Избранное - Кэндзабуро Оэ

— Так и было на самом деле. Я это прекрасно понимаю, — сказала Наоби. — А теперь ты решил отказаться от своего отшельничества и вернуться в общество?

— Нет, этого я делать не собираюсь, скорее наоборот. Но мне бы хотелось сделать достоянием общества некоторые выводы, в которых я утвердился, ведя отшельническую жизнь. Разумеется, выставлять свою кандидатуру на выборах я не собираюсь.

— Да это и невозможно, — сказала Наоби.

— Конечно. Я встретился с компанией молодежи, их мысли во многом совпадают с некоторыми положениями, в которых я утвердился за годы затворничества. Это те самые ребята, которым удалось благодаря твоей любезности пожить в Идзу. …Меня сейчас волнует один наш совместный замысел. Почувствовать, как нечто, пребывающее во мне, становится достоянием общества — вот, собственно, что привлекает меня в этом предприятии… В общем, говоря конкретно, мы хотим купить корабль и уйти в море. Это и привело меня сюда. Убежище и землю я получил от Кэ, может быть, теперь твоя компания выкупит их у меня? На вырученные деньги мы хотим приобрести корабль, на котором мы с Дзином и нашими молодыми приятелями могли бы начать новую жизнь.

— Попробую предложить. Сейчас большие суммы брошены на мою предвыборную кампанию, поэтому надо с ними все как следует обсудить. Если ты позвонишь мне завтра, я тебе сообщу о решении. Сколько тебе нужно денег?

— Не имею представления, — сказал Исана. — Могу лишь сказать, что нам нужен корабль для команды в двенадцать-тринадцать человек.

— Собираетесь в дальнее плавание?

— Нет, скорее мы будем плавать вокруг Японии. …Видишь ли, план разработан молодежью, поэтому в деталях я его не знаю. В общем, мы с Дзином хотим начать жить вместе с другими людьми, так сказать, в подвижном убежище.

— Я помогу подобрать корабль. Отец, кажется, был связан с рыболовными компаниями, — сказала Наоби.

Исана поднялся.

— Действительно, Кэ все время стонет. Видимо, это помогает ему сохранить физические силы? — спросил он.

— Иногда нам удается насильно сделать ему обезболивающий укол. И тогда отец, выспавшись и восстановив силы, начинает ругать нас за то, что мы поступили против его воли.

— Когда в следующий раз силы вернутся к нему, передай, пожалуйста, что я приходил и слышал его стоны, — сказал Исана.

— Спасибо, передам, — сказала Наоби и как бы в знак признательности вынула из ящика стола конверт с деньгами и протянула Исана.

Исана стал прощаться, и Наоби, видимо вспомнив о полицейском, несущем охрану в коридоре, решила проводить его до лифта.

— Когда я была беременна Дзином, — сказала она, не глядя на Исана, — и заболела, я не знала, выживет ли он, выживу ли я. Как видишь, я выжила.

— Вот и хорошо. Кстати, Дзин тоже выжил, выжил и я, — сказал Исана.

Войдя в лифт и обернувшись, Исана со щемящей болью посмотрел на выглядывавшие из-под накинутой на плечи кофточки темные, с огрубевшей кожей локти Наоби, которая ушла, не дожидаясь, пока закроются автоматические двери лифта. В ушах Исана неумолчным эхом звучали стоны больного…

Исана шел по улице в поисках продовольственного магазина, и обжигающая жара, как увеличительным стеклом, сконцентрированная сферой небосклона, раскалывала голову на мелкие кусочки. Мозг не переставая сверлили стоны Кэ. Показался огромный продовольственный магазин — супермаркет. Исана подошел к управляющему, стоявшему у кассы, и, вспомнив перечень продуктов неприкосновенного запаса, прилагавшийся к рекламе атомных убежищ, сделал заказ.

— Собираетесь в путешествие? В горы, по морю? — заинтересовался управляющий.

— По морю.

Невинный вопрос коснулся самого потайного уголка души Исана, и он вдруг понял, как мало он верит в то, что Свободные мореплаватели выйдут в море. Так или иначе, продовольствие, спрятанное в бункере, поможет им выдержать осаду. Только сейчас Исана открылась вся неуверенность Такаки в будущем Союза свободных мореплавателей, все его колебания. И только поднявшись на борт корабля, они, загнанные в угол, станут настоящими Свободными мореплавателями. Достоинство Такаки как деятельного руководителя в том и состоит, что он планомерно готовит это превращение.

