Граждане Рима - София Мак-Дугалл

Уна испуганно приоткрыла рот. Должно быть, она поняла.

Немного погодя Дама весело сообщил им, что если они шпионы и у них есть с собой выслеживающее устройство, то оно не сработает; у него при себе аппарат, блокирующий все сигналы вокруг; и в лагере тоже имелась аппаратура. Дернув головой, он указал им на устройство размером и формой с кирпич, которое оттопыривало нагрудный карман его толстой куртки.

В этот момент Уна быстро взглянула на Сулиена, который еле заметно кивнул. Было бы более естественно указать на устройство пальцем, но руки Дамы были словно по швам привязаны к телу. При всем том он, вероятно, был самым тревожаще энергичным человеком, которого Сулиен когда-либо видел. Несмотря на пройденные мили, ему не сиделось на месте, он нетерпеливо рвался вперед, пока они собирали рюкзаки и когда однажды остановились на привал.

По гребню холма он провел их обратно в лес, в чащу тонких белых стволов и серо-зеленой колючей хвои. Какое-то время, как они постепенно поняли, он вел их цепочкой быстро чередующихся, уверенных кругов, сквозь лесные трущобы, откуда им не было видно форму окружающих гор и где не было тропинок.

Похоже, он утратил всякий интерес к Марку, обратив все свое неуемное любопытство на Уну и Сулиена, на побег с Темзы.

Марк не понимал, почему Уна и Сулиен так подавлены и так покорно выкладывают все жадно слушавшему их Даме, который под конец рассказа впал в почти маниакальное возбуждение. Но даже Марк успел заметить, что руки Дамы безвольно висят в толстых рукавах, как у спеленатого младенца или как флажок в безветренный день. Они явно не были абсолютно неподвижны — раз, другой он слегка приподнимал левую руку, чтобы отвести гибкую ветку. Но движение было неестественным, скованным; запястье чуть ли не со скрипом едва поднималось на уровень локтя. Это напоминало судорожные сокращения гальванизируемого трупа.

Алчно поблескивая глазами, он продолжал выспрашивать:

— Интересно, мог ли кто-нибудь из тех людей с Темзы добраться сюда? Теперь остаешься только ты и эти двое. Не знаешь, что с ними случилось? Вместе все задумали? Как же ты все-таки выбрался?

— Сестра, — коротко ответил Сулиен.

Дама, весь светясь от смущения и благоговейного трепета, почтительно взглянул на Уну.

— Так это ты перестреляла всю охрану?

— Нет! — сказал Сулиен, прежде чем Уна успела ответить, внезапно вздрогнув при воспоминании еще об одном обстоятельстве, про которое давно не вспоминал: тело солдата, повисшее на леере, пока худощавый раб сталкивал его за борт, безвольно нырнувшее в густые воды реки. — Нет, к тому времени нас уже не было на катере.

— Но если охранники были еще живы, как вам удалось отпереть камеры?

Уна рассказала ему, как доплыла до парома, но постаралась напустить тумана там, где рассказ касался того, как она пряталась, как ей удалось завладеть ключом. Сейчас она не могла вдаваться в объяснения: ее в равной степени нервировало безудержное любопытство Дамы, наглухо закрытые двери в его сознание, таившиеся за показным возбуждением, и то, что, как она теперь понимала, случилось с ним.

— Почему же они тебя не заметили? — нахмурился Дама.

— Нам повезло, — быстро вставил Сулиен.

Дама на мгновение остановился и вздохнул.

— Близко подплыли? — уже спокойно спросил он. — К крестам?

Тут кроны деревьев заколыхались. Они даже не услышали ее, пока она не возникла прямо над ними: «спиралька» возникла словно ниоткуда и, нырнув, проскрежетала так низко, так рядом, что скрывающая их листва на мгновение расступилась.

Уна, Сулиен и Марк, вздрогнув, застыли, но Дама просто пригнулся к земле, сел, прислонившись к дереву, и с видом знатока посмотрел наверх. Уна наблюдала за ним, пока «спиралька» кругами блуждала в небе над ними, губы его почти беззвучно шевелились: он что-то говорил, негромко, презрительно, и Уна поняла, что он обращается к пилоту:

— Идиот. Куда летишь? Мог бы и получше управиться. За кого ты нас принимаешь?

«Спиралька» скрылась. Дама встал, разминая плечи, и заметил, пряча насмешку за внешней беспристрастностью:

— Думаете, они узнали? Чтобы у них был хоть малейший шанс, им нужны люди здесь, внизу. — И быстро продолжал, не обращая внимания на то, как его слова встревожили их, обратившись к Сулиену: — Ну, и что же ты натворил?

— Ничего, — ответил Сулиен.

Лицо Дамы скривилось от нескрываемого непроизвольного разочарования, даже более — от презрения. Но это выражение тут же исчезло.

