1923 - Олег Иванов

— Молодость, молодость - снисходительно подумал Коля. Он вспомнил, что как-то раз с подружкой обсуждал песни Юрия Визбора и сказал, что тому, наверное плохо жилось - невоевавший мужик среди пришедших с фронта ветеранов. Ему было неуютно как, тут Николай запнулся, подыскивая сравнение. Подружка помогла: «Как девственнице среди женщин».

Поле боя впечатляло. Дверь в дом была выбита, окна разбиты.

Николай с Надеждой пошли в дом. Заметив, что Надя спокойно перешагнула через труп в штатском, лежащий в узком коридоре, Коля решил что ему тоже надо быть менее нервным.

В комнатах был разгром, опрокинутые стулья валялись по углам. Видно было, что люди сопротивлялись отчаянно. Стены и пол были все в осколочных выбоинах. Из анфиладной двери вышел Аршинов, он был бледен, веко дергалось.

— Это хорошо, Николай, что Вы настояли на участии активной группы. А то сунулись бы мы втроём под пулемёты. И главное все продумано у них, видать бойцы опытные. Вы Надя, подождите здесь, Вам не надо с нами ходить. Там, на втором этаже такое. За двадцать лет подобное вижу в первый раз.

Надя напряглась.

— Мне надо, Степан Терентьевич. Я немного представляю, о чём идёт речь.

Аршинов вопросительно посмотрел на Николая. Тот подал плечами.

— Надо, значит надо - печально сказал он и покорно пошёл за ними наверх, уже с ужасом представляя, что увидит.

Как всегда, интуиция не подвела и картина наверху была как из хорошего ужастика - кровь и трупы по всей комнате. Из них было выложено что-то вроде многоугольной звезды. Тела были раздеты и от проступающих синеватых пятен Николая замутило. Но он стоически держался, пока Степан водил его по комнатам. Их оказалось три. В одной лежали мужчины, в другой женщины, в третьей дети. Увидев детские тела, Надежда зашаталась и схватила Колю за руку. Ему бы впору тоже кого-нибудь хватать. Вместо Аршинова он хватанул воздуха и сказал

— Степан Терентьевич, пусть детей проверят на сексуальный контакт.

Его ощутимо трясло. Он сильно жалел, что пошёл на второй этаж. Можно было и прочитать потом в протоколе. Китаец молчаливо ходил рядом. В комнате детей он внезапно остановился и стал что-то искать на полу посередине. Коля вышел. Смотреть на эту картину было выше его сил.

Он спустился вниз. Тела в штатском были сложены в угол, собранное оружие лежало на расстеленном одеяле. Среди разнообразных пистолетов выделялся ручной пулемёт с диском. Сушин сидел на уже поднятом стуле и рассматривал документы.

— Что, спецотдел? - спросил Коля скорее для порядка. Он был уверен в ответе. Организация дела, вооружённая охрана - всё это говорило о присутствии мощной структуры.

В ответ Алексей молча протянул документы. На них стояли печати «Нефтесиндиката». Николай ничего не понял. Потом для проверки пошел и поглядел на трупы. Морды были вполне славянские. Дело было в том, что в России начала ХХ века нефть качали только в Баку и под Грозным, и именно они стали основными поставщиками кадров для нефтяной промышленности. Хотя Николай чеченцев не любил, но знал, что нефтяники они профессиональные. Вот и мелькнула мысль о странных чеченских ритуалах

— Лешь, ты наверху был?

— Был. Я такого ещё не видел. Я понимаю на войне, или там с бандитами. Но здесь… Вечно у Вас с Сергеем, что ни дело, то такой ужас, хоть спать не ложись, чтоб не приснилось.

К ним подошел Аршинов. Он был ощутимо бледен, и постоянно вытирал руки какой-то тряпкой.

— Это что ритуал какой-то? - спросил он, продолжая вертеть в руках клочок материи

— Да, убийство на религиозной почве.

— Чёрт, не сталкивался никогда с этой дрянью. Только читал. Сатанисты что-ли?

— Только на восточный манер. Кажется и на этот раз мы затронули что-то очень серьёзное.

В ЦК, к Сталину, Коля всё-таки успел. Часовая беседа с Шевырёвым многое поставила на свои места, и Николай был готов к разговору. Секретарь, его увидев, встрепенулся и сказал

— Проходите, проходите Вас уже ждут

В кабинете сидели и Алексей и Аршинов. Аршинов докладывал о плане действий на завтра. Николай подсел и прослушал. План был разумный. Довольно большая часть его была посвящена выяснению вопроса о принадлежности дома. Как Коля понял, это было нелегко, потому что единого реестра владений не существовало, а в местном исполкоме, куда успел попасть неугомонный Сушин никто ничего не понимал. Он оставил там человечка разбираться, а сам поехал сюда, докладывать.

