Автобиография - Жанна Гийон

Из этой обители моя дочь вышла замуж за Мсье Николя Фуке, Графа де Во. Я переехала в дом своей дочери, и по причине ее крайней молодости жила с ней в течение двух с половиной лет. Но даже там мои враги постоянно изобретали против меня одну клевету за другой. Тогда я решила тайком уехать в обитель Бенедиктинцев в Монтаржи, на мою родину. Но об этом стало известно, и мои враги сообща этому помешали. Семья, в которой оказалась моя дочь после брака, относилась к числу друзей Аббата Фенелона, поэтому у меня была возможность часто встречаться с ним в нашем доме. У нас было несколько бесед на темы духовной жизни, во время которых он высказал некоторые возражения по поводу моего духовного опыта. Я ответила со своей обычной простотой, которая переубедила его, как я узнала позже. Поскольку дело Молино в то время наделало много шума, то недоверие высказывалось даже по поводу самых невинных вещей, а слова, используемые авторами–мистиками, были отвергнуты. Но я так просто ему все изложила, и так исчерпывающе разрешила все его сомнения, что никто в то время не разделял мои взгляды более искренне, нежели он, что в дальнейшем послужило основанием для его гонений. Его ответы Епископу Мо ярко демонстрируют это всем, кто прочел их. Теперь, следуя своей склонности к уединению, я поселилась в маленьком частном доме, где иногда имела удовольствие видеться со своей семьей и несколькими лучшими друзьями.

Когда некоторые молодые дамы из Св. Сира сообщили Мадам Ментенон, что в результате беседы со мной они ощутили влечение к Богу, она посоветовала мне продолжать наставлять их. Заметив приятную перемену в некоторых из них, которыми она ранее была недовольна, она признала, что не жалеет о своем совете. Тогда она стала обращаться со мной с огромным уважением, и в течение последующих трех лет, пока это продолжалось, я получала от нее всяческие знаки доверия и высокой оценки. Но именно это впоследствии привело к самым суровым гонениям против меня. Свободный вход в ее дом и доверие ко мне многих молодых придворных дам, известных благодаря своему положению и благочестию, не мешало тем людям, которые меня преследовали. Наставники этих дам затаили на меня обиду. Пользуясь моими неприятностями несколькими годами раньше, они привлекли Епископа Шартра, Игумена Св. Сира, к тому, чтобы донести до сведения Мадам Ментенон, что посредством своего наставничества, я, якобы, расстроила порядок обители. Молодые женщины обители настолько привязались ко мне и к моим словам, что уже больше не слушали своих наставников. Тогда я перестала посещать обитель Св. Сира. Молодым девушкам, которые мне писали, я отвечала только посредством незапечатанных писем, которые проходили через руки Мадам Ментенон.

Вскоре после этого я заболела. Врачи, напрасно испробовав обычный способ лечения, посоветовали мне отправиться на Бурбонские воды. Оказалось, моего слугу подкупили, чтоб он дал мне какой–то яд. Выпив его, я перенесла такие острые боли, что без немедленной помощи умерла бы через несколько часов. Человек, отравивший меня, сразу же сбежал, и я его никогда не видела. Когда я была в Бурбоне, то вода, которой меня иногда рвало, была подобна винному спирту. Я и не думала, что меня отравили, пока врачи Бурбона не убедили меня в этом. Водолечение было малоэффективным. Я страдала в течение семи лет. Бог содержал меня в таком состоянии жертвенности, что я была вполне готова перенести все что угодно и принимать из Его рук любое выпавшее мне несчастье, ибо желание как–то оправдать себя в моем случае приносило тот же эффект, что и попытки толочь воду в ступе. Когда Господь желает дать человеку страдания, Он позволяет, чтобы даже самые благочестивые люди были легко ослеплены по отношению к нему. Я могу засвидетельствовать, что гонение со стороны нечестивого человека является весьма незначительным, если сравнить его с гонением со стороны служителей церкви, обманутых и возбужденных ревностью, которую они считают справедливой. Сейчас многие из них посредством различных хитростей весьма обмануты в отношении меня. Я была представлена им как некое странное творение. Но поскольку, о мой Господь, я должна соответствовать и быть угодной лишь Тебе, я более ценила свое унижение, будучи осуждаемой со всех сторон, нежели возможность быть вознесенной на вершину мирской славы. Как часто я говорила себе, даже ощущая горечь в своем сердце, что мне следует больше бояться угрызений собственной совести, чем негодования и осуждения всех людей!

