Эрос - Хельмут Крауссер

«Искренне желаю Вам удачи».

Нечто

Через несколько месяцев меня пригласили на похороны. Я мог позволить себе доехать от Мюнхена на такси, но на душе у меня лежал камень – мне было совестно, что работа над романом все еще не начата. Чего-то явно не хватало, но я не понимал чего.

Такси въехало по подъему к замку. Ойленнест недавно отремонтировали, он сверкал свежей краской – именно так я представлял себе сияние Ледяного дворца. Парк с березовым перелеском смотрелся по-идиллически живописно, нежная молодая зелень газона гармонично перекликалась с небесной синевой. День клонился к вечеру, и края облаков за деревьями уже окрасились алым.

Меня не только никто не приветствовал – здесь как будто вообще не замечали моего присутствия. Это были очень тихие похороны. Немного музыки и никаких надгробных речей, как и пожелал Александр в своем завещании.

Специальный гидравлический лифт плавно опустил гроб в могилу. В общей сложности на церемонии присутствовали чуть больше десятка человек, в том числе несколько пожилых мужчин в черных костюмах, похожих на униформу. Некоторые бросили в могилу по красной розе, другие стояли просто так. Лукиан держался далеко в стороне и потерянно бродил под деревьями, покрытыми свежей листвой, напоенной солнцем ласкового майского дня.

Постояв немного у открытой могилы, участники траурной церемонии один за другим покидали парк и брели в направлении замка. Люди почти не разговаривали. Я не понимал, что мне делать, к кому обращаться и нужно ли обговаривать что-то еще с Лукианом.

Внезапно рядом с Лукианом, что стоял на тополиной аллее, возникла женщина в черном платье и черной шляпе с вуалью. Лукиан взял ее за руку, и они медленно пошли к могиле. Женщина передвигалась с трудом, что выдавало ее почтенный возраст. Дряхлой рукой она бросила в могилу нечто легкое – я не разобрал, что именно. Этот неведомый предмет подхватило ветром, и он качался в воздухе несколько секунд перед тем, как упасть на гроб. Возможно, это был просто кусочек цветной бумаги. Оба постояли молча с четверть часа, затем Лукиан сделал знак, и каменные створки над могилой закрылись. Сгорая от любопытства, я медленно подступал ближе к этой паре, и теперь стоял в каких-то двух метрах от них. Лукиан обернулся и подмигнул мне. Женщина положила руку на его плечо. Она явно устала. Черты ее лица были почти неразличимы под вуалью. Я назвался по имени и сделал учтивый полупоклон, но она лишь бегло кивнула в ответ и без единого слова прошла мимо меня, очевидно, давая понять, что для меня вся эта история подошла к концу.

Эпилог

Вопреки настоятельному желанию фон Брюккена, почти все, что он наговорил на диктофон, я оставил практически без изменений. Недоговоренность, умолчания и отказ от подробных описаний показались мне более красноречивыми, чем любые орнаменты вымысла.

Несколько лет спустя я отправил Лукиану готовый машинописный вариант романа с предложением внести свои изменения и дополнения. Теперь ему предоставлялась последняя возможность для этого. Лукиан не ответил.

Вместо этого я получил очень дружелюбное письмо из Асунсьона, столицы Парагвая. Дама по имени Констанца да Понте писала мне, что ее очень позабавила моя интерпретация всей этой истории. К сожалению, ее брат Александр не рассказал мне всей правды, но не стоит что-то менять в книге из-за этого. Напротив, вносить изменения ни в коем случае нельзя – просто для нее очень важно, чтобы я узнал правду. Или хотя бы ее частицу. Ведь это помогает лучше понять личность Александра. Возможно, он утаил информацию из лучших побуждений, не желая бросать тень на своих сестер.

Их отец, Кнут фон Брюккен, отправил на тот свет свою супругу с ее добровольного согласия, что подтверждается в прощальном письме, а затем покончил с собой: будучи убежденным национал-социалистом, он не мог представить себе мир без Гитлера. А вот детей своих он не убивал. По инициативе старого Кеферлоэра незадолго до конца войны их переправили на самолете через Италию в Парагвай – и девочек, и Александра, который впоследствии порвал с прошлым своей семьи, но всю жизнь стыдился его. В 1950 году он вернулся в Мюнхен, чтобы приступить к управлению предприятиями на правах прямого наследника. Старик Кеферлоэр, изображенный в моем романе таким интриганом, никогда не оказывал Александру активного сопротивления – он лишь сомневался в его профессиональной компетенции, только и всего.

