Исповедь русской американки - Валентина Попова-Блум

Она тихо засмеялась старой шутке, отвернулась к двери и мгновенно заснула.

Ночью он вскочил, как ужаленный, с громким стоном. Она, проснувшись, не могла понять, что происходит. Наконец, выяснив, что у него сильная судорога икроножной мышцы, перекинувшись через кровать, стала растирать и массировать его ногу.

Боль прошла. Он успокоился. Она уснула, но много раз просыпалась от легкого шума — его беготни в туалет.

«Ну да, слабительное!» — проплыло в ее сонном сознании.

Приоткрывая глаза, она видела озабоченного, почти незнакомого мужчину, дефилирующего по небольшому гостиничному номеру в ванную и обратно к кровати. При этом он почему-то придерживал спадающие пижамные штаны на животе, собрав их в кулаке.

Она незаметно наблюдала за ним, проваливаясь в сон и просыпаясь от негромкого движения в комнате.

Ночь прерывалась, реальность происходящего была размыта сном, алкоголем, усталостью.

Его реальная беготня в туалет была как страшный сон.

И при погружении в дрему очередной раз ей приснился кошмар: кто-то с огромным животом, кто-то где-то разбился, кто-то кричал и тому подобное…

В шесть часов утра она, совершенно разбитая беспокойной ночью, почему-то проснулась и открыла глаза. И тут же зажмурилась, чтобы не видеть жуткой правды жизни. Но через мгновение стала сквозь ресницы наблюдать за происходящим.

Он вышел из ванной, тихонько лег в кровать и тяжело вздохнул. Видимо, заметив ее подрагивающие ресницы, протянул тонкую волосатую руку и попытался обнять ее. «Я хочу кое-что сказать тебе о сексе! — вдруг изрек он. Она тихо хмыкнула. — Я принимаю виагру и должен точно по минутам рассчитывать время секса. Я принял виагру в 4.50 утра и ждал, когда ты проснешься, не хотел тебя тревожить».

Повисла пауза. Она, соображая, как среагировать, спросила: «Помогает?» Он ответил спокойно и уверенно: «Да, после этого средства я имею хорошую эрекцию, но ты должна знать время действия и возбуждать меня. Потому что, если я сяду читать газету, ничего не произойдет. Я принял это средство, и мы должны быть готовы для секса через двадцать минут».

«Да-да!» — понимающе произнесла она сквозь сонную дурноту.

Он протянул к ней тонкие волосатые руки, обнял. Она со снисходительной готовностью потянулась к нему и ждала чего-то — то ли его активности, то ли своей решимости дать страждущему крохотный кусочек заслуженной ласки.

Тут он вздохнул и сказал: «У меня есть новость для тебя! Я принял таблетку виагры, и после ее приема прошло уже слишком много времени. Мне не хотелось тебя будить, ты устала вчера. Но сюрприз в том, что я взял с собой только одну таблетку…»

Ее гомерический хохот испугал его, но, оправившись от неожиданной реакции женщины, он присоединился хриплым смехом.

Смех снял напряжение и прогнал остатки сна.

Они стали обмениваться репликами, обнялись. Он деликатно, но изо всех сил стараясь продемонстрировать свою натренированную сноровку мужчины, которой не было и в помине, начал двигаться. Она старалась быть мягкой и податливой, прогоняя циничные мысли, и пыталась не фиксироваться на ощущениях. После трудных судорожных упражнений и манипуляций без ощутимых результатов порыв страсти пошел на убыль, но он продолжал слабую ритмичную активность. Она спросила: «Должна ли я подождать, когда ты закончишь?»

Он ответил: «Я могу закончить прямо сейчас!» и поспешно, с видимым удовольствием мгновенно вернулся на свою часть кровати, вздохнул, с наслаждением вытянулся и затих.

Было похоже, что его душу наполняла гордость «за сделанную любовь», радость жизни и чувство исполненного мужского долга. Она с пониманием, но и с облегчением сдержанно демонстрировала «ублаготворение» и остывала от неутоленного гормонального всплеска.

Утром он привычно начал свой нескончаемо долгий утренний туалет: снял все время спадающие и придерживаемые руками пижамные брюки. Голый, не стесняясь своего старого тела и обвислостей, прошел в ванную, вышел после душа. Заметив ее, видимо, неодобрительный взгляд, пояснил: «У американцев принято не стесняться своего тела, если мужчина и женщина были близки». Она горько усмехнулась про себя.

Он надел чистое белье, сел на стул и начал нечеловечески ловко свою привычную процедуру обработки ног: приклеивание пластыря к потертостям, использование специальной пудры и тому подобное.

Затем снова влез в жуткие зеленые перчатки и начал с трудом натягивать чулки-протезы.

Наконец оделся и со вздохом произнес по-русски: «Ты износила меня!»

Она снисходительно наблюдала за ним, не ощущая неприязни, понимая старческое бессилие, с которым не считается жестокая жажда жизни.

Желание быть крутым, уверенным в себе, любящим и любимым присуще каждому, несмотря на возраст, но особенно сильно проявляется оно на крутом склоне вниз.

Они погуляли на побережье еще недолго, сели в огромный автобус, несущийся в Нью-Йорк, и, разговаривая ни о чем, вдруг вспомнили бурные события ночи и стали смеяться до слез, особенно при ее комментариях относительно зеленых перчаток, которые навели ее на мысль о маньяке…

Путешествие и трудная ночь быстро забылись, но ее еще долго душил незлобивый смех, особенно при воспоминаниях о зеленых перчатках.

Вы знаете, чем закончились отношения этих двух людей?

Они поженились, и их брак был достаточно гармоничным, взаимно интересным, с полной психологической совместимостью, с общими культурными и вкусовыми интересами.

И, несмотря на отсутствие телесного контакта, почти полноценным.

Ее жизнь с ним была комфортной, спокойной и интересной.

А он считал, что это лучшие годы из всей его долгой жизни и только теперь он счастлив!

Нью-Йорк,

2004 г.

Мои американские впечатления были сильными, интересными и часто неожиданными. Я долго не понимала, что я в другом мире, с людьми другого бэкграунда, в стране, сильно отличавшейся от моей России. Не могла привыкнуть к совсем другой жизни и выработать новые привычки.

Но в самом начале, вскоре после моего приезда из Москвы в элитный Принстон, я познакомилась с удивительной