Зеркало Иблиса - Виктор Бурцев

Слова застряли у Фрисснера в глотке. Он вдруг понял, что несчастный профессор еще питает надежду на триумфальное возвращение. До сей поры ему не приходило в голову, что рядом с ними, людьми военными и в той или иной степени готовыми к смерти, находится штатский.

— Понимаете, профессор. — Фрисснер не умел врать, не любил, но старался, чтобы голос его звучал убедительнее. — Разрешения даю не я, я только исполнитель. Но вот мое руководство, безусловно, оценит ваше участие в этом предприятии, и, думаю, положительно.

— Но вы…

— Я, конечно, выскажусь в самых правильных тонах. В этом вы можете быть уверены.

— Хорошо. — Профессор был удовлетворен.

— Так что же там про пески? — Артур поспешил перевести разговор в более безопасное для себя русло. Туда, где не будет маячить страшным призраком вопрос: «А что потом?»

— Пески… Какие-то невнятные заметки, что-то про пески, про которые нужно не забыть. Почему не забыть? Никаких данных… И еще говорилось про шевелящиеся пески! Это, я помню, как раз где идет речь непосредственно о Зеркале.

«Шевелящиеся пески, только их не хватает… Хотя когда мы тонули среди барханов, было что-то похожее…» — Фрисснер покрепче ухватился за руль, когда сверху кто-то громко забарабанил по крыше кабины.

Грузовик остановился, скрипнули тормоза.

— Что там? — Артур высунулся из кабины. На него смотрело разъяренное лицо Ягера.

— Вы что, совсем ослепли там?! Если бы я не знал нашего профессора, то подумал бы, что этот интеллигент вас удушил!

— Вы можете изъясняться яснее?

— Яснее?!! Яснее некуда, протрите глаза! Вы едва не врезались в этот чертов монумент!!!

Фрисснер посмотрел вперед и увидел. Огромную, черную как ночь скалу. Которая действительно до жути напоминала вставшего на задние лапы ящера. Песок в тени этого монумента был таким же черным, как и сам камень.

— Какой монумент? Он что, свихнулся? — подал голос сзади Замке.

Ягер свесился еще больше и, рискуя свалиться, заглянул в кабину.

— Кто свихнулся, интель хренов?

Профессор усох и забился в дальний угол.

— Но ведь ничего же нет…

— Где?! — Ягер покраснел, и Артур отстраненно подумал, что от его лица можно прикуривать.

— Там… — Замке сделался еще меньше, но сдаваться не собирался. Дрожащей рукой указал на лобовое стекло.

Ягер посмотрел в указанном направлении, и уже готовое ругательство застряло у него на языке. В пейзаже, который виднелся через лобовое стекло автомобиля, не было никакого черного обелиска, напоминающего огромную ящерицу. Вообще ничего не было Просто пустыня, горная гряда справа. И ничего больше.

64

Он скажет: Разве это — не истина? Они скажут: Да, клянемся Господом нашим!

— Итак, капитан фон Акстхельм, вы утверждаете, что цель экспедиции была вам неизвестна, — осуждающим тоном сказал полный британский полковник, сидящий перед десантником.

— Я уже сказал вам, — кивнул капитан.

— Но вы — командир отряда, насколько мне известно…

— Вам все может рассказать подполковник Альтобелли, который являлся нашим проводником… и вашим агентом, — криво усмехнулся немец.

— Полноте, капитан, — неожиданно добродушно заявил полковник. — Альтобелли имел указание доставить отряд в Эль-Джауф, а вот зачем — ему уже никто не сказал. Вы же знаете отношение в верхах к вашим итальянским союзникам…

— Мне нечего вам сказать.

— Странно это все, вот что я вам скажу, капитан… Хотите курить? — полковник подвинул к десантнику открытую коробку с сигарами. — Не лучшие, но все же…

— Благодарю. — Фон Акстхельм взял сигару, откусил кончик, посмотрел, куда бы сплюнуть.

— На пол, на пол, уважаемый капитан. Тут не до хороших манер… — поморщился полковник.

Его звали Макгрудер, и именно в его ведение перешли все пленные после их доставки в Александрию. Держали всех раздельно, что сделали с солдатами — фон Акстхельм не знал. Один раз в коридоре видел доктора Корнелиуса — старый брюзга выглядел таким же ехидным и злобным.

— Посудите сами, получается очень странно, — продолжал полковник, щелкая большой бензиновой зажигалкой и поднося пламя к сигаре фон Акстхельма. — Вы едете за тридевять земель в не самых лучших условиях — а попросту говоря, во время активных боевых действий, — чтобы копать древние захоронения в Эль-Джауфе, которые там то ли есть, то ли могут быть, по теории господина Корнелиуса.