— А изнасилование? — сказал он.

— Я никого не насиловал, — пробормотал Сулиен. Возражение прозвучало слишком шатко, так что волей-неволей ему пришлось добавить: — Это… это продолжалось почти каждую ночь шесть недель.

Дама постоял, переваривая услышанное.

— Сука! — воскликнул он наконец. Сулиен задумчиво покачал головой. Уж конечно, Танкорикс не предприняла никаких серьезных усилий спасти его жизнь, но ему все же удавалось не думать, сука она или нет, и не хотелось сейчас начинать все сначала, ворошить прошлое. Часа через два они дошли до реки, стеклянистыми буграми перекатывающейся через гладкие, поблескивающие камни, расколовшей гору на две острые, неровные половинки, похожие на створки устричной раковины. Вход в ущелье, казалось, перекрыт уходившим в реку каменным завалом. Но Дама легко и быстро преодолел осыпь, на мгновение зацепившись за выступ двумя крохотными пальчиками, но чаще яростно раскачиваясь взад-вперед, чтобы удержать равновесие, перепрыгивая с камня на камень, прежде чем они успевали уйти у него из-под ног. Лицо его от усилий выглядело яростным и счастливым. Они последовали за ним и увидели, как он, покачнувшись, спрыгнул на землю. Дама остановился и посмотрел вверх, на деревья.

— Можете помахать им, если хотите, — сказал он. — Они вас видят.

Все трое посмотрели в ту же сторону, испытывая недоброе предчувствие, но камер слежения среди ветвей заметно не было. Есть еще датчики давления, сказал Дама, подсоединенные к проложенным под землей проводам, которые передадут сигнал тревоги, если кто-то посторонний найдет путь через ущелье. Стали видны еле заметные тропинки, чуть пошире проложенной оленем или барсуком тропки, по ним едва удавалось пробраться через замшелые влажные камни.

— Значит, у вас и дальновизор есть? — спросил Сулиен.

— А как же, — ответил Дама. — Только плохонький.

— Мы дальновизора уже тысячу лет как не видели, — осторожно, как бы походя, заметила Уна. — Марка Новия уже нашли?

Уна испугалась, что опасно сворачивать беседу в это русло, но она чувствовала, что они должны знать, как далеко зашла кажущаяся неосведомленность Дамы касательно Марка и насколько остальные обитатели ущелья разделяют ее.

— Уф! — с отвращением произнес Дама. — И ты туда же.

— Что?

— Кого это волнует — нашли, не нашли? Глупости это, истерия, люди словно с ума посходили из-за кого-то, кого и в жизни-то никогда не видели. Даже здесь! И то правда — по дальновизору его все время показывают. Будто какой-то испорченный мальчишка, которого кто-то прихлопнул или похитил, важнее всего на свете. Никогда ваш дальновизор не смотрю. Как только включат, ухожу куда-нибудь. — Вздохнув, он добавил: — Нет, не нашли. Я и этого-то не хочу знать, но как тут будешь? Дальновизоры не для того сделаны. А чтобы показывать что-нибудь про нас, про наших людей. Вот откуда мы узнаем о людях вроде вас, — тепло продолжал он, явно преодолев свое раздражение. — Когда случается такое — рабы захватывают тюремный паром!

Казалось, он почти позабыл, что Уна и Сулиен не принимали в этом участия.

Марк с Уной переглянулись. Они поняли, к чему надо готовиться. Марк поправил шапку.

— Информационные листки мы тоже иногда получаем, от Пальбена, это механик, которого вы встретили, хороший человек. По правде говоря, мы почти всё от него получаем: еду, оборудование и… и болеутоляющие. Остальные баски просто пытаются нас не замечать. Понимаете, это-то нам и было нужно, когда мы здесь обосновались. Разве не поразительно — быть так близко от Рима, а вокруг ни одного римлянина!

Даме доставляло явное удовольствие объяснять все это — и про систему тревоги, и что оползень был не природный, а это хольцартеанцы соорудили его как переднюю линию обороны. Он ухмыльнулся с нескрываемым удовлетворением, видя, как они удивлены, что колония, очевидно, гораздо хитрее устроена и гораздо лучше защищена, чем они полагали.

Однако Сулиен гадал, заметили ли другие нечто менее очевидное, чем увечные руки Дамы, а именно, что чем дальше они шли, тем это становилось труднее: ноги сводило судорогой, а переступая с пятки на носок, они испытывали дергающую боль и ковыляли, как дети.

— Пришли, — сказал Дама.

И снова они ничего не увидели, чуть не решив, что колония, жилища — все это существует лишь в воображении Дамы. Они дошли до сворачивающего вправо склона ущелья, а за поворотом отрог, расширяясь наподобие колокола, затененный деревьями и зарослями папоротника-орляка, уходил вниз и обрывался почти отвесной скалой, под которой шумела невидимая река.