Цветок Лилии - Мария Вячеславовна Чепало

Макар прикрыл ее грудь одеялом и слегка коснулся губами ее щеки. Реакции не последовало. Он понял, что пора переходить к крайним мерам. Проводит пальцем, едва касаясь, по внутренней стороне ее руки, отчего она глубоко и недовольно вздыхает, морщится и подает первые признаки своего бодрствования. Он не останавливается, переходит на грудь, но это ее не сильно раздражает. Тогда его пальцы скользят под одеяло, от чего она вздрагивает, берет его руку и подкладывает под свою щеку, переворачиваясь на бок. Макар знает, что она не спит, но еще минута покоя, и сон подкрадется к ней снова. Макар не мог этого позволить. От того, что он продолжил ее щекотать, она только больше раздражалась и злилась, но не открывала глаза.

— Открой глаза.

— Полежи со мной.

— Открывай… Скоро дядя вернется.

Она приоткрыла один глаз и посмотрела будто сквозь Макара. Затем открыла его полностью, от чего приоткрылся второй. Она была недовольна, хмурилась, но, когда завершила свой незатейливый ритуал, посмотрела прямо Макару в лицо, и ее губы растянулись в довольной улыбке.

— Не зря открыла. Тут такая красота…

Макар посмотрел наверх, прямо перпендикулярно ее взгляду, пожал плечами и сказал:

— Да нет, вроде стремный потолок.

Посмеялись. Она ерзала еще десять минут, пытаясь разогнать остатки сна, параллельно целуя Макара. И вот, в очередной раз, после мимолетного прикосновения его губ она снова открыла глаза, посмотрела на Макара и сказала: «Я тебя люблю». В первый раз. Она произнесла это так мимолетно, словно спросила — «как дела?», или — «что сегодня на ужин?» Макар впал в ступор. Они вместе всего полгода, а она разбрасывается такими словами. Неужели они ничего не значат? Или значат так много, что она готова говорить их снова и снова, без остановки?

Он ей тогда так ничего и не ответил. Не решился. Не признался. Хотя внутри все горело и кричало — я тоже! Я тоже. Не смог.

Это было так давно, что уже казалось неправдой. После нее, Макар три года не думал ни об одной девушке. Он проклинал себя даже за малюсенький намек на симпатию к кому бы то ни было.

И вот — Лиля. Она пришла в его жизнь так же спокойно и невозмутимо, как тогда сидела на кухне и пила травяной чай. Ее ясные глаза с наивностью смотрели на него — растрепанного, помятого, обозленного… Чем чаще она приходила, тем больше казалось, что так было всегда. Словно здесь ее место. И в те моменты, когда она была у себя дома или на учебе, Макар стал ощущать, будто чего-то не хватает. Словно из зала вынесли телевизор. Из кухни убрали холодильник. С рабочего стола исчез компьютер. Книги пропали с полок. Было пусто.

В ее отсутствие, Макар начал замечать, что часто, выполняя рутину, воображает, будто Лиля сидит в соседней комнате и ждет, когда он закончит. Принимая душ или готовя завтрак, он думает о ее смехе, сотрясающем толстые стены квартиры, о ее чертах лица, о голосе…

И самый главный вопрос, который мучает его сильнее всех — когда? Когда она вытеснила собой из его мыслей ту единственную, которую он считал, что будет любить до конца жизни?

После того, что между ними с Лидой произошло, Олег так и не пришел с извинениями. Он просидел дома один день, что не могло не удивить Лилю. Потом второй. Лиля уже чувствовала себя слишком навязчивой, сидя с Сергеем Александровичем в зале.

— Пойду, пожалуй, — сказала она накануне, собирая чашки с журнального столика.

— Еще только десять, — ответил Сергей Александрович.

— Да. Не хочу вас стеснять. Я уже и так злоупотребляю вашим гостеприимством.

— Ты не в гостях, — успокаивал ее старик.

Эти слова легли на ее сердце теплой оболочкой. Она и правда чувствовала себя здесь, как дома: приходила без приглашения, холодильник был наполовину заполнен едой, приготовленной ей. Но самое главное — чувство безопасности, такое, словно ты находишься на своем месте, в своей зоне комфорта.

Алиса запрыгнула Сергею Александровичу на пузо и принялась гладиться головой о его усы. Тот чихнул от попавшей в нос шерсти, а кошка, испугавшись, подпрыгнула на месте и в следующее мгновение уже ускакала в другую комнату.

Они рассмеялись.

— Я принесла вам утром еды взять с собой на работу.

Старик встал с креста кряхтя в своей манере, приобнял Лилю за плечо и поблагодарил. За все, что она делает. «Но я же ничего…» — возразила она, но Сергей Александрович ее перебил. Она многое для него делала, хотя бы и не замечала этого. Она стала тем лучиком, который уже давно не светил в его душу. Благодаря ей, он снова почувствовал вкус жизни. Неприятности отходили на задний план.

Вечером субботы Сергей Александрович собирался на ночную смену. Как всегда, он готовил себе большой двухлитровый термос травяного чая. По кухне летали сладкие запахи сушеного чабреца, свежей перечной мяты, только что сорванной с клумбы на подоконнике, листов смородины, безнаказанно украденных с чьего-то дачного участка несколько месяцев назад, варенья из лесной земляники и иван-чая. В холодильнике лежали заботливо упакованные в контейнер пирожки с луком и яйцом. Сергей Александрович улыбнулся мысли о Лиле.

От него не ушли незамеченными перемены настроения Макара. Прожив свои пятьдесят семь лет, он хорошо мог различить взгляд влюбленного мальчишки. Сергей Александрович был рад, что его племянник снова улыбается. И даже сейчас он выходит из душа и что-то напевает себе под нос, пританцовывая. Но бывают моменты, когда достаточно лишь секунды, чтобы его настроение ушло в минус бесконечность. И неизвестность причин таких перемен очень удручала старика.

Для Лили же это был первый выходной день один на один с отцом. Она выходила из комнаты только в туалет и за едой. Когда за дверью слышался шорох его шагов, она переставала дышать. Замирала. Секунду назад она стучала карандашом по столу, пытаясь решить казус по истории, и вот сейчас он повис в миллиметре