Зеркало Иблиса - Виктор Бурцев

Чертов «бедфорд», наверное, уже занесло песком…

Когда он оставил его?

Месяц назад?

Два месяца?

Буря не утихала. Альтобелли сидел, скорчившись, укутав голову в пахнущую потом и человеческой грязью ткань, и бормотал себе под нос технические характеристики истребителя «макки». Просто так, чтобы не спятить.

Для человека, проведшего в пустыне бог весть сколько времени, подполковник выглядел вполне сносно. Он даже брился, всухую, с проклятиями скобля щетину все еще острым десантным ножом. Британская форма истрепалась, и он кутался в изодранное одеяло, одну из немногих вещей, что был в силах забрать из брошенного грузовика.

Пару раз ему встречались люди на лошадях и верблюдах. Они не трогали Альтобелли, наоборот, давали ему воду, вяленое мясо, лепешки. Подполковник благодарил и кланялся, а когда один из всадников, угрюмый бородач, ткнул пальцем в «стэн», Альтобелли тут же отдал ему автомат. У него оставался небольшой «маузер» с двумя магазинами, и этого было достаточно.

Однажды он забрел в маленькую деревню, населенную странными пугливыми людьми, которые при виде его попрятались в хилые желто-коричневые домишки. Одетые в бахромчатые накидки, худолицые и безбородые, с большими черными глазами, обитатели деревеньки совсем не походили на арабов.

Это случилось, когда подполковник был на грани помешательства, и потом он не раз думал, видел ли деревню на самом деле или она пригрезилась больному мозгу… Правда, на следующий день, когда подполковник обнаружил себя слепо бредущим через барханы, в большой фляге за спиной плескалась мутная глинистая вода…

Еще Альтобелли часто размышлял, что и зачем искали они в пустыне, а вернее, для чего был послан на заклание маленький отряд капитана фон Акстхельма. Более нелепой операции подполковник в своей жизни не видел, но за этой показной нелепостью явно что-то скрывалось. Что?

Это еще предстояло узнать. А для этого необходимо вернуться. Вернуться во что бы то ни стало.

Он осторожно освободил от ткани отверстие для глаза и огляделся. Буря вроде бы пошла на убыль, и подполковник с кряхтеньем поднялся сначала на колени, потом, шатаясь, встал на ноги.

Постоял несколько минут, сделал глоток воды из фляги, в которой почти ничего не осталось, и пошел на север, туда, где находилось побережье.

Время давным-давно стало для него неведомым. Часы, надежная вроде бы «омега», то ли забились мельчайшими частицами песка, то ли швейцарский механизм просто не выдержал одуряющей жары. Но часов через шесть, перемежающихся редкими остановками, подполковник понял, что дальше идти пока не может. Солнце поднималось высоко над головой, и он принялся озираться в поисках благословенной тени.

Но тени не было.

— Что это там такое? — спросил Тони Брамилла, закуривая.

— Сколько раз я тебя просил, не дыми в кабине, — укоризненно сказал сидящий за рулем черноволосый крепыш. Брамилла хихикнул, но сигарету не выбросил.

— Что ты спрашивал?

— Я говорю, что это там такое? Водитель вгляделся.

— Матерь божья, похоже, человек! Это лежит человек!

— Надо подъехать и посмотреть, что там такое, — предложил Брамилла.

— А если это ливийский партизан с гранатой? — опасливо спросил водитель.

— Успокойся, Артуро. Тут нет партизан. Партизаны западнее.

— Никогда не знаешь, где могут быть партизаны и что у них на уме, — резонно заметил водитель, но свернул с еле заметной дороги.

Спрыгнув на песок, Брамилла нагнулся над лежавшей фигурой, в то время как водитель с автоматом в руках страховал его.

— Эй, приятель! — сказал Брамилла. — Ты жив? Он потряс незнакомца за плечо, перевернул.

— Не араб, — заметил водитель. — Бритый и похож на европейца.

— Я итальянец, — прошептал лежащий человек потрескавшимися губами. — Я итальянец…

— Матерь божья, он из наших! — заорал Брамилла.

Вдвоем они перенесли снова потерявшего сознание соотечественника в крытый брезентом кузов.

— Я останусь при нем, — сказал Брамилла. — Гони назад, он совсем плох.

— Как скажешь.

— Парень, а тебе повезло, — заметил Брамилла, устроившись поудобнее среди сваленных в кузове шин. — Тебе очень повезло, и ты должен благодарить мадонну за то, что не проскочил немного левее или немного правее и что мы ехали мимо… Похоже, совсем скоро нас тут уже и не будет. Ну да оно и к лучшему. Ни дуче, ни фюрер не заставят меня подставлять задницу под пули в этом пекле…

Брамилла осекся и посмотрел, не пришел ли тот в себя. Но незнакомец лежал с закрытыми глазами, и Брамилла подумал, что, если он помрет в дороге, надо его хоть похоронить по-человечески, по-христиански… И перекрестился.

