Владычица озера - Анджей Сапковский

***

– За углом этой улочки, – показал ландскнехт, – корчма, в которой заседает вербовочная комиссия. Там растянута большая тряпка, на ней темерские лилии, кстати, знакомые тебе, парень, так что попадешь безошибочно. Ну, будь здоров! Дай нам боги встретиться в лучшие времена. Бывайте и вы, господин перекупщик.

Торговец громко кашлянул.

– Милостивые государи, – сказал он, копаясь в баулах и шкатулках, – позвольте за вашу помощь... Во знаки благодарности...

– Не беспокойтесь, добрый человек, – улыбнувшись, сказал ландскнехт. – Помогли, вот и все. И на том конец, что тут говорить...

– А может, чудотворную мазь от прострелов? – Торговец отыскал что-то на дне шкатулки. – Может, универсальное и безотказное средство супротив бронхита, подагры, паралича? Перхоть тоже облегчает. Может, бальзам смоляной супротив ужаления пчелиного, змеиного и вампирьего? Или талисман для защиты от последствий дурного сглаза?

– А может, у вас есть, – серьезно спросил второй ландскнехт, – что-нибудь для защиты от последствий скверной жратвы?

– Есть! – крикнул, расцветая, торговец. – Вот весьма эффективное средство, из магических кореньев изготовленное, пахучими зельями приправленное. Достаточно трех капель после еды. Прошу, берите, милостивые государи!

– Благодарствуйте. Я пошутил. Ну, бывайте! Бывай и ты, парень. Успеха тебе!

– Вежливые, воспитанные и приличные, – оценил торговец, когда солдаты скрылись в толпе. – Не каждый день таких встречаешь. Ну и ты тоже помог мне, юнош. Что ж подарить-то тебе? Амулет громоотводный? Противоядие? Черепаший камень, супротив ведьмовых прелестностей действующий? Хм. Есть и трупий зуб против лести чужой, есть и кусок усушенного дьявольского дерьма, его хорошо в правом башмаке носить...

Ярре оторвал взгляд от людей, яростно смывающих со стены дома надпись "ДОЛОЙ ПОГАНУЮ ВОЙНУ", и сказал:

– Бросьте. Мне пора.

– О! – воскликнул торговец, вытаскивая из шкатулки латунный медальончик в форме сердечка. – Это должно тебе пригодиться, юнош, потому что эта вещь в самый раз для юных. Это раритет редкостный, у меня такой только один. Чудодейственный амулет. Он делает так, что о носящем его милка не забудет никогда, даже ежели их разделяет время и версты. Взгляни, вот тут отворяется, а внутри листок из тонкого папируса, на этом листике достаточно написать магическими чернилами, красными, они у меня есть, имя любимой, и она не забудет, сердца не отринет, не покинет и не предаст. Ну?

– Хм-м-м. – Ярре слегка покраснел. – И не знаю даже....

– Какое имя? – Торговец погрузил тонко оструганную палочку в магические чернила. – Написать?

– Цири. То есть – Цирилла.

– Готово. Бери.

– Ярре! А ты, черт побери, что тут делаешь? Ярре резко обернулся. "Я надеялся, – подумал он машинально, – что оставил позади свое прошлое. Все. И что теперь все будет новым. А тут чуть не на каждом шагу наталкиваешься на старых знакомых".

– Господин Деннис Кранмер?

Краснолюд в тяжелой шубе, кирасе, с карвашами [железный наплечник (carves, венгр.).] на предплечьях и лисьей шапке с пучком перьев, окинул быстрым взглядом паренька, торговца, потом снова паренька.

– Что ты тут делаешь, Ярре? – сурово спросил он, топорща брови, бороду и усы.

Юноша несколько мгновений молчал, решая, не солгать ли, а для достоверности не вплести ли в ложь версию благорасположенного торговца. Но почти тут же раздумал. Деннис Кранмер, служивший некогда в гвардии князя Элландера, пользовался репутацией краснолюда, которого трудно обмануть. Так что и пробовать не стоило.

– Хочу в армию вступить.

Он знал, каким будет следующий вопрос.

– А Нэннеке разрешила? Отвечать не было нужды.

– Ты сбежал! – затряс бородой Деннис Кранмер. – Просто сбежал из храма. А Нэннеке и жрицы там рвут у себя волосы на головах.

– Я оставил записку, – бухнул Ярре. – Господин Кранмер, я не мог... Я должен был... Негоже бездействовать, когда враг на пороге... В грозный для отчизны час... А к тому же она... Цири... Матушка Нэннеке ни за что не соглашалась, хотя три четверти девушек из храма послала в армию, а мне не позволила... А я не мог...

– Вот и сбежал, – нахмурился краснолюд. – Тысяча чертовых дьяволов, я обязан связать тебя и отправить в Элландер с курьерской почтой! Чтобы там заперли тебя в яме под замком и держали, пока жрицы не явятся за посылкой. Я должен... – Он гневно засопел. – Ты когда последний раз ел, Ярре? Когда у тебя во рту последний раз была горячая пища?

– По настоящему горячая? Три... Нет, четыре дня назад.

– Пошли.

***

– Ешь медленнее, сынок, – посоветовал Золтан Хивай, один из дружков Денниса Кранмера. – Вредно жрать наспех, не прожевывая как следует. Куда ты так спешишь? Поверь, никто у тебя эту пищу не отберет.

Ярре не был так уж в этом уверен. В главном зале постоялого двора "Под кудлатым мишкой" как раз шел кулачный бой. Под аккомпанемент рева дружков из Добровольческой Рати и аплодисменты городских проституток два приземистых и широких как печки краснолюда дубасили друг друга кулачищами так, что аж гул стоял. Скрипел пол. Падали столы, стулья и посуда, а брызги разлетающейся из разбитых носов крови сыпались вокруг дождем. Ярре только и ждал, когда кто-нибудь из бойцов рухнет на их офицерский стол, свалив деревянный поднос со свиными рульками, миску пареного гороха и глиняные кувшины. Он быстро проглотил уже откушенный кусок сала, исходя из соображений, что то, что проглочено, – твое.

– Я не очень понял, Деннис, – второй краснолюд, которого называли Шелдоном Скаггсом, даже головы не повернул, хотя один из бойцов чуть не задел его, размахивая руками, – если этот парень – жрец, то что его вынудило вербоваться? Ведь жрецам кровь проливать не полагается.

– Он воспитанник храма, а не жрец.

– Никогда, черт побери, не мог уразуметь этих путаных человеческих предрассудков. Ну, над чужими верованиями смеяться нехорошо... Однако получается, что этот парень, хоть и в храме воспитывался, не имеет ничего против пролития крови. Особенно нильфгаардской. Ну как, парень?

– Оставь его в покое, Скаггс.

– Почему ж? Я охотно отвечу. – Ярре откусил кусок рульки и забросил в рот горсть гороха. – Дело обстоит так: проливать кровь можно на войне справедливой. При защите высших интересов. Поэтому я и записываюсь. Родина-Мать зовет.

– Вы сами видите, – Шелдон Скаггс повел взглядом по спутникам, – сколь правды в утверждении, будто люди – раса близкая нам и родственная, будто мы выросли из того же корня, что и они. Самое лучшее тому доказательство сидит между нами и трескает горох. Иными словами, уйму таких же дурных голов можно встретить и меж юных краснолюдов.