История Древней Греции - Николас Хаммонд

Тем временем в Спарте разразился серьезный государственный кризис. Два царя, Клеомен и Демарат, находились на ножах еще со времени неудачного вторжения в Аттику в 506 г. Старинный закон, требовавший во время заграничной кампании присутствия обоих царей при войске как равноправных командующих, был в тот момент отменен, но взаимная враждебность царей разрушала другие государственные институты. В Герусии и народном собрании сторонники обоих царей выдвигали противоположные требования по важным политическим вопросам; например, Демарат находился в оппозиции Клеомену по эгинской проблеме и вообще по вопросу отношений с Персией. Этот раскол препятствовал даже исполнению принятых решений. Когда Клеомен в одиночку отправился на Эгину, ему дали отпор на внешне законном основании, что дипломатическое вмешательство имеет силу лишь в присутствии обоих царей. Спарте необходимо было разрешить этот внутренний кризис как можно скорее, пока очередное фиаско не подорвало ее антиперсидскую политику. Вернувшись с Эгины, Клеомен стал подстрекать Леотихида, которого поддерживал как претендента на престол, привлечь Демарата к суду на том основании, что он незаконнорожденный и не имеет права занимать царский трон. Поскольку в самой Спарте страсти накалились, по предложению Клеомена дело было передано на рассмотрение дельфийского оракула. К тому времени когда священные послы добрались до оракула, Клеомен, действуя через своего сторонника в Дельфах, уже внушил пифии желаемое решение. Демарат был объявлен незаконнорожденным и немедленно смещен. Клеомен и Леотихид, ставший царем вместо Демарата, отправились на Эгину и выполнили свою миссию. Но впоследствии тайные махинации Клеомена в Дельфах всплыли наружу. Он был вынужден бежать в Фессалию, а оттуда перебрался в Аркадию, где начал сколачивать коалицию аркадских племен против Спарты. Тогда спартанское правительство пригласило его вернуться, и он снова стал царем, по-видимому в ноябре 491 г. Но его мозг не выдержал напряжения. Помещенный под надзор собственной семьи, он убедил стража дать ему нож и зарезался. Престол унаследовал его брат Леонид.

Позор Клеомена бросил тень на репутацию Леотихида и на политику сопротивления Персии, которую осуществляли Леотихид и Клеомен. Как только стало известно о смерти Клеомена, эгиняне отправили в Спарту послов с жалобой на Леотихида за арест десятерых вождей.

Леотихид предстал перед судом, получил выговор и был отправлен с эгинскими послами требовать освобождения арестованных. Афиняне, воспользовавшись тем же аргументом, к которому недавно прибегли эгиняне, отказались выдавать заключенных лишь одному из двух царей. Леотихид вернулся в Спарту доложить о своей неудаче и унижении. Но как бы ни была запятнана его репутация, большинство в Спарте выступали за сопротивление Персии. В июле 490 г. Демарат бежал, спасаясь от насмешек Леотихида во время государственного праздника, и в итоге нашел пристанище при дворе Дария. Таким образом Леотихид продолжил просвещенную политику Клеомена.

Когда Леотихид возвращался из Афин, эгиняне сделали неверный шаг. В честь Посейдона на мысе Сунион проводилось торжество. Эгиняне устроили засаду на священное судно и похитили нескольких видных афинян. Такое вопиющее нарушение международных норм побудило Афины действовать в уверенности, что Спарта не выступит на защиту Эгины. Инспирировав неудачное восстание демократической партии на Эгине, Афины наняли у Коринфа 20 кораблей по номинальной стоимости и, имея теперь 70 кораблей, нанесли Эгине поражение на море. Боевые действия продолжились на острове; в их ходе афиняне взяли верх над добровольцами из Аргоса, уже перешедшего на сторону персов. Весной или в начале лета 490 г., потеряв четыре корабля в морском сражении, афиняне очистили остров. Эта фаза «необъявленной» войны, проходившая в канун персидского вторжения, благотворно подействовала на афинян, укрепив их воинский дух. Эгина же поостереглась предоставлять свой флот и гавань в распоряжение Персии. Кроме того, Афины завоевали неприкрытую симпатию Коринфа и Спарты. Неизвестные вожди Афинского государства в 491/90 г. проявили себя людьми рассудительными, храбрыми и решительными.

