Американский герой - Ларри Бейнхарт

— Какие ты мог выполнять с ним задания, Джо, если ты знаешь, на что он способен?

— Я хочу, чтобы ты осталась дома, а Стив и его сын о тебе позаботятся. Стив — хороший человек. Что касается его сына — не знаю. Удостоверься в том, что сигнализация включена и все двери заперты. А я поеду в квартиру Тедди Броуди. Посмотрим, что мне там удастся найти. Когда он входил в здание, у него был рюкзак. Когда я его обнаружил, рюкзака при нем не было. А вот ключи и бумажник были на месте. Значит, им было нужно что-то конкретное.

Когда мы подъезжаем к дому, я с удовольствием отмечаю, что Стив уже на месте. Он знакомит меня со своим сыном. Он меня не обманул — это копия Стива, каким тот был в 1968 году. Поджарый восемнадцатилетний десантник. Кроме того, я понимаю, какой отпечаток оставили все эти годы на Стиве. И я не настолько тщеславен, чтобы не понимать, что и я постарел.

— Джо, неужели его действительно убили только потому, что он хотел с нами поговорить? — хватает меня за руку Мэгги, когда я уже собираюсь уходить.

— Да, Мэгги.

— Я не понимаю, я не понимаю, — повторяет она. — Такое бывает только в кино.

Когда я добираюсь до квартиры Тедди Броуди, выясняется, что ключ мне совершенно не нужен. Замки выломаны, и довольно грубо.

Компьютера нет. Зато на месте монитор, клавиатура и принтер. Это наводит меня на мысль о том, что Тедди Броуди знал, чем занимается Джон Линкольн Бигл. Видимо, он записал это и собирался показать мне. По крайней мере, так считали в «Юниверсал секьюрити». И именно поэтому его и убили, а потом еще вынесли все имеющее отношение к делу из его квартиры. Приходилось признать, что Мел Тейлор опережает меня и подрезает на каждом повороте. «Что, черт побери, происходит? — спрашиваю я себя. — Неужели все это из-за какого-то фильма?»

Тем не менее я приступаю к поискам, надеясь, что они что-нибудь пропустили. Я понимаю, что рано или поздно здесь должна появиться петиция. Перчаток у меня с собой нет, поэтому я иду на кухню, беру бумажные полотенца и пользуюсь ими всякий раз, когда что-нибудь беру в руки. Я ищу записи, распечатки и черновики. Сначала я обшариваю стол, потом корзину для бумаг. Но ребята Тейлора прошлись и там, и там.

Зато на кухне в мусорном ведре я обнаруживаю целую стопку бумаги — его резюме, заявка и еще какие-то материалы. Я понимаю, что он их выбросил из-за того, что барахлил принтер.

Затем я направляюсь к телефону. Сначала я нажимаю кнопку набора предыдущего номера. Это подскажет, кому он звонил в последний раз. Трубка дает два гудка, после чего я слышу голос Бемби Энн: «Добрый день, кабинет мистера Тейлора». Ну естественно. Это звонил не Тедди, это отмечались громилы Тейлора. Очень грубая работа.

У меня возникает желание ответить: «Привет Бемби Энн. Тебе уже звонил Джон Траволта? И кстати, нет ли там Бо Перкинса? Никогда не садись с ним в лифт. Его внешность обманчива. Он как-то изнасиловал одну беззубую и одноглазую маму-сан. И его дружок Чез Отис точно такой же», Я бы наверняка что-нибудь сказал, если бы последние несколько месяцев не жил в атмосфере глобальной прослушки. Но я знаю, какие телефоны прослушиваются, а какие нет, и понимаю, что квартира Броуди является опасной зоной, так что любой мой текст окажется на столе у Тейлора уже утром.

За спиной раздается какой-то шум.

Я нахожусь в квартире убитого, а замки выломаны. Кто это? Мальчики Тейлора? Полицейские? Какой-нибудь законопослушный сосед, намеревающийся запомнить, как я выгляжу, и предоставить полиции мое описание?

Я оборачиваюсь. Дверь распахивается, и на пороге оказывается очень симпатичный белокурый юноша. Я бы не остался безразличным, если бы он оказался своей собственной сестрой. В руках у него цветы, завернутые в бумагу, и коробка четыре на семь дюймов.

— Что такое? Кто вы? Где Тедди? Что случилось с дверью?

Чертовы микрофоны. Что мне ответить? Я залезаю в карман, достаю бумажник и открываю его. Если пацан сможет что-нибудь разобрать с такого расстояния, то он должен быть грифом-стервятником, различающим мышь с высоты в пятьсот футов.

— Нам сообщили о взломе. — Я убираю бумажник и подхожу к пацану. — Не входите сюда — это место преступления. — Я выхожу в коридор и закрываю дверь. — Кто вы такой? — спрашиваю я.

— Я друг, — отвечает он.

— Чей друг?

— Тедди, Тедди Броуди, — отвечает он. — Он здесь живет.

— А для кого цветы? Для него?

— А если и для него? Что в этом такого?

