился. Тундровая трава тоже была непригодна. Парус был нам нужен для лодки, а брезент начал протекать.

– Винтерс для своей хижины пользовался моржовыми шкурами, – сказал я.

– А у нас есть котики, – подсказала Мод.

И вот на следующий день началась охота. Я не умел стрелять, но начал учиться. Затратив на трех котиков около тридцати патронов, я убедился, что наши огнестрельные запасы иссякнут скорее, чем я приобрету необходимый навык. Восемь патронов ушло на разжигание костров, пока я не догадался прикрывать жар сырым мохом, и, таким образом, в ящике оставалось не больше ста штук.

– Придется бить котиков дубинками, – заявил я, окончательно убедившись, что я плохой стрелок. – Охотники говорили и о таком способе убоя.

– Но эти животные такие славные, – протестовала она. – Я и думать не могу об этом. Это прямо зверство. Стрелять – другое дело…

– Но крыша нам нужна, – свирепо ответил я. – Зима на носу. Или мы, или они должны погибнуть. Жаль, что у нас мало патронов, но мне кажется, от дубинок они будут страдать не больше, чем от пуль. Кроме того, ведь бить их буду я.

– Вот в том-то и дело, – с живостью начала она и вдруг смешалась.

– Конечно, – начал я, – если вы предпочитаете…

– Но что же буду делать я? – прервала она меня, с мягкостью, за которой, как я знал, крылась большая настойчивость.

– Собирать дрова и варить обед, – не задумываясь ответил я.

Она покачала головой.

– Идти вам одному слишком опасно.

– Я знаю, знаю, – предупредила она мой протест. – Я только слабая женщина, но и моя маленькая помощь может спасти вас от беды.

– А кто будет работать дубинкой?

– Конечно, вы. Я, вероятно, буду визжать. Я буду смотреть в сторону, когда…

– Когда будет самый опасный момент! – рассмеялся я.

– Я сама решу, когда мне смотреть и когда нет, – с важным видом ответила она.

В результате нашего разговора, она на следующее утро отправилась вместе со мной. Я направил лодку в соседнюю бухту. Всюду вокруг нас в воде резвились котики, и тысячи их сидели на берегу; они ревели так оглушительно, что нам приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.

– Я знаю, что их бьют дубинками, – сказал я, стараясь подбодрить себя и с сомнением поглядывая на огромного самца, футах в тридцати поднявшегося на передние ласты и внимательно разглядывавшего меня. – Весь вопрос в том, как это делается.

– Соберем лучше травы для крыши, – заметила Мод.

Она не меньше моего испугалась при виде сверкающих зубов и собачьих морд котиков.

– Я всегда думал, что они боятся людей, – сказал я.

– Но почему я решил, что они не боятся? – спросил я минутой позже, проплыв немного вдоль берега. Быть может, если я смело пойду на них, они обратятся в бегство, и я ни одного не поймаю.

И все же я медлил.

– Я слыхала про человека, который напал на гнездо диких гусей, – сказала Мод, – и они заклевали его.

– Гуси?

– Да, гуси. Мой брат рассказывал мне об этом, когда я была еще маленькой девочкой.

– Но я знаю, что котиков бьют дубинками, – настаивал я.

– А я думаю, что для крыши отлично подойдет и трава, – ответила Мод.

Ее слова только подзадоривали меня, хотя она и не имела этого в виду. Не мог же я в ее глазах показать себя трусом!

– Вперед! – вскричал я, гребя одним веслом и направляя лодку носом к берегу.

Выйдя на песок, я храбро пошел на долгогривого секача, окруженного своими женами. Я был вооружен дубинкой, какой пользуются матросы, чтобы добивать раненых охотниками котиков. Она имела всего полтора фута в длину, и в своем невежестве я не знал, что на берегу применяют совсем другие дубинки, длиною в четыре или пять футов. Самки уползали с моего пути, и расстояние между мною и самцом все уменьшалось. Он сердито привстал на своих ластах. Между нами оставалось всего двенадцать футов. Я продолжал идти вперед, ожидая, что вот-вот он повернется и обратится в бегство.

И вдруг у меня мелькнула ужасная мысль: «Что, если он не побежит?» Ну, что же, тогда я хвачу его дубинкой, – был ответ. В своем страхе я забыл, что моя цель убить зверя, а не спугнуть его. Но в эту минуту он фыркнул, заворчал и бросился ко мне. Глаза его сверкали, пасть была широко разинута, зубы угрожающе блестели. Откровенно признаюсь, что в бегство обратился не он, а я. Он бежал за мной неуклюже, но быстро. Зверь был в двух шагах за мной, когда я вскочил в лодку и впился зубами в весло, которым я отталкивался от берега. Крепкое дерево раскололось, как яичная скорлупа. Мы были изумлены. Секундой позже он нырнул, ухватился зубами за киль лодки и сильно потряс ее.