Под белым орлом - Грегор Самаров

некоторые втайне завидовали его счастью, ставившему этого вельможу так близко к светлому кругу всемогущей самодержицы.

Графиня Браницкая наблюдала за всем этим, хотя оставалась в группе дам и мужчин и ещё веселее, ещё шаловливее прежнего сыпала искры своего остроумия и своего оживления.

Разговаривая то с тем, то с другим, императрица обходила залы, и праздник достиг своего апогея, так как прохождение обоих монархов по разным комнатам привело в напряжённое ожидание и оживило всех присутствующих.

Графиня Браницкая последовала за блестящим потоком, который тянулся за императором и императрицей, хотя в почтительном отдалении, но так, чтобы каждый был виден высочайшим взорам и мог каждую минуту последовать данному знаку.

Молодая женщина подошла к одному из окон, выходивших на освещённый двор, к решётке которого всё ещё теснилась любопытная толпа. Её пытливый взор блуждал по улице, которая была освещена дворовыми фонарями и лишь в значительном отдалении терялась в ночном мраке. Графиня заметила тревожное движение позади теснившейся вокруг дворовой решётки толпы зевак; одиночные всадники скакали взад и вперёд, потом показались более многочисленные отряды казаков, которые пустились рысью по разным направлениям и затем пропали в темноте. Браницкая прислонилась лбом к оконному стеклу. Её грудь тревожно волновалась и судорожно трепетала.

— Они нагонят его, — тихонько шептала она, — и это я, я расстрою его счастье... Его счастье? — произнесла она, тогда как горячее дыхание с шипением вырывалось из её груди. — Может ли он быть счастлив с этим ребёнком, который не понимает его, не умеет оценить его любовь, неспособен любить его так, как люблю я? Разве я не вправе мстить за то, что он не доверял мне, оттолкнул меня? разве я не вправе бороться за свою любовь и отвести его прочь от безрассудного заблуждения? Ведь он должен любить меня; пламенный поток, который стремится к его сердцу, должен иметь неодолимую силу, как волшебные напитки в сказках.

Ещё некоторое время стояла она, прислонившись к окну, и прислушивалась к топоту копыт удалявшихся конных отрядов, а потом повернулась лицом к залу. Она видела, как Римский-Корсаков вошёл и подал императрице с несколькими тихими словами веер, который она взяла, приветливо склонив голову. Никто не заметил, что адъютант промешкал несколько долее, чем было нужно, чтобы принести своей повелительнице новый веер.

Ещё некоторое время оба монарха продолжали обход зал; потом граф Строганов приблизился к императрице, чтобы доложить, что ужин подан.

Екатерина Алексеевна подошла к Иосифу и взяла его под руку. Потёмкин повёл графиню Браницкую, как самую знатную из польских дам, и следовал непосредственно за высочайшими особами, которые направлялись к столовой.

Когда шествие двигалось по боковым залам, графиня Браницкая внезапно вздрогнула, точно поражённая молнией. Её глаза широко раскрылись с выражением ужаса, потому что она увидела графа Игнатия Потоцкого, совершенно спокойно и непринуждённо разговаривавшего с одною русской дамой, которой он подал руку, чтобы присоединиться к императорскому шествию.

Потёмкин с удивлением обернулся, потому что графиня судорожно ухватилась за его руку, точно нуждаясь в опоре, чтобы не упасть.

— Боже мой! — вымолвил испуганный князь при виде её лица, окаменевшего от ужаса, — что с вами случилось, графиня? уж не захворали ли вы, как панна Сосновская? Право, было бы странно, — прибавил он с недоверчивопристальным взглядом, — если бы праздник императрицы подействовал таким роковым образом на всех польских дам!

Графиня по-прежнему смотрела во все глаза на Потоцкого.

Шествие на минуту остановилось.

С необычайным напряжением заставила она себя улыбнуться и, наконец двинувшись вперёд, сказала:

— Это ничего, князь; приступ слабости, обыкновенно решительно несвойственной мне; верно тому виною жаркий воздух в залах... Это сейчас пройдёт.

Твёрдыми шагами пошла молодая женщина дальше и заняла место за столом.

Она говорила почти с лихорадочной живостью, своим умом приводя в восхищение не особенно любезного Потёмкина.

Император и императрица, напротив которых сидела графиня, также часто заговаривали с нею, и Иосиф, казалось, был очарован её разговором; но в то же время, когда остроумие и веселье оживляли её речь, мучительная тревога сжимала её сердце, потому что она не умела объяснить себе присутствие Потоцкого.

Графиня Елена могла видеть его с своего места; он был спокоен, держал себя непринуждённо и уверенно; в его чертах не обнаруживалось никакого волнения. Возможно ли, что беглецов уже настигли? Но тогда было немыслимо, чтобы один из них снова появился на балу и после потрясающей сцены, которая во всяком случае должна была разыграться, мог надеть на себя настолько непроницаемую маску равнодушия даже под её пытливыми взорами. Или, быть может, чтобы отвлечь всякое подозрение, он распорядился перевезти через границу Людовику одну и спрятать её в надёжном убежище? Но Колонтай и Заиончек находились также налицо.

Графиня терпела невыразимые муки и, сыпля во все стороны зажигательные и горящие искры своих острот, жестоко терзалась в глубине души, стараясь заглушить представшую пред нею страшную задачу.

Ужин прошёл скоро. Императрица, как всегда по вечерам, выпила только стаканчик испанского вина и съела кусочек белого хлеба. Иосиф также ел мало, и таким образом многочисленные перемены блюд подавались с необычайной скоростью, потому что государыня не любила затягивать надолго свои праздники.

Лишь немногим более получаса продолжался застольный пир, и, как только все встали из-за стола, их величества простились с гостями. Приглашённые покинули дворец. Дамы сели в свои носилки. Мужчины по большей части возвращались к себе домой пешком.

Графиня Елена Браницкая почти небрежно оставила Потёмкина, который с несвойственным ему вниманием хотел проводить молодую женщину до её носилок, и опрометью бросилась по комнатам, отыскивая Потоцкого. Ей удалось найти его наконец в одном из последних зал, и она, запыхавшись, подойдя к нему, спросила дрожащим голосом, прижимая руку к сердцу:

— Вы здесь, граф Потоцкий?

Он посмотрел на неё с удивлением и, улыбаясь, спросил:

— А разве вы только сейчас заметили меня, графиня?

— А где графиня Сосновская? — спросила она суровым тоном.

Потоцкий побледнев ответил:

— Я видел графиню Сосновскую танцующей; вероятно она уже села в свои носилки. Не прикажете ли позвать ваших людей, графиня? — спросил он затем, стараясь замять щекотливый разговор.

— Не отвиливайте пожалуйста! — с досадой перебила его Браницкая. — Разве вы не знаете, что графиня Людовика покинула праздник, потому что захворала? — прибавила она с хриплым смехом.

— Покинула праздник? — дрожа произнёс Потоцкий. — Я не заметил того в тесноте при таком многолюдстве. Разве её отсутствие бросилось кому-нибудь в глаза? — боязливо спросил он.