— Пусть продукты оставят пока здесь. Я поищу такси, — сказал Исана и положил рядом со счетом почти все деньги, полученные от Наоби.

— Такси? Не поместится, — сказал молодой управляющий, оценивающе посмотрев на Исана. — Немного не рассчитали, по-моему, хотя подбирали все весьма продуманно.

— Действительно, я совсем упустил это из виду, — растерянно сказал Исана, думая, как не хватает сейчас Такаки. Тот бы мигом стащил даже многотонный грузовик…

— Что ж, придется доставить покупку на нашей машине. Чтобы избежать волокиты, вы бы сами сели в машину и показали дорогу.

— Вы очень любезны…

— Такой крупной покупки еще не было с открытия нашего магазина, — сказал управляющий и холодно улыбнулся, точно желая показать, что его сообразительность и способности достойны лучшего применения.

Подталкиваемый в спину новыми покупателями, Исана отошел от кассы и подошел к окну, на котором красовались крупные иероглифы обращенной к улице рекламы. Рядом с его головой была изображена полка с пряностями, над ней в мельчайших деталях были выписаны растения, из которых они добываются. Черный перец, красный перец, лавр, коричник… В детстве Исана, усвоив мудрость, передававшуюся из поколения в поколение в деревне, окруженной лесами, приступая к важному делу, грыз корень коричника. В их деревне рос всего лишь один, но огромный коричник. Ты помнишь наше голодное детство? — сказал Исана душе коричника, извлекая растение из глубин памяти. — Это изобилие продуктов напомнило мне об огромном количестве пустых желудков в те годы. Потом он представил себе картину, как толпы грабят продовольственный магазин. Огромная гора выставленных напоказ консервных банок рушится, и дети оказываются погребенными под ней. Бесчисленные ноги топчут банки, но никому не приходит в голову спасти детей. Толпа людей, объятых ужасом атомной войны, грабит продовольственный магазин, тщетно надеясь спастись бегством. У Союза свободных мореплавателей достаточно продовольствия. И теперь они с винтовками в руках должны отогнать толпу, пытающуюся силой проникнуть в атомное убежище Свободных мореплавателей. Толпу, которая топчет заваленных консервными банками детей и стремится в единственное в этом огромном городе общественное атомное убежище…

— Что может быть лучше загородной прогулки в обществе милых сердцу друзей, — сказал управляющий, изобразив на лице печаль. — Как бы мне хотелось совершить такую поездку.

Появились двое молодых людей и унесли купленные Исана продукты. За окном, задом к тротуару, стоял фургон. Управляющий умолк, на его умном лице действительно отражалось вполне понятное желание сбежать от окружающих его товаров. Почему этот человек хочет сбежать отсюда? — сказал Исана душам деревьев и душам китов. — Может быть, потому, что и он дрожит от страха, думая о грабеже в случае атомной войны?

— Готовы ли вы к тому, что толпа вдруг начнет грабить магазины? — спросил Исана. Управляющий, вздрогнув, отступил на шаг, но было ясно, что он воспринял слова Исана как нелепую шутку. — Ну, скажем, в день Страшного суда?

— Нет, конечно. И зачем? Разве у нас не конституционная страна. Такой же она будет и в день Страшного суда.

Когда молодой водитель, погрузив продукты, влезал в машину, управляющий что-то шепнул ему на ухо. Не обратив на это внимания, Исана сел рядом с ним. Из центра города они поехали по автостраде, идущей на северо-запад, но, видимо, где-то впереди случилась авария, так как их сторона была забита машинами, а на противоположной не было ни одной. Из-за палящей летней жары ни на тротуарах, ни на пешеходных виадуках не было ни живой души. Город — как накануне атомной войны. Люди, побросав дома и имущество, бежали из города, спасаясь от атомной бомбардировки, — обратился Исана к душам деревьев и душам китов. Он хотел то же самое сказать сидевшему рядом с ним молодому человеку, но тот держался неприступно и явно не был расположен его слушать. С тех пор как началась его отшельническая жизнь, Исана не поддерживал отношений с посторонними, и он подумал, что, кроме Такаки и его товарищей, вся остальная молодежь под стать этому водителю. Но, с другой стороны, молчание молодого человека вполне естественно: воздух, влетавший в окно, которое из-за жары пришлось открыть, был насыщен выхлопными газами, и он из последних сил управлял машиной, и его потное лицо было в грязных потеках. У Исана по-прежнему звучали в ушах стоны Кэ, и у него не было иного выхода, как снова обратиться к душам деревьев и душам китов. По его лицу тоже ползли грязные струйки пота.