1923 - Олег Иванов

— Вы знаете, у нас в России есть поговорка «Учёного учить - только портить». Я полностью полагаюсь на Вас. Со своей стороны я сделаю всё возможное, чтобы наши планы реализовались.

— Я думаю, мы обсудим их за скромным обедом - ответил китаец. Я жду Вас через сорок минут.

Когда Линь ушёл. Надя взяла его за руку и повела к двери. Соседнее помещение было большим тиром. Невысокий китаец подошёл и легонько поклонился.

— Мадмуазель Надя? Вы снова пришли стрелять?

— Да, если это не нарушит Ваших планов.

— Вы очень усердная ученица. А усердие это основа любого учения он достал из шкафа патроны и дал Наде. Та достала из сумочки тот наган, который Коля дал ей сто лет назад на Татарской. Довольно сноровисто зарядив барабан она подняла оружие двумя руками в классической стойке американского полицейского и резко открыла стрельбу. В тире было темно и ничего не видно, но отстреляв положенные семь штук, она пошла к мишени. Коля пошёл за ней. Попадания были хорошими. Поясная мишень на двадцати пяти метрах - это не просто. Тем более из нагана. Николаю страшно хотелось пострелять, но он не решился позориться. В иное время ему было глубоко наплевать на эти дела - при зрении минус восемь на правом глазу никто не вправе с него требовать выбивать тридцать из тридцати. Но сейчас не хотелось. Пусть оружие будет резервом. Кто его знает, как все развернётся.

Китаец подошёл ближе.

— Вы Надя, стреляете не руками - сердцем. Сейчас Вам это помогает. Но потом, когда Вы сделаете то, о чем мечтаете, это будет мешать.

— Может быть мне не надо больше будет стрелять?

— Нет, Надя. С этого пути нет возврата. Однажды убив человека, Вы нарушили заветы богов и теперь у Вас один путь - Вы будете убивать других, чтобы они не убили Вас. Помните об этом, Надя.

Обед у Линя был как всегда прекрасен. Коля коротко рассказал о своих теоретических разработках. Линь понимающе кивал - марксизм, как давно обратил внимание Николай, достаточно простая идеология. Она собственно и рассчитана на рабочего с тремя классами образования. Прикрыв глаза, он слушал Николая и ободряюще кивал. Потом неожиданно сказал

— Знаете, я бы добавил сюда ещё идею о том, что империализм лишается поддержки людских и сырьевых ресурсов страны. Если я правильно понимаю, марксисты считают, что в колониях Европа черпает дополнительные силы и получает сверхприбыли, которыми делится со своим рабочим классом. В случае победы революции в Китае, он выпадет из этой системы. Значит не будет подпитки рабочей аристократии.

Этот тезис был конечно знаком Николаю, но он до него ещё не додумался. С уважением посмотрев на китайца, он решил не затевать дискуссию на эту тему, и с восхищением в голосе сказал

— Я вижу, Вы читали Ульянова-Ленина «империализм как высшая…»

К стыду своему Коля дальше не помнил.

— Да, я внимательно читаю все работы лидеров России.

— И как Вы оцениваете Ульянова? -не удержался Николай

— Он очень злой и обиженный человек. И он совсем не любит людей. Я слышал царское правительство казнило его брата?

— Да.

— Это очень много объясняет в его поведении. Обычно из мстителей получаются плохие правители

Коля промолчал. История рассудила. Студентом он искренне считал, что Ленин был гением, а Сталин всё извратил. Потом всё стало совсем наоборот. Он высоко ценил Сталина, а Ленина считал дилетантом и плохим политиком. А про его научные заслуги все уже и думать забыли. А ведь когда-то все учили «Материализм и эмпириокритицизм» почти что наизусть. Кошмар. Как мы жили? Как и у всех студенческие годы были лучшими в его жизни.

— Что будем делать с товарищем Блюхером? Пока он в Питере, его надо ловить. А то мотанёт на Дальний Восток, или в Туркестан для организации снабжения.

— Василий Константинович видный боец и командир. Он справится в Китае и без нашей помощи. Но всё равно Большое спасибо, это очень поможет нам в принятии решений.

— Можно ещё переговорить с немецкой стороной. У них много свободных военных.

— Я думаю, это будет полезно. Любая помощь будет на благо народу и стране. А как у Вас продвигаются дела со спецотделом?

— Наверное скоро буду встречаться. Пока что я сделал то, что хотел, поэтому остаётся только выполнить Вашу просьбу.

— Это просьба важна для всех людей этой части света. Вчера ночью произошли серьезные нарушения миропорядка. Кто-то опять приносил жертвы кровью нашим богам. Я боюсь, это может вызвать неисчислимые беды.

