Золотая женщина - Татьяна Тронина

Вика закрыла глаза. И тут же открыла. Лошади были совсем близко. Высоко вздымались копыта, летели по воздуху гривы, бликовало солнце в их обезумевших глазах…

А на черном скакуне впереди («Ветер!» – машинально, некстати, вспомнила Вика) сидел кто-то. Женщина? Черные длинные волосы, заплетенные во множество кос, украшения из золотых монеток. Смуглое лицо, красивое и дикое, даже зверское какое-то…

– И-и-и-и!..

Табун уже был готов растоптать Вику, но в последний момент чьи-то сильные руки подхватили ее, перекинули одним неуловимым движением через спину Ветра. Вика словно оказалась в середине урагана, где царило относительное спокойствие. И ее несло, несло вперед, а от гула и хриплого, угрожающего дыхания лошадей заложило уши.

На траве лежала женщина, упавшая с лошади. Из ее тела торчали стрелы. Стреляли и свои и чужие. А в глазах медленно гасла тоска – она не получила того, что хотела. Никому не нужна была ее любовь, ее страсть…

К ее телу склонился он, тот, единственный. Его губы шептали ее имя.

А по обе стороны стояли войска. И с той и с другой стороны жаждали войны. Битвы. Крови. Женщина с черными косами стояла между ними, она мешала. И в то же время она была поводом. Ее отец – старик с узкими глазами, лицом степняка, неподвижно сидел на коне и смотрел на дочь. Он как будто не верил в ее смерть. А потом войска с глухим ревом начали сходиться.

…Вика очнулась. Открыла глаза и обнаружила, что лежит на траве. Подняла голову – неподалеку вполне мирно паслись лошади.

«Что это было?» Вика потерла лоб, села.

Ее рассудок отказывался верить в произошедшее. «Мне показалось. Это была галлюцинация! Призраков не существует!»

Вика представила, как она рассказывает об этом Герману Марковичу, лежа на кушетке и таращась в потолок с трещинкой… Ах, Герман Маркович, я была чудесным образом спасена ханской дочерью Алтынай, которая жила семь веков назад!..

«Мне показалось. А табун? Ну, допустим, табун был. Лошади вот-вот были готовы растоптать меня, но я каким-то чудом умудрилась уцепиться за шею Ветра, и он меня вынес… Конечно, чудесам вольтижировки меня никто не обучал, но в экстремальных ситуациях человек способен на многое!»

Рядом остановилась Рогнеда и тихо всхрапнула.

Вика уже ничего не боялась. Она была свободна. Ото всего. От всех. Навсегда и окончательно.

– Рогнеда, иди сюда, девочка… – Вика подошла к лошади – спокойно, уверенно. Рогнеда тряхнула гривой. – Надо перевезти Никиту в деревню. Тело Никиты… – зачем-то добавила Вика.

Не с первой, не со второй и даже не с третьей попытки ей удалось сесть на лошадь. Но все-таки села, взгромоздилась на Рогнеду, словно мешок с сеном. Ударила пятками в бока.

– Вперед.

На поляне все было по-прежнему. Чуть в стороне лежал Никита (пока не надо смотреть туда, а то кончатся силы, она ослабеет от слез!), в центре – огромная яма. Разоренный Мироном курган. Вика заглянула вниз – мумия царевны лежала на месте, скаля двумя рядами зубов.

– Привет, Алтынай, – то ли в шутку, то ли всерьез сказала Вика. А затем взяла лопату, оставшуюся еще от Егора, и принялась забрасывать кости рыхлой землей. – Ты помогла мне, а я помогу тебе.

«Смерть – это тайна. Никто не должен знать. Ты не хотела, чтобы тебя нашли, ну, тебя и не найдут больше!»

Вика забрасывала яму землей. Работа была непосильной, и вряд ли слабая женщина справилась бы с ней, но Вика к идеалу и не стремилась – так, лишь бы сторонний наблюдатель ничего не заметил.

Внезапно рыхлая жирная земля дрогнула под ее ногами. Вика взвизгнула и отскочила назад. Очень вовремя – громадный пласт земли съехал вниз, в одну секунду завершив ее работу.

Некоторое время Вика растерянно таращилась в то место, где только что была яма. Затем пожала плечами и отбросила лопату.

Теперь второе дело. «Господи, дай мне сил!»

Вика решительно подошла к Никите и подхватила его за подмышки. Ей надо было перекинуть тело на Рогнеду.

Никита едва слышно застонал. Вике показалось, что теперь-то она точно спятила… Она осторожно опустила Никиту на землю. И в первый раз прямо посмотрела ему в лицо. Оно было бледным, с легким розовым румянцем на скулах. Румянцем?! У мертвых не бывает румянца!..

Он приоткрыл глаза и едва слышно прошептал:

– Ты…

– Я! – Вика осторожно обняла его. – Миленький, хороший… А я думала, ты умер!

– Не дождетесь! – Он пошевелил указательным пальцем. Никита умудрялся шутить даже в таком состоянии, а это было очень хорошим знаком. – Тихо, тихо… ты меня задушишь…

– Ты жив! – с все возрастающим восторгом произнесла она. Поцеловала его, потом заплакала. Провела ладонью над его грудью, над тем местом, где была рана, – запекшаяся кровь уже превратилась в корку. Вот след от пули, вот разорванные ткани… Но никаких смертельных повреждений. Пульсируют напряженно-багровые края разрывов, но ни одного оттенка черного! Может быть, тогда, ночью, она сумела остановить его смерть? И у нее есть дар, такой дар, который способен исцелять?..

– Ну все, все… не плачь. Не такой уж я неженка, чтоб так запросто коньки отбросить…

– Я вспомнила про гадание… Тогда, на Ивана Купалу. – Вика помогла Никите встать. Тот едва держался на ногах. – Помнишь?

Никита тихо засмеялся, потом закашлялся:

– Витаминка… Только старые бабки во всю эту ерунду верят.

– Я тоже в это не верю. Рогнеда, стой! Но… но у меня такое ощущение, что во всем произошедшем был какой-то смысл… Да, с самого начала. С того момента, как я врезалась в столб!

Никите удалось вскарабкаться на Рогнеду, и он теперь сидел, обхватив шею лошади и лежа на ней щекой…

– Ну конечно… смысл был… – пробормотал Никита. – А как иначе мы с тобой бы встретились?

Вика хлопнула Рогнеду по крупу, и та сдвинулась с места, пошла, осторожно переступая ногами. Оглушительно пели птицы в деревьях, и так же оглушительно пахло болотными цветами.

– Как хорошо, что ты никуда не уехала… – бормотал Никита, закрыв глаза. – Без тебя я умер бы.

– Правда?

– Правда. Ты моя жизнь, Витаминка…

Вика смахнула слезы с лица.

– Ты тоже моя жизнь. Я тебя так люблю, так люблю… прямо не знаю как! – уже отчаянно рыдая, призналась она.

– Мою любовь… широкую… как море… вместить не могут… жизни берега?.. Да?

…Они оказались на дороге, подсохшей после ночного дождя. Вика уже едва передвигала босыми, разбитыми в кровь ногами. Рогнеда продолжала осторожно нести на себе Никиту.

Сзади раздалось тарахтение. Вика оглянулась и увидела сквозь клубы пыли старенький «Москвич». Он затормозил, и из него выскочил Митяй.