4. Поход на Эретрию и Афины

Экспедиционные силы под командованием Датиса и Артаферна отплыли от киликийского побережья в начале лета 490 г. Флот состоял из эскадр, предоставленных покоренными народами, в том числе ионийцами и эолийцами; хотя кораблей было не 600, как принято считать вслед за Геродотом, который приводит эту цифру не только в данном случае, но и при описании нападений Персии на скифов и Милет, все же их вполне хватало для конвоирования транспортов с пехотой и кавалерией и для численного превосходства над объединенным флотом Афин и Эретрии. Армия, согласно Геродоту, была «многочисленной и хорошо оснащенной». Она представляла собой элиту кавалерии и пехоты, набранной из материковых народов империи и закаленной тренировками и опытом. Геродот не сообщает о ее численности, авторы позднейших времен называют фантастические цифры; но транспортные возможности, по-видимому, ограничивали число бойцов в самом крайнем случае 25 тысячами. Экспедицию сопровождал Гиппий, вождь Писистратидов, рассчитывавший на сторонников в Афинах и Аттике.

В намерения Дария в первую очередь входили установление контроля над Кикладами и наказание Афин и Эретрии за участие в Ионийском восстании. Но в конечном счете речь шла о требовании «земли и воды», то есть о покорении и аннексии материковой Греции, поскольку без такой аннексии власть Персии над Фракией, Македонией, Кикладами и даже греческими полисами в Малой Азии не могла считаться надежной. В завоевательных планах Дария экспедиции Датиса и Артаферна отводилось важное место. Ее успех должен был ослабить волю к сопротивлению и подать пример тем государствам и партиям, которые уже склонялись к подчинению. Итог экспедиции должен был определить судьбу не только Афин и Эретрии, но и всего греческого мира.

Персидские силы триумфально пересекли Эгейское море от Самоса до Эвбеи. По пути был наказан Наксос, столь доблестно защищавшийся в 499 г.: персы сожгли город и храмы и депортировали всех, кто не скрылся в горах. На других островах персы призывали мужчин на военную службу и брали детей в заложники. На Делосе Датис принес дары на алтарь Аполлона и призвал делосцев вернуться из своего убежища на Теносе; он надеялся расположить к себе тех островитян, которые уже подчинились Персии, проявив уважение к их религии. Оказавшись у южной оконечности Эвбеи, персы потребовали солдат и заложников от Кариста. Каристийцы мужественно отказались, но подчинились, когда персы разграбили их землю и осадили город. Пока персидский флот стоял у входа в Эвбейский пролив между Эретрией и Афинами, эретрийцы воспользовались этой задержкой и призвали Афины на помощь. Афины немедленно приказали своим 4 тысячам клерухам в Халкиде явиться на подмогу Эретрии. Но граждане Эретрии раскололись надвое: одни стояли за сопротивление, другие за подчинение, и по совету эретрийского вождя клерухи переправились в Аттику. Затем персидский флот встал на якорь у побережья Эретрии и без помех высадил пехоту и кавалерию. Эретрийцы решили обороняться. Шесть дней они отбивали свирепые атаки, а на седьмой город пал благодаря предательству. Его храмы были ограблены и сожжены, а население в соответствии с приказом Дария депортировано.

Через несколько дней персидский флот направился к Аттике. Возможно, афиняне ожидали, что он идет к Фалеронскому заливу, но персидские командиры понимали, как трудно высадиться с небольших судов на открытый берег, защищаемый флотом и войсками. Поэтому персы, не встретив сопротивления, высадились в Марафонском заливе, находившемся неподалеку от их базы на Эвбее и окруженном равниной, превосходно подходящией для действий конницы. Не исключено, что такое решение было принято под влиянием Гиппия, который когда-то разбил спартанцев, высадившихся в Фалероне, а его отец в 546 г. захватил Афины, высадившись в Марафоне. Персы решили, что, если афинская армия выступит из города, на равнине ее встретит кавалерия. Однако если афиняне предпочтут оборонять город по примеру Эретрии – а персидское командование могло этого ожидать, – то персидская армия перейдет по суше к Афинам, а флот, лишенный необходимости заботиться о транспортах, сможет обогнуть мыс Сунион и вступить в сражение с любыми военно-морскими силами, которые ожидали бы его в Сароническом заливе. Афинское народное собрание немедленно приняло решение выступить к Марафону. Одновременно в Спарту был отправлен гонец Филиппид. Преодолев около 140 миль, он на следующий же день доставил призыв о помощи. Однако спартанцы справляли праздник Аполлона Карниоса, а священный закон запрещал вести военные действия до полнолуния, до которого оставалось шесть дней. Спартанцы ответили, что по истечении этого срока они выступят из Лаконии, но не раньше.