Времена смерти - Сергей Владимирович Жарковский

class="p1">Дейнеко ринулась вперёд, сильно толкнув Мьюкома каменным бюстом. Весь в синяках я от неё, мелькнуло в голове мэра.

– Внимание! Немедленно очистить помещение! – потребовала она.

Технила, «держащий коробку», поднял голову.

– Не слышуте, – сказал он и вздел бровь. – Вопчём, молодуха? Какой у тебя костюмчик!

Сейчас я его убью, мелькнуло в голове мэра. Испорчу цифру.

– Мисс Дейнеко, – сказал Романов, держась, однако, в глубине кабины лифта за Миком. – Ничего страшного… я полагаю. Жизнь идёт, мисс Дейнеко.

Пора действовать, мелькнуло в голове мэра, и он страшным усилием прекратил мелькание в голове.

Мьюком вывернулся из-под руки Мика-дизеля, произвёл мощный шаг вперёд, сказал: «Позвольте мне, мисс!», цапнул «держащего» за откинутый нагрудный клапан и вознёс в зенит, возвращая паршивцу воздетую бровь на положенное место. Смолкла музыка – кто-то начал реагировать адекватно.

– А ну!.. – прошипел он. – Устроились, ш-ш-шпана!

– Капитан, да что?! – пискнул кто-то.

Мьюкома прямо шатало от ярости. Одновременно он был рад отвести душу. Поставить блок Романовским эманациям.

– Кто старший смены?!

Смирно висящий хам ответить не мог, натянувшаяся лямка перехватила ему воздух. Кто-то другой – все вскочили – пискнул:

– Вербик Топотун, капитан!

– Капитан, отпустите меня… – задушенно сказал вспомнивший приличную речь «коробейник».

– Я тебя, молодец, запомнил!– сказал ему Мьюком обещающе.– Ты у меня теперь нагуляешься по холодкам без бонуса. Все холодки подберёшь на год вперёд. Я тебя не позабуду. Так, вы все! Быстро прибрать настил!– рявкнул он.– Ты, Березинская! Застегнись! И убрать к (…)[38] и к (…)[39] сифон! Сдать брагу в префектуру! Господин сенатор, одну секунду! – На ярусе тяга стояла три десятых, левой руки вполне хватало для удержания молодца над горизонтом, только ткань старенького комба тянулась под пальцами. Мьюком включил телефон и на весь Город рявкнул: – Топотун! Лифт западный, середина медиума. Бегом сюда! – И только теперь Мьюком отпустил паренька. Тот начал снижение, заскрёб ногами.

– Сценка, так сказать, из космической жизни, – подал голос Романов. В голосе слышался юмор.

– Извините, ради бога, Ваше Превосходительство!

– Ничего. Сценка из космической жизни, так сказать, ха-ха-ха!

– Космачи! Это земляне! – пискнул кто-то. (У него был такой голос – тонкий.)

– Спокойнее двигайтесь, ребята, – сказала Дейнеко. – Без резкости. Плавнее жестикуляция. Мик, спокойно. – В арке напротив стояли уже несколько зрителей – крики, шум, интересно им. Раздался действительно слоновый топот из коридора, и огромный Пат Верник, растолкав зевак, занял собой всю арку и стал как вкопанный. В руке он держал, обхватив его поперёк двумя пальцами, сифон жёлтого цвета. Забыл его оставить дома, спеша на вызов. Кто-то засмеялся. На лице Верника последовательно и очень наглядно отобразились процессы сканирования, фиксации, обработки, оценки, анализа и размещения окружающей ситуации. На «флаг» последнего Верник закрыл рот и спрятал сифон за спину. Мьюком вздохнул и, сморщившись, стал тереть глаза. Потом подошёл вплотную к Топотуну и замолчал.

– Капитан! Я всё понял! Бросив один только взгляд – я понял всё!– заговорил Топотун шёпотом, обдавая Мьюкома кислой малиной.– В сифоне чай. Чай, как напиток, капитан. Скажите им, что это не брага, капитан. Пусть они это знают. Но тем не менее. Моментально наводится порядок. Буквально ни секунды ничего промедла. И многое вам есть сказать мне, но неудобно перед гостями, а мне и возразить нечего. И я смиренен. Вы казните меня позже. Я помогу вам, капитан. Буду подавать вам ножики. Такая вот (…)[40], сэр.

