1923 - Олег Иванов

— Сейчас в России это неразрывно связано. Начнём с идеологии и внутрипартийных дел. А дальше это будет распространяться кругами.

— А с чего начнётся практическая реализация Вашего предложения?

— С компании по дискредитации наиболее видного проводника политики «экспорта революции» в стране - Троцкого.

Француз задумчиво покивал головой. Потом решительно сказал

— Дальнейшее продолжение беседы требует консультации. Где мы можем встретиться вечером?

— Может быть здесь же? - совершенно искренне сказал Коля.

Иностранцы слабо улыбнулись. Коля понял, что что-то сделал не так. Он развёл руками, и пользуясь моментом выпустил пробный шар

— Я сожалею, но последние несколько лет я пробыл в далеко в Азии. Сибирские равнины, Китай и Тибет - это всё как-то заставляет пересмотреть представления о «comme il faut».

— Я думаю, можно встретиться на нашей вилле за городом.

Они поехали с Надькой в Сакре Кёр - большой собор в неовизантийском стиле на холме Монмартра. Николай любил это место и это большой и помпезный собор. Они зашли внутрь - шла служба. Как сказала Надя, поминали солдат, не пришедших с войны. Тускло горели лампады и лица женщин на скамейках были строгими и скорбными. Когда они вышли и стали смотреть на город, лежащий у ног, Надежда вдруг взяла его за руку и спросила

— Коля, а ты говорил, что ты женатый.

— Ну да, а что?

— У тебя двое детей?

— Точно. Парень уже взрослый почти и дочка. Ей два года.

— А ты их любишь?

— Очень.

— Коля, ты понимаешь, я никак не могу поверить в то, что происходит. Ещё три недели назад я была на Пятницкой улице и пределом моих мечтаний было заработать хоть что-то, чтобы накормить Ленку. А теперь я в Париже. Ленка в Брюсселе и вполне ничего устроилась. Может быть это сон?

Николай положил ей руку на талию и притянул к себе. Он посмотрел ей в глаза. Ну что тут скажешь? Коля погладил её по щеке. Она улыбнулась.

— Коленька, а можно я поеду с тобой?

— Куда, в Москву?

— Нет, туда откуда ты пришёл. Там, где у тебя жена и дети. Ты ведь туда вернешься, я это чувствую. Решишь здесь свои дела и вернешься. Возьми меня, пожалуйста. Я не буду тебе обузой. Не бросай меня. Я не знаю, как я буду жить без тебя.

Николай представил заснеженную Москву, отсутствие денег и кредиторов под дверью. Отсюда туда не хотелось. Причём очень сильно. Он ещё раз погладил Надю и вспомнил Розенбаума «Я богат и сыт, живу в Париже».

— Да ладно, не расставайся раньше времени. Дурная примета. Даст бог, решим что-нибудь.

— Ты, Коля, хоть предупреди, когда будешь уходить.

— Там, откуда я жизнь совсем не сахар. Здесь значительно лучше.

— Ну и что. Я такое видела. Я смогу Коля. Смогу.

— Ладно. Давай потом поговорим. Нам ещё до расставания ой как долго. У нас сейчас другие заботы - как бы нас здесь не пристрелили. А то ты у нас не переводчик, а носитель страшнейших тайн. Тебя, кстати, это всё не пугает?

— Меня ничего не пугает. Что я нового увижу? Расстрел в ЧК? Так это, поверь, не самое страшное.

На вилле всё было в деревенском стиле. Не хватало только пастушек и овечек. Стулья стояли на большой террасе, рядом был маленький прут и лягушки плескались в нем, изредка вызывая гнев пуделя, мирно дремавшего под столом.

Кроме господина Корле было ещё два человека. Байера и Сташевского на встречу не пригласили. Французы пили вино и были сильно удивлены отказом Николая. После вступления и обязательных фраз по «столицу мира» они всё-таки перешли к делам.

— Без сомнения, Франция готова поддержать усилия здравомыслящих людей в России по борьбе с экстремистскими теориями «экспорта революции» - начал более пожилой господин, который представился как мсье Георг.

— Не надо иметь иллюзий, что это легкое решение. В стране и партии очень сильны люди, выступающие с крайних позиции. Они связали свой успех с этой идеей, и отказ от неё будет болезненным.

— Речь идёт об амбициях отдельных лиц?

— Нет, речь идёт о достаточно крупном слое военных и политиков, которые не могут найти себя в послевоенном мире. То, что Россия потеряла традиционные рынки сбыта своих товаров серьёзно влияет на нашу экономику. Она просто не может принять этих лишних в данной политической ситуации людей

— То есть, Вы считаете, что развитие торговых отношений способно сгладить остроту агрессии и способствовать нормализации режима?