Глава 21

 ЭТО ВРЕМЯ я познакомилась с Епископом города Мо. Меня представил один мой близкий друг, Граф Шеврез. Я дала ему вышеописанную историю своей жизни и он признался, что нашел в ней столько вкуса, сколько ему редко случалось находить в книгах. Он сказал, что провел за чтением ее три дня, ощущая присутствие Божие в своем разуме в течение всего этого времени. Я предложила епископу оценить все мои произведения, на что ему понадобилось четыре или пять месяцев. Затем он представил мне все свои возражения, на которые я ему ответила. Так как он был незнаком с внутренними путями духа, то я не могу убрать в сторону все те трудности, которые у него возникли в связи с их пониманием. Он утверждал, что, беря во внимание всю прошлую историю церкви, мы можем увидеть, как Бог иногда употреблял прихожан, и в частности женщин, для научения, наставления и вспоможения душам на их пути к совершенству. Я думаю, что одна из причин таких действий Бога состоит в том, что слава не должна быть приписываема никому, кроме Его одного. С этой целью, Он избрал немощные существа этого мира, дабы сокрушить сильных (1 Кор. 1:27). Будучи ревнителем в отношении того, чем люди обязаны лишь Ему, а приписывают друг другу, Бог парадоксально использует слабых людей, дабы Ему одному прославиться в Его делах. Я молюсь, чтобы Бог скорее окончательно сокрушил меня, уничтожив самым страшным образом, нежели я позволю себе присвоить хотя бы наименьшую похвалу за все то благо, которое Ему было угодно совершить через меня для других людей. Я всего лишь жалкое ничтожество. А Бог всемогущ. Ему нравится действовать и проявлять Свою силу посредством людей ничего не значащих. Когда я впервые написала историю своей жизни, она была очень короткой.

В ней я детально описывала свои ошибки и грехи, говоря мало о благословениях Божьих. Затем я ощутила побуждение сжечь ее и написать другую, в которой я бы не пропустила ничего значительного из того, что со мной случилось в жизни. Так я и поступила. Конечно, преступно предавать огласке тайны Короля, но это будет хорошо — рассказать о благословениях Господа нашего Бога и возвеличить Его милости.

По мере того как негодование против меня возрастало, даже мадам Ментенон выступила против меня. Я ей послала мою книгу через графа Бовилье, прося назначить соответствующих людей для проверки моей жизни и учения, и предлагая заключить меня в какую–нибудь тюрьму до окончательного оправдания. Мое предложение было отвергнуто. Тем временем скончался один из моих близких друзей и помощников, господин Фуке. Я весьма глубоко переживала его утрату, но радовалась его нынешнему блаженству. Он был истинным слугой Божьим.

Решившись удалиться так, чтобы никому не причинить обиды, я написала некоторым друзьям и окончательно с ними попрощалась. Я не знала, суждено ли мне умереть от моей болезни — постоянной лихорадки, длившейся в течение сорока дней, или мне удастся выздороветь от нее. Обращаясь к графине Г. и герцогине М., я писала: «Когда вы и подобные вам были вовлечены в суетность этого мира, наклеивая себе мушки и подкрашивая лица, а некоторые из вас были даже на пути разрушения своих семей, играя на деньги и расточая средства на наряды, никто не подавал своего голоса против этого, и все спокойно терпели ваше поведение. Но когда вы порвали с этим образом жизни, то все вдруг стали высказывать свое негодование против меня, как будто я была орудием вашего уничтожения. Приведи я вас от набожности к роскоши, никто бы не устраивал такого возмущения». Герцогиня М. предала себя Богу, несмотря на то, что должна была оставить двор, который для нее был подобен опасной скале, посвятив все свое время воспитанию детей и заботе о семье, которыми она до сих пор пренебрегала. Я продолжала: «Поэтому я умоляю вас собрать все, что вы помните плохого относительно меня, и если я виновна в том, в чем они меня обвиняют, я должна быть наказана более чем кто–либо другой. Поскольку Бог дал мне познать и любить Себя, я вполне убеждена, что не существует ничего общего между Христом и Велиаром».

Я отослала им две мои напечатанные книжечки со своими комментариями на Святое Писание. Также по их просьбе я написала труд, облегчавший проверку моих взглядов, дабы избавить их от потери времени и сил, насколько это возможно. В этом труде я собрала большое число текстов признанных авторов, в которых было бы явлено соответствие моих высказываний словам святых писателей. Я попросила размножить их подобно тому, как они были написаны мною, для пересылки их трем разным членам комиссии. Также, по возможности я проясняла вызывающие сомнение непонятные места. Я писала им во время, когда дело Молино еще не наделало такого шума, используя осторожность в выражении своих мыслей, и не представляя себе, что когда–нибудь они будут обращены мне во зло. Труд был озаглавлен «ОПРАВДАНИЕ». Он был написан за пятьдесят дней и оказался достаточным для прояснения дела. Но Епископ Мо даже не удосужился его прочесть. После всех проверок, когда мне не было предъявлено никаких обвинений, кто бы подумал, что и на этот раз меня не оставят в покое? Но как раз напротив, чем более явной казалась моя невиновность, тем более те, кто старался сделать меня преступницей, для достижения своей цели приводили в действие все возможные рычаги.