Мьюком отвернулся от него и виновато засмеялся, обращаясь к сенатору. Ему очень хотелось повторить Топотуново «Такая вот (…), сэр». Он подозревал, что запишет это выражение в оперативную память и будет, где к месту, использовать.

– Товарищи, товарищи, товарищи!.. Пропусти-ка меня, тыжоп, посторонись, кнючок,– раздался знакомый всем в Палладине голос. И: – Ох, (…)[41]! – Маяма явился, всё увидел, всё понял. Маяма, истый фараон и любимый послушник Макаровой, был цепок и моментален. Но приличного решения ситуации префект никак не находил: слишком много ответственных лиц скопилось на месте преступления, очистить бы заначала. Мьюком махнул ему: разгони тут всех, а сам, храня виноватую улыбку, подошёл к землянам и, как бы встроившись в их компанию, приготовился наблюдать за действиями префектуры по очистке маршрута. Теперь ему было мучительно стыдно. Кидало, значит, душу и разум Мьюкома от ненависти до стыда, туда-обратно. Он надеялся только, что землянин, озабоченный своими, взрослыми, делами, всё-таки не замечает ничего, а только делает вид.

Паузу прервала Дейнеко.

– Вы префект Города, товарищ?

– Так точно, мэм! – ответил Маяма, становясь. – Генри Маяма, лейтенант. Готов к услугам.

– Лайонс Дейнеко, Земля. Служба безопасности Императорского дома. Сенатор Романов направляется к апартаментам господина мэра Мьюкома. Не возьмётесь ли вы обеспечить? Если не трудно, наконец.

– Сочту за счастье, мэм! Через минуту следуйте за мной.

Маяма, включившись на форсаж, кругом прошёлся по распределителю, и пуццлисты куда-то делись, ни соринки за собой не оставив, и Топотун больше в поле зрения не ловился. Маяма выскочил в коридор. Донёсся его зычный удаляющийся голос. Мьюком вытирал лоб нестарой ещё салфеткой. Романов смеялся. А респиратор он успел снять.

– Какие невероятные опасности подстерегают нас… на каждом шагу, так сказать. Тяжело даётся нам каждый шаг… в покорении Космоса.

– Я сожалею…

– Да бросьте, Пол. Бросьте. Я просто подумал: сколько же неудобств и напряжений принесло в ваш Город моё… так сказать, присутствие! Но ничего, я надеюсь? Не поделаешь?

– Каждому хозяину хочется показать гостю свой дом именно с фасада, Ваше Превосходительство, – сказал Мьюком. Где-то он вычитал эту фразу. Но и самость надо было соблюсти, и он сказал: – Кроме того, ребята не совершили никакого преступления. Пограничная система, Новая земля, работа тяжёлая, развлечений мало. Пьют… да, пьют. Я и сам пью. Я устроил разнос не для вашего удовольствия, сэр. Пусть пьют, пусть играют, но в Городе достаточно специальных мест для… для отдыха.

– Да и время не подходящее: земляне в системе! – подхватил Романов. – Напоминает демонстрацию! Я пошутил, Пол, поверьте, – сказал он впрочем. – Вы правы. Я не требую показухи. Она, так сказать, мне не нужна. Пойдёмте? Минута явно прошла.

– Налево в коридор, сэр. Идти всего два ограничника.

– А для космонавта-колониста у вас весьма широкий лексикон, Пол, – сказал Романов. – Дом, фасад… Вы очень по… по-земному мыслите. Наводит на мысли. Самообразование в колониях – вещь серьёзная. Запрещённая литература, Пол?

– Не потребляю, Ваше Превосходительство. Всё легально. Мы на месте.

Мьюком отпер дверь, вошёл первым, посторонился и принюхался. Чёрт его знает… Да Романову будет кисло дышать даже в нашем парке. Не хочу больше про это, пусть в маске сидит! Охранник Мик прошелестел