— Без сомнения. Более того, это будет способствовать достижению стратегических целей Вашей страны. Россия и Германия имеют сходные позиции экспорта - и это прежде всего зерно. Если позволить выйти российскому зерну на прежние рынки, это существенно подорвёт немецкий аграрный сектор, а значит и ослабит позиции прусского дворянства - наиболее агрессивной части общества .

Французы переглянулись между собой. Более молодой сделал заметочки в блокноте. Они внимательно слушали Николая пока он рассказывал о прелестях взаимной торговли.

— Российские товары всё равно находят путь во Францию, только теперь они идут через Германию и Турцию. Выигрывают от этого немецкие и турецкие спекулянты.

— Давайте вернёмся к политическим вопросам - сказал мсье Георг. Вы считаете, что есть шанс остановить процесс русско - германского сближения?

— Нет, есть шанс не дать победить социалистической революции в Германии и не дать начаться новой войне. А Россиско-германское сближение будет продолжаться - Антанта, навязав Версальский мир не оставляет этим странам иного решения.

— Вы считаете, что Троцкий готов двинуть армию на помощь восстанию в Берлине? Ударом через Польшу?

— Немцы собрали много доказательств активности Коминтерна.

— Мы знакомы с документами, предоставленными немецкой стороной, но у нас нет уверенности, что Красная Армия вмешается в процесс. Уроки 20 года в Польше наверное ещё не забыты.

— Это вопрос не ко мне. Это вопрос к Вашей разведке. Пусть они оценивают степень готовности и решимости России начать сейчас новую войну. Я только считаю, что заняв твердую и ясную позицию по этому вопросу, Вы сумеете остудить горячие головы.

— Наш демарш может вызвать и обратный эффект - вспомните реакцию большевиков на ноту Керзона.

Николай задумался. Собеседники оказались зубастыми. Ясно было, что они настолько уверены в своём положении, что плевали на все игры в далёкой России. И даже волнения в Германии были для них чем-то вполне безобидным. Вот так, братцы, вы и докатились до 1940 года - со злобным злорадством подумал Коля. Жаренный петух вас в попу не клевал. В 14 году Вас спас Рененкампф и Самсонов, думаете и сейчас что-то подобное будет?

— Господа. Я не хочу Вас пугать. Если Вы готовы поддержать курс России на нормализацию отношений с Западом, нам есть смысл продолжать разговор. Если Вы считаете, что одна шестая часть суши полностью выключена из мирового порядка и не представляет не то что угрозы, а даже интереса - тогда я не буду занимать у вас время. Время - деньги, как говорят наши друзья американцы.

— Ну зачем же так заострять вопрос - вмешался господин Корле. Просто господа хотели бы действовать наиболее эффективно. Грубо говоря, на что Россия готова поменять отказ от идеи «экспорта революции»?

— Торговля, кредиты, оборудование и технологии.

— Вы считаете, что курс на агрессию персонифицирует Троцкий?

— Я это знаю. Он и отвечает за его практическое проведение как министр Обороны.

— Значит в России есть коалиция его противников.

— Да, разозлился Николай. - И она ждёт Вашего сигнала. Когда мы увидим, что отказ от политики Троцкого может России что-то дать, мы сможем начать наше выступление. Но сначала Троцкий должен понять, что его агрессия наткнётся на единую позицию Запада. Это ослабит его позиции.

Коля возвращался в Париж мокрый и злой. На третьем часу беседы пошёл дождь. Он начался как-то резко и практически мгновенно всё стало мокрым и холодным. И даже продолжение разговора в зале у камина не согрело. Французы обещали ответить завтра, поэтому вечерним поездом можно было отбывать в Берлин.

В Берлине его встречал Аршинов. Он приехал к поезду вместе с Лембертовским телохранителем. По его виду Николай понял, что дело с китайцами начало своё движение.

— Ну, рассказывайте, нетерпеливо спросил Коля уже в машине. Что накопали?

— В вашем списке «Друзей Тибета» мы нашли людей, которые в последнее время бывали в России. Самый серьезный из них - швед Свен Андерс Гедин, известный исследователь Тибета. В последнее время он активно курсирует между Стокгольмом, Москвой и Берлином. Так что он вполне тянет на организатора всего процесса.

— И кто же его у нас принимал? Бокий?

— Нет. Луначарский, Чичерин.

— Чичерин - Коля задумался. А что же спецотдел?

— Пока ничего не показывает на чекистов. Складывается впечатление, что это работа армейцев.