Коля вздрогнул. Неужели война всё-таки будет и я не в своей реальности. Вот сподобил господь. Ещё и в этом надо разбираться. С ума сойти.

— Вы можете съездить и посмотреть сами - согласно ритуалу тела должны лежать нетронутыми двое суток. - продолжил Линь.

— Вы что, знаете место - уже ничему не удивляясь спросил Николай .

— Я дам Вам проводника, и он приведёт Вас туда. Он умеет находить места такого рода.

Грузовик с ребятами из сушинской активной части остановился в метрах тридцати он невысокого забора. Впереди были ворота с калиткой, куда собственно и упиралась дорога, шедшая по лесу уже минут сорок. Китаец, сопровождающий Николая, повёл отряд от Петроверигского куда-то на Север, но Коля хотя всю дорогу и озирался, так и не нашёл знакомых ориентиров. За город выехали где-то в районе Ярославки. Недолго ехали по просёлочной дороги, затем свернули в лес. Дорога была вся разбитая и видно, что машин там ездило мало. В основном, судя по отпечаткам копыт на мокрой глине, лошади.

Командир активной части, плотный мужик лет сорока, подошёл к машине, где сидели Николай с Аршиновым. Степан вышел и они долго говорили о чём-то, потом бойцы по двойкам стали выскакивать из машины и быстро побежали вдоль забора в разные стороны.

— Окружают здание, негромко прокомментировал Саша. Он достал оружие и положил его на колени. Коля просто ждал развития событий. Работали знающие люди, поэтому соваться в эту драку не было никакой необходимости. Пока они ехали, Коля успел продумать и высказать Сушину свои соображения. Если ритуал требует двух дней, и если на это дело завязаны верхи, то обязательно будет выставлена охрана. И не факт, что она согласиться пропустить людей Сушина внутрь.

— Значит, будет драка - сказал Алексей. Было видно, что рост его веса в партийной иерархии прибавил ему уверенности. Поэтому он был готов смести с лица земли любое сопротивление.

Насколько Коля понимал, настоящее влияние Сушина в партии было невелико. Аппарат ещё не оформился в самостоятельную силу, и партия строилась по системе личных связей и контактов. Поэтому вне зависимости от занимаемого поста авторитет, заработанный в годы подполья и Гражданской Войны определял гораздо больше, чем слова в мандатах. Партия была клановой, и эти кланы состояли из землячеств, ссыльных и эмигрантских знакомств, совместной работы на фронтах войны и в разных комиссиях. Как Коля помнил, были и семейные группы - Свердловы, Межлауки, Аллилуевы.

Сушин было дернулся идти к калитке, которая виднелась метрах в сорока, но Коля положил ему руку на плечо.

— Леша, пусть это сделают бойцы. Они войдут, а потом уже мы. Я боюсь, что начнётся стрельба, а твой мандат - всё таки не броня, от пули не защитит.

Алексей удивленно посмотрел на него. Но потом что-то для себя решил и пошёл к Аршинову и командиру группы. После недолгого совещания, трое бойцов, взяв сушинскую бумажку, пошли к дому.

Николай реально, в деталях представил, что будет.

— Стой, заорал он. Бойцы остановились, и Коля подбежал к ним.

— Вы мужики, чего как на параде. Там опытные бойцы сидят. Саданут их пулемёта.

Подбежали Аршинов и командир. Они быстро разобрались, что делать и операция началась.

Хотя Коля и ждал выстрелов, всё равно они прозвучали неожиданно. Раздалось несколько пистолетных хлопков, затем раскатистое стакатто пулемётной очереди. Саша напрягся и мгновенно сдёрнул Николая с сидения. К счастью пулемёт бил не сюда. Выстрелы не прекращались минут пять, затем рванула пара гранат. А потом наступила тишина.

Лёжа за колёсами машины и размышляя, что теперь снова придётся чистить костюм, но это ничего страшного - китайцы в этом плане люди умелые, Николай чувствовал себя чрезвычайно глупо. Какое-то это не родное, думал он. Чужая драка, я то здесь с какого боку? Мистика сплошная. Может это все-таки не моя реальность? Так, размышляя, они лежали ещё минут десять. Надежда аккуратно сидела за задним колесом и весьма озабоченно гадала что-то на ромашке.

Калитка открылась и оттуда крикнули, что можно заходить. Саша пошёл вперед, Колья с Надеждой за ним. Они вошли во двор, обычный деревенский двор - с конюшней, сараями, колодцем. Вот только дом был типично барским - двухэтажный, с колоннами, мезонином и даже неким подобием мансарды. К дому вела дорожка. По ней двое вели раненного сушинского помощника. Он сдержанно матерился, но, по блеску в глазах, было видно, что небольшая рана его скорее радует, чем огорчает.