Гавань ветров - Джордж Мартин

– Претензии Тайоса, по-моему, необоснованны, – заметила С'Релла. – И ваш Правитель готов воевать из-за рудника?

– Я бы рад не верить! – Эван вздохнул. – По наш Правитель человек необузданный и жадный. Он уже одержал верх над Трейном в споре о правах рыбаков и надеется повторить свой успех. Ему нет дела до того, что погибнут люди, – главное настоять на своем.

– Послание, которое я должна была доставить на Трейн, переполняли угрозы, – добавила Марис. – Удивительно, как это война еще не началась!

– Оба острова стараются заручиться союзниками, оружием и обещаниями, – сказал Эван. – Говорят, летатели каждый день опускаются у башни или улетают оттуда. Думается, Правитель навяжет тебе пару-другую угроз, С'Релла, когда ты соберешься улетать. Наши собственные летатели, Тайя и Джем, последний месяц и суток не отдыхали. Джем больше доставлял сообщения туда-сюда через пролив, а Тайя отправлялась с предложениями и посулами к десятку возможных союзников. К счастью, никто из них вроде бы вмешиваться не желает. Каждый раз она возвращалась с отказами. По-моему, только это и отсрочивает начало войны. – Он горестно вздохнул. – И сколько будет убитых, прежде чем наступит конец! Меня будут звать, чтобы я кое-как поставил на ноги тех, кого еще можно подштопать! Какая насмешка: во время войны целитель лечит симптомы, но не может и заикнуться о том, чтобы покончить с истинной причиной – с самой войной, если не хочет попасть в тюрьму за предательство.

– Наверно, надо радоваться, что меня это не коснется, – сказала Марис, но не очень убежденно. К войне она относилась иначе, нежели Эван: летатели оставались в стороне от таких конфликтов точно так же, как старались держаться над предательской поверхностью моря. Они были вне схватки, никто не смел причинить им вред. Конечно, война – ужасна, но ни Марис, ни те, кого она любила, никогда с ней не соприкасались, и она представлялась им чем-то отвлеченным.

– В молодости я запоминала послания автоматически, не вникая в их суть. Но эта способность, похоже, меня покинула. И некоторые слова, которые мне поручено передать, лишали полет всякой радости.

– Знаю, – кивнула С'Релла. – Мне приходилось видеть, чем оборачивались некоторые вести, которые я приносила, и порой я чувствую себя очень виноватой.

– Не надо! – перебила Марис. – Ты летатель и ни к чему не причастна.

– Вэл так не считает, – сказала С'Релла. – Я с ним спорила. Но он утверждает, что нас все это тоже касается.

– Его можно понять, – заметила Марис.

– О чем ты? – С'Релла недоуменно нахмурилась.

– Странно, что он тебе не рассказывал. Его отца повесили. Летатель доставил приказ о казни из Ломаррона на Южный Аррен. Это был Арак. Ты помнишь Арака?

– Еще бы! – сказала С'Релла. – Вэл всегда подозревал, что избили его по наущению Арака. Я не забыла, в какой ярости он пребывал, когда не сумел разыскать нападавших и ничего доказать. – Она криво усмехнулась. – И я не забыла вечеринку, которую он устроил на Сиатуте, когда Арак умер, – поминальный пирог и все остальное.

Эван посмотрел на них с недоумением.

– Зачем же ты доставляешь послания, если чувствуешь себя виноватой из-за них? – спросил он у С'Реллы.

– Но я же летатель! – ответила она. – Это моя работа. Долг, неразрывно связанный с обладанием крыльями.

– Вот как… – Эван встал и начал собирать пустые тарелки. – Откровенно говоря, я бы не сумел принять такого взгляда на вещи. Но ведь я бескрылый, и мне не суждено унаследовать крылья.

– Как и мы… – начала Марис, но Эван уже вышел из комнаты. Она почувствовала раздражение, однако С'Релла возобновила разговор, и вскоре Марис забыла о причине своего недовольства.

Наконец настал срок снять лубки. Сначала с ног, но Эван обещал, что и с рукой ждать осталось недолго.

Увидев свои ноги, Марис заплакала – худые, бескровные… Эван принялся слегка их массировать, умело разминая давно не работавшие мышцы, затем омыл теплым настоем, благоухающим травами. Марис вздохнула от удовольствия и расслабилась.

Наконец, Эван встал и взял тазик с настоем и полотенце. Марис изнывала от нетерпения.

– А ходить можно? – спросила она.

Эван с улыбкой взглянул на нее.

– А ты сумеешь?

Она с радостью приняла этот вызов, села и спустила ноги с кровати. С'Релла хотела ее поддержать, но Марис мотнула головой, прося подругу отойти. И встала на ноги. Сама!

Только что-то было не так. Она почувствовала сильное головокружение, тошноту. Марис молчала, но лицо выдало ее.

Эван и С'Релла бросились к ней.

– Что с тобой? – спросил Эван.

– Я… наверно, слишком резко встала…

Ее прошиб пот. Она боялась шевельнуться, боялась потерять равновесие и упасть.

– Не напрягайся, – сказал Эван. – Торопиться некуда.

Его ласковый голос приносил утешение. Он взял ее за здоровую руку, а С'Релла поддержала слева. Марис не решилась отказаться от их помощи.

– Один шаг – и передохни, – сказал Эван.

Опираясь на своих друзей, Марис сделал несколько шагов. Ее все еще подташнивало, голова кружилась, но она торжествовала. Ноги снова двигались!

– А теперь я могу пройтись одна?

– Конечно.

Марис сделала шаг, потом второй. Ее переполняла радость. Так легко! Ноги ее совсем такие же, как прежде! Стараясь не обращать внимания на ком в горле, она сделала третий шаг, и комната легла набок.

Марис замахала руками, зашаталась, стараясь сохранить равновесие на вздыбившемся полу, и тут ее снова подхватил Эван.

– Нет! – закричала она. – Я могу сама…

Он продолжал ее поддерживать.

– Отпусти меня, пожалуйста! – Марис провела дрожащими пальцами по лицу и осмотрелась: комната неподвижна, пол сохранял привычную горизонтальность, ее ноги твердо стояли на нем. Она глубоко вздохнула и снова шагнула.

Внезапно пол выскользнул из-под ног, и она упала бы, но Эван снова оказался рядом.

– С'Релла, дай тазик!

– Ничего… Я могу ходить… Пусти… – Но голос ее прервался, потому что ее стошнило. К счастью, С'Релла успела вовремя.

Все еще пошатываясь, но чувствуя себя немного лучше, Марис с помощью Эвана добрела до кровати.

– В чем дело? – спросила она.

Он встревоженно покачал головой.

– Наверно, еще слишком рано. – Потом торопливо добавил: – Мне надо навестить больного ребенка. Я вернусь через час. Не вздумай вставать до моего возвращения.

Когда Эван снял лубки с ее руки, Марис была вне себя от радости: рука срослась правильно, хорошо двигалась. Конечно, понадобятся долгие тренировки, чтобы укрепить мышцы, прежде чем она сможет летать, но мысль о предстоящих часах нелегких упражнений после безделья, длившегося целую вечность, только веселила ее.