Любимый незнакомец - Эми Хармон

Зузана страшная женщина. И Ленка тоже, хотя кажется безобидной.

– Мои тетушки так стары, что годятся вам в бабки. Никакой опасности они для вас не представляют.

– В этом я с вами не соглашусь. А вы годитесь мне в дочери.

– Бог мой, нет, не гожусь. Какой же вы все-таки старомодный, Майкл. Мы с вами обсуждаем смерть, убийства и обезглавливание, мы только что выпутались из весьма неприятной истории, но при этом вы нервничаете оттого, что я сижу в вашей комнате.

– Я не старомодный, – возразил он тоном безусловного приверженца традиционных ценностей, скинул ботинки и лег на кровать, скрестив на груди руки. Правда, лампу он не погасил.

– Не переживайте. Я не стану снова на вас набрасываться. Обещаю. Если честно, мне тоже неловко, – проговорила она тихим голосом.

Это его удивило.

– Я сам вас поцеловал, – буркнул он. – Вы на меня не набрасывались.

– Вы поцеловали меня, потому что злились… и еще раз потому, что не успели толком проснуться. А я поцеловала вас, потому что хотела этого. Оба раза. – Последние слова она, к счастью, проговорила, отвернувшись от него в сторону. У него не было возможности разглядеть выражение ее лица. – Но я вас больше не поцелую. Обещаю. Мы будем просто… друзьями. Мы ведь друзья, правда, Майкл?

Он не смог припомнить ни единой женщины, помимо своей сестры Молли, которую мог бы назвать подругой. В его чувстве к Дани не было ничего братского… или дружеского.

– У вас было много поклонников? – неловко спросил он. – Ухажеров?

– Было несколько, – ответила она.

– Несколько?

– Карл Раус мой ровесник, мы росли вместе. Одно время он ухаживал за мной. Мы с ним ходили на танцы и в кино, мы оба любим кино. Но я не встречала никого, кому бы кино не нравилось.

Ее голос звучал устало. Он знал, что его это совсем не касается. Но все равно не смог не спросить:

– Вы сказали, их было несколько.

– В прошлом году был еще один джентльмен, вдовец, многодетный. Он сразу сказал, что хочет еще детей. Я ничего не имею против детей. Но для него это была скорее сделка. Думаю, он счел, что я достаточно хорошенькая. Но если чувства нет, а есть одни только потребности, мне это не нужно. У меня есть тетушки. Есть дом. И работа.

– И ваши мертвецы.

– Вы ведь скорее молчун.

– Пожалуй что так.

– Но… когда дело касается меня, вы всегда высказываете свое мнение.

Так и было. Он ничего не мог с этим поделать и все еще не был готов окончить разговор.

– Сколько лет было… тому джентльмену?

– Примерно как вам. Он удивился, когда я ему отказала. Сказал, что лучшего предложения мне не дождаться.

Услышав это, он почувствовал ярость и едва удержался от того, чтобы вскочить с кровати и снова начать мерить шагами комнату.

– Каков наглец, – выдавил он.

– Почему? – изумленно спросила она.

– Предложил красивой девушке взвалить на себя заботу о его детях, греть ему постель и взбеленился, когда она ему отказала! Я бы с удовольствием догнал его в темном переулке и сбил с него спесь.

– Я сказала, что считаю его предложение очень лестным, но не могу его принять. И на этом все закончилось.

Он нахмурился:

– А паренек Раусов? Ему вы что сказали?

– Никакой он не паренек. Он меня старше на год. Он не предлагал мне за него выйти, но ему я бы тоже отказала. Он женат, у него скоро родится ребенок.

– А за него вы почему не пошли бы?

– Потому что я ничего, совсем ничего не чувствовала, когда мы были вместе. Когда он меня целовал, я чувствовала себя так же, как если бы сама себе целовала руку. Даже не так – мне гораздо приятнее было самой себе целовать ладонь. – Она сладко зевнула.

Внезапно ему больше всего на свете захотелось сейчас же ее поцеловать. Он крепко сжал зубы и стал думать о темных проулках и о том, как бы он научил всяких олухов уму-разуму. Должно быть, Дани почувствовала исходившее от него напряжение и снова взмолилась, не понимая, что он совершенно не намерен ее прогонять.

– Прошу вас, Майкл, позвольте мне остаться, пока не взойдет солнце, – устало попросила она. – Когда вы проснетесь, меня здесь не будет.

Он подумал, что вряд ли когда-нибудь сможет ей отказать.

– Хорошо, Дани.

Он сел и погасил лампу. Чарли свернулся клубком у него в ногах, словно решив, что ему здесь рады. Мэлоун носком отпихнул его в сторону, чтобы старик не забывал, чья это кровать, но гнать не стал.

– Майкл? – тихо позвала Дани, когда он вытянулся рядом с ней.

– Да?

– Можете взять меня за руку? Я снова вижу, как бедняга Джейкоб Бартунек плачет над своими медицинскими справочниками.

Он шумно выдохнул, словно был не рад ее просьбе, но тут же протянул руку и обхватил ее тонкие пальцы.

– Только не шпионьте за мной, – пробормотал он.

– Я же вам говорила, что это не так работает, старый невежа. – Она свернулась калачиком поближе к нему. – Что мне еще сделать, чтобы вы мне поверили?

Он не ответил. Голос ее прозвучал сонно. Он ей давно верил, верил безоговорочно, просто не мог в этом признаться. Он уже говорил ей раньше, что готов во многое верить.

Ее пальцы безвольно лежали в его руке. Он тихо вслушивался в ее ровное дыхание, испытывая умиротворение от ее присутствия, от веса ее ладони. Почувствовав, что она крепко спит, он поднес к губам ее сжатую руку и, раскрыв ей ладонь, поцеловал.

– Теперь я понимаю, что ты имеешь в виду, Дани. Это приятно, – прошептал он и снова поцеловал ей ладонь. Он вдруг понял, что был бы счастлив, если бы всю свою жизнь, до самой смерти, только и делал, что целовал ей ладонь.

Чарли утробно заурчал, и шерсть у него встала дыбом: он словно боялся, что Мэлоун решил откусить Дани руку.

– Тише, Чарльз, – шикнул Мэлоун, но все-таки опустил ее руку на постель, а потом накрыл Дани уголком своего одеяла. И мгновенно заснул, на удивление довольный собой.

* * *

Он заснул на самом краю кровати, устроившись так далеко от нее, как только сумел. Одной рукой он прикрывал глаза, другая свисала вниз. Ногой в носке он касался пола, словно и во сне хотел сохранить связь с землей. Это ей было понятно. Она часто боялась потеряться в собственных снах.

Она надела туфли и прислушалась, стараясь понять, где сейчас Маргарет. Нельзя, чтобы та заметила, как она выходит из комнаты Майкла.