— Сынок, давай куда-нибудь пойдем и побеседуем.

— Зачем?

— Просто я хочу с тобой поговорить. Ничего страшного. У тебя не будет никаких неприятностей. Тут нет где-нибудь кофейни поблизости?

— Есть одна в нескольких кварталах отсюда.

— Вот и пошли. Можем доехать на моей машине.

И он идет за мной к моему «кадиллаку».

— Неплохая машина для полицейского, — замечает он.

— У меня состоятельный приятель, — отвечаю я. Естественно, он воспринимает это по-своему, и взгляд его меняется. — Садись, — говорю я и, только когда дверца захлопывается, спрашиваю, как его зовут.

— Сэм Кармоди, — отвечает он.

— У вас с Тедди были близкие отношения?

Он продолжает держать цветы, в которые воткнута карточка «Я хочу, чтобы ты был всегда».

— Так-так. Мне придется тебя огорчить.

— Что случилось?

— Он погиб.

— О черт, черт…

— Сочувствую.

— Как?

— Грабеж. Кто-то его очень сильно ударил.

— Чертов Лос-Анджелес, чертов Лос-Анджелес. Я ненавижу этот ЛА-ЛА-ЛА. — Он швыряет цветы на пол и смотрит на коробку. — И что мне теперь с этим делать?

— А что это? — спрашиваю я.

— Его диски. Я принес их обратно. Хотел воспользоваться ими как поводом, чтобы прийти. Он сегодня утром заходил ко мне. У него испортился принтер, и он хотел воспользоваться моим. Я посмотрел на него и… подумал… ну знаете, иногда смотришь на человека и думаешь… может… может… может, попробовать…

Диски Тедди Броуди. Очень хорошо. «Спасибо Тебе, Господи», — говорю я про себя.

— Прости, Сэм, — говорю я. — Может, я что-нибудь могу для тебя сделать? Отвезти домой или что-нибудь еще?

— Нет, нет. Я хотел… Какая вам разница? Вам ведь все равно. Вы просто…

— Прости.

— Черт побери! — И он начинает вылезать из машины. — Что мне теперь с этим делать?

— Я все улажу. Если кто-нибудь из его родни ими заинтересуется, я…

— Да, конечно, — отвечает он и вылезает из машины. Такой симпатичный паренек. Если бы это был не он, а его сестра или у меня были бы другие наклонности… Я сосредотачиваюсь на дисках. Мне и в голову не приходит поднять упавшую на пол карточку Мэгги сама потом это сделает. К тому же эта карточка не имеет никакого отношения к тому, чем занимаются Джон Линкольн Бигл и Дэвид Хартман. На ней написано четверостишие. Не знаю, вкладывал Сэм в него какой-либо особый смысл или это просто одна из форм субкультуры геев, но гласит оно следующее:

Я только что узнал, что СПИДом не страдаю,Я счастлив до того, что в облаках летаю.И если ты здоров и вечно будешь верен,Любить тебя готов и быть с тобой намерен.

Глава 43

Перкинс не знает наверняка, убил он пацана или нет.

— Думаю, скапустился. Но гарантировать не могу. Может, он упал, но еще дышит. Глядишь, еще очухается, евнух недобитый.

Поэтому Тейлор решает, что лучше во всем убедиться лично, — вдруг Броуди выжил, и тогда не придется докладывать Хартману, что он… в таких случаях слово «убит» никому не нравится. Что он погиб. Или уничтожен? Или устранен? Инициализирован? Погружен в состояние фатального сбоя? Выведен из игры? Пущен в расход? Вырублен? Деконструирован? Уснул?[98] Расследование нужно проводить осторожно, окольными путями, чтобы никто не заподозрил причастность «Юниверсал секьюрити». Поэтому подтверждение смерти Броуди ему удается получить лишь к часу дня.

После чего он сообщает об этом клиенту. Это происходит ровно в 1:00. Хартман, выслушав, вешает трубку, и уже в 1:01 Тейлор звонит Банкеру в Чикаго.

Банкер любил приключения. Когда-то ему нравилось выскакивать по первому зову, оставляя в смятой постели разнеженного любовника, и нестись в разгар ночи к месту событий. В течение многих лет он мечтал о личном самолете, и когда он у него появился, он хотел только одного — чтобы тот переносил его с одного места действия к другому. Он создал всемирную империю служб безопасности и имел на это право. Беда заключалась лишь в том, что он старел. Он старел настолько быстро, что это уже начинали слышать окружающие: суставы скрипели и щелкали, дыхание вырывалось со свистом, и даже такие простые действия, как надевание туфель или рубашки, сопровождались кряхтением и стонами. И теперь ему большее всего нравился старый особняк на берегу озера Мичиган с его столовой, библиотекой и детской, забитой игрушками, куца приезжали его внуки. Он любил тамошнюю прислугу, которая знала все его причуды и жила в соответствии с заведенным им распорядком. Он разлюбил путешествия. И уж точно не собирался срываться с места по первому мановению чьей-то руки.