— Ну, товарищ Николай, расскажите, что опять за история такая загадочная. Вот, Степан Терентьевич у нас старый сыщик, а говорит, что за всё время работы такого не видел. А Вы совсем недавно появились - и уже второй раз заставляете на сильно волноваться.

— Это, Иосиф Виссарионович, пока ещё цветочки. Про ягодки я Вам попозже расскажу. А пока получается такая картина…

Пока Коля ездил туда сюда у него нарисовалось представление о том, как получить из этого ужаса хоть какие-то плюсы.

— Степан Терентьевич помнит, что когда он искал моего Василия, за которого я очень Вам, товарищ Сталин, благодарен, в деле фигурировал некий медальон, который и послужил причиной того, что спецотдел им заинтересовался. Я, узнав об этом, решил пообщаться с буддистами, которые должны знать, о чём идёт речь. Именно они и сказали мне о том, что кто-то совершал кровавые ритуалы и дали человека, который показал нам дорогу.

— А как они узнали о произошедшем?

— Не знаю. На мой вопрос они сказали, что поняли это по возмущению вселенной.

— Довольно невразумительный ответ - сказал Сталин после недолгого раздумья. Но может быть товарищ Бокий знает об этом более подробно? Я думаю, надо пригласить его сюда. Например, на завтра. А пока надо выполнять то, что запланировали. Это событие несёт в себе мощный политический оттенок. Если окажется, что здесь замешаны наши люди, мы должны будем первыми узнать об этом. Сейчас, особенно сейчас, нам нет необходимости в разговорах, что большевики совершают кровавые жертвоприношения. Если же это какая-то секта, то мы тем более должны знать кто они такие. Люди это решительные, и крови не бояться. У Вас что-то ещё, Николай?

— Да. Теоретическая часть.

— Тогда мы с вами продолжим.

Сталин ходил по комнате из угла в угол. Чувствовалось, что он взволнован. Он держал в руках трубку, но не курил. Наконец он подошёл к окну и раздраженно сказал

— По Вашему выходит, что нас ждёт новый виток внутрипартийной борьбы. И его объектом буду именно я. Почему?

— Страна не выдержит курса Троцкого. Её экономика нестабильна, потому что зависит на 90 процентов от позиции деревни. Армия тоже у нас крестьянская. А уже намечены контуры будущего товарного кризиса. Переориентация промышленности на поставки в адрес Вооружённых сил приводит к ломке рынка. Мы могли менять на товары зерно - но их нет - они ушли на армейское снабжение. У крестьян, вместо зерна остались деньги, которые они не могут потратить. Цены на оставшиеся товары резко пошли вверх - естественная реакция на усиление спроса. В итоге, через три -четыре месяца создастся парадоксальная картина - товаров не хватает, цены на них взвинчены и крестьянство сидит злое, но начинает понимать, что его снова обманули. В ответ - к зиме волнения в деревне. А это значит - волнения в армии. Дальше - кризис в промышленности и кооперации - они не могут найти сбыт, потому что никто не покупает продукцию - значит рабочие сидят без жалования. А это уже кризис в городе, для нас гораздо более опасный. В случае провала Германского восстания, а я в этом уверен, Троцкий будет искать козла отпущения. И искать его он будет здесь, на Старой площади.

— С какой формулировкой? - Сталин уже не ходил, а внимательно слушал, усевшись в кресло.

— Наверное, что-то на тему утраты боевого духа, бюрократизации аппарата.

— Он обвинит Каменева и Зиновьева - припомнит им поведение в октябре 17 года. А ругать аппарат становится общим местом. Довольно ясно. В любом случае Троцкий на коне - победит ли революция - он организатор этой победы, не победит революция - ему не дали это сделать. Вы как всегда хорошо понимаете логику борьбы. А на каком основании Вы уверены в провале выступления?

Николай понимал, что это вопрос волнует будущего вождя больше всего. От ответа на вопрос о победе будет зависеть всё.

— Я думаю, жёсткая позиция Запада определит провал наших усилий по поддержке восстания. Нам не устоять против совместной интервенции Антанты - тут Троцкому не дадут воевать его же генералы. А самостоятельно немецкие коммунисты не победят.

Сталин долго молчал.

— Мы можем точно узнать, что будет делать Запад? Это сейчас очень важно. Я думаю Аршинов с Алексеем разберутся в этих убийствах и без Вас. Тем более, что завтра Бокий что-нибудь нам расскажет.

В Петроверигском все сидели чрезвычайно задумчивые. Аршинов молчаливо чертил чёртиков на бумаге. Сушин негромко диктовал список мероприятий на завтра. Николай посмотрел уже отпечатанные листы. Аршинов оторвал голову от рисунка и сказал