— Моя задача — охрана профессора. Я не знаю, что может быть в тех захоронениях и есть ли они. Я получил приказ, полковник.

— Уважаемый доктор прочел мне целую лекцию, капитан, — казалось, не услышав фон Акстхельма, говорил полковник. — Я пригласил двух наших археологов из Гизы, они долго и увлеченно спорили и, казалось, остались довольны друг другом. Это очень интересно, скажу вам — династии фараонов, гробницы, грабители могил, проклятия мумий… Я знал лорда Карнарвона, погибшего в свое время от этого проклятия. Но я понял лишь одно — доктор Корне-лиус не знает ровным счетом ничего. Ему неожиданно предложили съездить в Эль-Джауф, куда он даже не надеялся попасть в ближайшие десять лет, и проверить некоторые свои гипотезы. И даже дали целый отряд с техникой и оружием. Зачем? Или вашему рейху некуда девать два десятка отборных солдат?

— Цель экспедиции была мне неизвестна. Я — военный человек, я исполнял полученный приказ.

— Хорошо. Кто вам дал этот приказ?

— Я уже сказал вам — генерал Байерлейн в Триполи.

— А Штудент?

— Со Штудентом все было согласовано. После согласования нас перебросили в Триполи, а там мы получили четкий приказ. Я не знаю, почему послали именно парашютистов.

— Значит, Байерлейн… В Триполи, — задумчиво пробормотал полковник. — Капитан, вы разумный человек. Вы прекрасно понимаете, что из вашей экспедиции мы просто обязаны что-то извлечь. Что я доложу в Лондон? Что взял в плен мирную археологическую экспедицию, вооруженную и переодетую в британскую полевую форму? Тут не может не быть изюминки, капитан. И вы, как старший, что-то должны знать. У нас найдутся методы, но я бы не хотел…

— Я получил приказ, и я его выполнял, — оборвал Макгрудера капитан и загасил сигару в пепельнице. — И еще…

— Что?

— У вас омерзительные сигары, полковник. Но все равно благодарю. Я могу взять окурок с собой?

— Ради бога. И подумайте над моими словами, капитан. Хорошенько подумайте.

Когда фон Акстхельма увели, полковник Макгрудер, морщась, потер бок — с самого утра его мучил желчный пузырь — и полез в шкафчик за маленькой бутылочкой виски. Что бы там ни говорили врачи, а лучшего лекарства Господь пока не выдумал.

Сделав глоточек и с наслаждением подождав, пока огненный комок прокатится по пищеводу и упадет в пустой желудок (кстати, надо бы и поесть, все же к полудню дело), Макгрудер принялся со вздохами ворошить скопившиеся на столе бумаги. Это уму непостижимо, сколько ненужной макулатуры приходится исписывать, пусть ты даже офицер в высшей степени секретной службы. Хотя, наверное, именно из-за этого прибавляется еще процентов двадцать писанины…

Полковник действительно пребывал в растерянности. Многодневные допросы не давали никакой информации. Профессор не видел в экспедиции ровным счетом никакой секретности и охотно болтал на археологические темы. Двое уцелевших офицеров то ли в самом деле выполняли исключительно охранные функции, то ли скрывали истинную цель отряда. О солдатах не приходилось и говорить. Возможно, лучом света мог бы стать Ворон — подполковник Альтобелли, но он предпочел вернуться обратно. Наверное, в уверенности, что его познания окажутся ненужными. Да оно так и есть — проводника и специалиста по пустыне, его никто не вводил в курс дела.

Что ж, капитан фон Акстхельм попал в переплет. Полковник сделал еще глоток и покачал головой.

Жаль бравого парашютиста, а ничего не поделаешь. Даже если он ничего не знает, из него будут тянуть показания, и это бывает очень больно. Наверху хотят знать, что за экспедиция, зачем экспедиция, ведь археологических экспедиций «просто так» в военное время не бывает.

В дверь скромно постучали, и вошел капитан Пэкстон, очкастый трудяга с зализанными на плешь светлыми волосами. Такие обычно не теряют время на выпивку и развлечения, предпочитая написать очередную служебную записку, но Пэкстон как раз являлся исключением. Макгрудер без лишних слов протянул ему бутылочку, и Пэкстон с готовностью к ней приложийся.

— Мэн, — сказал он, возвращая напиток.

— Не угадал, Эрни, — улыбнулся полковник — Глазго.

— Не важно, все равно продирает до костей.. — Пэкстон опустился на стул, где еще несколько минут назад сидел немецкий капитан, и сообщил:

— Есть интересный документ, сэр.

— Ну-ну…

Пэкстон раскрыл папку со шнурочками и положил на стол перед полковником написанное от руки донесение Взглянув на дату, Макгрудер крякнул.