Судить об окончании истории она не может. Александр прекрасно обеспечил и ее, и другую сестру, Козиму, которая скончалась в 1991 году. Обе прожили всю свою жизнь в Парагвае, сменили фамилии и нашли свое счастье. Одним словом, они жили так счастливо, как только может мечтать человек.

Это произведение – роман. Все его герои, как и их имена, вымышлены. Подлинные исторические события служат лишь фоном, на котором действуют персонажи. В отдельных случаях потребовалось немного адаптировать фон в соответствии с условиями, продиктованными самим текстом. Автор просит не считать это неуважением к памяти реальных лиц и приносит особую благодарность Сюзанне Мюллер-Вольфф из Лейпцига за ценные советы, что позволили точнее описать повседневную жизнь в ГДР.

Примечания

1

Перевод принадлежит Марку Белорусцу.

2

Первый стих принадлежит реальному человеку, второй представляет собой двойную мистификацию – написан от лица главной героини романа, причем уже после того, как она сменила имя и фамилию. (Примеч. пер.)

3

Фашистская молодежная организация в Германии (1926–1945). (Примеч. ред.)

4

Младшая возрастная группа «Гитлерюгенда» (от 10 до 14 лет). (Примеч. ред.)

5

Вотан (Водан) – верховное божество в мифологии древних германцев, соответствует скандинавскому Одину. (Примеч. пер.)

6

Говорящая фамилия. Буквально она означает «веселый», «радостный» (нем. firehlich), что приобретает особый смысл с учетом той роли, которую сыграл этот человек в возрождении Александра, его возвращении к нормальной жизни. (Примеч. пер.)

7

Швабинг – район Мюнхена. (Примеч. пер.)

8

«Байришер Хоф» («Bayerischer Hof») – фешенебельный отель в центре Мюнхена, известный с 1841 года. (Примеч. пер.)

9

Каспар Хаузер (1812–1833) – предполагаемый отпрыск знатного германского рода, жертва внутрисемейных интриг. Все детство и начало юности провел в заточении, отчего сильно отставал в развитии. (Примеч. пер.)

10

КПГ – Коммунистическая партия Германии. (Примеч. пер.)

11

Сырой мясной фарш с минимумом приправ (Hackepeter) относится к числу немецких национальных блюд. (Примеч. пер.)

12

«Братья, к свободе и солнцу!» («Brueder, zur Sonne, zur Freiheit!») – немецкий вариант песни «Смело, товарищи, в ногу!» на слова русского революционера Л.П. Радина (1860–1900). (Примеч. пер.)

13

Аттестат действительно хороший. Пятибалльная система оценок в Германии прямо противоположна советской (российской). Единица соответствует нашей пятерке, двойка – четверке, и так далее. (Примеч. пер.)

14

Первый такой марш состоялся в ФРГ в 1960 году. Традиция проводить подобные акции сохранилась до сегодняшнего времени. (Примеч. пер.)

15

Христианско-демократический союз. (Примеч. ред.)

16

В главе изображаются события 1961 года, но Лайка побывала в космосе гораздо раньше, в 1957 году. Очевидно, мелкие несоответствия в датах объясняются выбранной формой повествования: фон Брюккен якобы рассказывает все это по памяти, а человеческая память – не идеальное хранилище информации. Тот же принцип калейдоскопа, временной смещенности наблюдается и в перечислении ряда других событий (Эйхман Кастро… Гагарин… Кеннеди… Пеле… Мэрилин Монро). (Примеч. пер.)

17

Эйхман Карл Адольф (1906–1962), немецко-фашистский военный преступник, казнен по решению суда в Израиле. (Прим. пер.)

18

Арендт Ханна (1906–1975), философ и историк, автор значительной книги о Холокосте «Эйхман в Иерусалиме» («Eichmann in Jerusalem», 1963). См. предыдущий комментарий. (Примеч. пер.)

19

В 1963 году, в разгар «холодной войны», президент США Джон Кеннеди совершает визит в Западный Берлин. Выражая солидарность США с жителями Западного Берлина, Кеннеди называет себя берлинцем («Ich bin ein Berliner»). (Примеч. пер.)