— Вы слышите меня? Как вас зовут? Голос доносился словно из-под большой пуховой подушки.

— Я итальянец, — сказал Альтобелли. Слова словно продирались наружу сквозь высохшие голосовые связки.

— Как вас зовут?

— Джанфранко… Джанфранко Иньяги.

Подполковник не стал называть свою настоящую фамилию. Почему? Он и сам не знал. Но что-то подсказало ему, что стоит поиграть в прятки. Тем более маловероятно, чтобы сейчас можно было что-то проверить…

— Иньяги? Хорошо. Вы рядовой?

— Да, господин…

— Капитан Мингоцци.

— Да, господин капитан… Я выполнял секретную миссию. Мне нужно встретиться с вашим старшим офицером.

— Со старшим? Вы можете сообщить все мне.

— Извините, господин капитан, но я хотел бы видеть старшего офицера.

Подполковнику наконец-то удалось разлепить веки. Мингоцци оказался молодым человеком с внешностью киноактера и новеньким немецким Железным крестом на груди. Он явно был недоволен тем, что какой-то подозрительный солдат, одетый к тому же в британскую форму, не желает с ним разговаривать.

— Вас устроит майор Тольдо, начальник штаба? — поджав губы, спросил капитан.

— Да, господин капитан. Спасибо.

Мингоцци удалился, видимо, за майором. Альтобелли огляделся. Он лежал на походной койке в большой палатке, неподалеку на такой же койке помещался кто-то забинтованный с головы до ног.

Майор Тольдо не заставил себя долго ждать. Толстый и неповоротливый, он напомнил подполковнику одного знакомого интенданта с военно-морской базы в Бари, который проиграл ему в бильярд отличный серебряный портсигар.

— Рядовой Иньяги? Что у вас ко мне?

— Я не рядовой, господин майор, — сказал Альтобелли и попытался сесть. Это ему, как ни странно, удалось. Голова сильно кружилась, но в общем он чувствовал себя совсем не так плохо, как ожидал. — Меня фамилия Альтобелли, подполковник Альтобелли. Вы можете проверить сведения, если свяжетесь со штабом Кавальери… Или с князем Боргезе…

Если фамилии и потрясли толстого майора, он никак этого не выказал.

— Подполковник? Допустим. И что вы делали здесь, да еще в этой форме?

— Я был проводником немецкого разведывательного отряда, майор. Отряд погиб.

— Когда это случилось?

— Я… Какое сегодня число? Майор молча указал на полотняную стенку, где висел календарь с видами Неаполя.

— Черт побери… — выдохнул Альтобелли. — Я полагал… Я думал, что прошло куда меньше времени…

— Подполковник Альтобелли. Хорошо, я проверю, — кивнул майор. — У вас есть какие-то сведения?

— Господин майор, я прошу вас об одном: пусть я останусь рядовым Иньяги и мне в ближайшее время нужно попасть в Триполи.

— Это вряд ли возможно в ближайшее время. Да и Триполи слишком далеко…

— А где мы? Что рядом?

— Мерса-Матрух вас устроит?

Это был еще один удар для подполковника. Прикинув на мысленной карте свой маршрут, он едва не застонал. Словно библейский Моисей, бродил он по пустыне, выписывая замысловатые кренделя, и забрел так далеко на северо-восток.

— Мерса-Матрух? Хорошо, пусть будет Мерса-Матрух. Вы можете выделить мне машину?

— Обстановка на фронте очень тревожная, господин подполковник, — пожевав губами, сказал толстяк. — Видимо, нам придется отступать. Так что не имеет смысла посылать вас туда специально. Тем более вам нужно прийти в себя, а я должен запросить штаб Кавальери.

— Что ж, вам виднее, господин майор, — согласился Альтобелли.

68

Аллах над любой вещью мощен. В его власти Начало и Конец. И может обратить он одно в другое.

Песок под копытами коня не поет, как земля, не звенит, как булыжник. Песок под копытами шепчет. Нашептывает строки из Запретной Книги. Или из Святого Писания. Смотря что хочешь услышать, смотря как хочешь слышать… Песок мягкий. Его можно засыпать в любую форму, но убери стенки — и он рассыплется. Песок не сопротивляется стали, которая пронзает его. Но пули останавливаются в песке.

Четыре кинжала в мешке о чем-то говорят друг с другом. Им отвечает пятый, тот, что за поясом